Черные небеса - Тепляков Андрей Владимирович (лучшие книги без регистрации txt) 📗
Ной больше не испытывал того тошнотворного ужаса, парализующего страха перед пространством вокруг, как это было во время первой поездки. В тот день Город не отпускал его, лишь растягивалась пуповина. Наверное, и у других было точно так же, только они научились терпеть, а Ной еще нет. Но пуповина оборвалась. Не осталось больше связи с домом. Дом отныне — здесь. Мать Ноя, его друзья, его любовь, его надежды теперь свернулись тугим комком, зародышем чего-то нового в нем самом. Они ждали. Развернутся ли они, чтобы задушить его, задавить своим весом, или он успеет найти опору, и тогда они станут для него фундаментом новой жизни. Ной не знал.
— А что там у твоего отца было про Большой Город? — спросил Колотун. — Откуда он вообще это взял?
— Большой город, — вяло проговорила Принцесса. Она засыпала, убаюканная теплом и плавным ходом машины.
— Эти слова были нашиты на комбинезон человека, которого нашли в Могилках.
Ной пересказал Колотуну те крохи, которые извлек когда-то из отчетов отца. Рассказал о странном материале костюма черного человека, о необычном устройстве из тонких блестящих трубочек.
— С техникой у тех ребят было все в порядке, — сказал Колотун. — Нам — дикарям, даже не понять, что это такое.
— Знаешь, может быть, ты и не совсем прав, — неуверенно возразил Ной. — Когда Ушки ранили, он просил меня взять коробку из своего шкафчика и дал подробную инструкцию, как собрать то, что лежало в ней.
— И что там лежало?
— Такая же штука, как и у того, в комбинезоне. Я не сразу сопоставил, но теперь уверен — это одно и то же устройство. И оно принадлежало Ушки. Мамочка отнесла ему это, а на следующее утро он исчез.
Некоторое время Колотун молчал, переваривая информацию.
— Однако.
— Ты не знаешь, откуда взялся Ушки? Кто его родители?
— Нет, не знаю. Ушки — парень загадочный. О нем вроде никто ничего толком не знал. Да в Поиске и не особо интересовались прошлым сотрудников. Жил он один, как перст. В башке не все было на месте. Это ведь он нам всем прозвища приклеил. Мне, Танку, Мамочке. Странный парень. Думаешь, он оттуда? Из Большого Города?
— Не знаю, — сказал Ной. — Оттуда или нет, но он как-то с ним связан. Другого объяснения я не нахожу.
— Подался домой, как жареным запахло, — медленно проговорил Колотун. — Интересно, как? Не пешком же. Да. Караско все искал Большой Город, а рядом ходил Ушки. Вот ведь как бывает, вроде знаешь человека, через столько всего с ним прошел, а копнешь чуть… О, черт!
Ной поднял голову. Метрах в ста от вездехода, двигались собачьи упряжки. Их было много, они занимали всю ширину дороги и тоже направлялись на северо-запад. Колотун ударил по тормозам. Задремавшая Принцесса скользнула с кресла и упала под приборную доску. Она вскрикнула и вскочила на четвереньки, быстро озираясь. Ее взгляд упал на окно. Она оскалилась.
Люди в упряжках оборачивались. Они что-то кричали.
Распахнулась дверца пассажирского отсека, и в дверном проеме появилось заспанное лицо Мамочки.
— Что случилось?
Она замолчала, глядя вперед, и крепко вцепилась в спинку кресла, на котором сидел Ной. Принцесса тихо шипела.
— Пастушата, — сказал Колотун.
Глава 22. Трое
— Ружье в пассажирском. Под первой скамьей. Неси его сюда.
Мамочка скрылась за дверью. Колотун, не отрываясь, смотрел вперед. Пастушата выбирались из саней. Один из них, невысокий мужчина с широченными плечами, что-то прокричал остальным и, подняв руки вверх, пошел к вездеходу.
— Вот собаки, — процедил Колотун. — Это ж надо так вляпаться!
В двери снова появилась Мамочка. Она сунула Колотуну ружье и коробку с патронами.
— Вот. Только одну нашла.
— Одна и есть.
Колотун принялся быстро заряжать ружье.
Узкая дорога, забитая санями с людьми, среди которых виднелись маленькие детские фигурки, сводила на нет преимущества вездехода. Неуязвимая на ходу, остановившись, машина превращалась в тюрьму. Отложив ружье, Колотун медленно тронул вездеход вперед, навстречу идущему человеку.
— Люди, — тихо сказал Ной.
— Пусть расступаются.
Увидев, что вездеход тронулся с места, встречающий, не опуская рук, побежал ему навстречу.
— Ты уверен, что это Пастушата? — спросил Ной. — В прошлый раз вожак бородатый был. И мало их как-то.
— Да хоть лысый, — проворчал Колотун. — Второго шанса я им не дам.
Парламентер добежал до кабины и забарабанил в дверь, одну руку оставляя поднятой.
— Черт, — сказал Колотун и нажал на тормоз. — Смотрите за остальными. Зашевелятся — сразу говорите.
Он взял ружье, опустил стекло и высунул наружу ствол.
— Отойди от машины. Скажи своим, чтобы санки убрали, если не хотят, чтобы я тебе башку отстрелил.
Человек отступил и энергично замотал головой.
— Нет-нет-нет! Не нужна машина. Уйдете спокойно. Пастушата пропустят. Вы из города на восходе? Нужны новости!
— Ишь ты, новости тебе нужны, — проворчал Колотун. — Кто у вас главный?
— Я Пастух, — с достоинством ответил человек.
— В прошлый раз, вроде, другой был.
— Его нет. Он был глуп-глуп. Его нет.
— Ясно.
— Звери из земли пришли в город?
Колотун быстро глянул на Мамочку и ответил неохотно.
— Да.
Пастух возбужденно закричал.
— Мы думали! Мы знали! Мы видели, они шли под землю. Далеко на восходе, там, где видно город. Они шли к городу по нам. Много-много-много. Мы бежали на закат. Они не гнались. Шли к большому городу. Вашему городу. Теперь нас мало-мало. Мало слабых. Мало детей. Мало женщин, чтобы рожать. Пастушата исчезнут!
— Я не очень расстроено выгляжу? — спросил Колотун.
Пастух не понял сарказма.
— Нет.
Он указал пальцем на Колотуна.
— Я вижу. У вас две женщины. Молодые. Ваш город умер. Пастушата примут. Снова. Не как раньше. Раньше мы были сильными. Сейчас — слабые. Примем вас, как слабые. Дадим еду и собак. Оставайтесь. Звери из земли уйдут. Мы придем в город.
— Город умер. Поищите себе людей в других местах.
— Нас мало. Пастушата станут стадом. Люди на снегу сильные. Люди в городе слабые. Пастушата придут к сильным и станут стадом. Нет. Мы пойдем к слабым. В город.
— Счастливого пути, — сказал Колотун и мотнул стволом. — Уводи своих, или я их передавлю.
— Ты глупый-глупый, — разочарованно сказал Пастух, отступая еще на шаг. — Ты уедешь, кончится еда, будешь голодать. Кончится черная вода, останешься на снегу. Ты замерзнешь и умрешь на снегу. Твои люди замерзнут и умрут.
— Отводи людей, — зло повторил Колотун. — Живо!
Пастух несколько секунд смотрел на него из-под нахмуренных бровей, потом резко развернулся и быстро пошел назад, размахивая руками вверх-вниз. Колотун поднял стекло и передал ружье Мамочке.
— Давайте все в пассажирский.
Никто не пошевелился.
— Ну, быстро!
Вездеход тронулся. Пастушата спешно растаскивали сани к обочинам, освобождая дорогу. Прыгали собаки, метались люди, плакали испуганные дети. Теперь Колотун и сам видел, как тех мало — всего пять, все на центральных санях. Женщин тоже мало. Не врал Пастух.
Вездеход беспрепятственно миновал Пастушат и, набирая скорость, поехал дальше.
Спустя четверть часа в кабину забралась Мамочка. Она уселась в пассажирское кресло и стала смотреть в окно.
— Дешево отделались, — сказал Колотун. — Я уж боялся, что влипли. Надеюсь, больше у нас не будет теплых встреч.
Мамочка не ответила. Она сидела, сцепив руки на животе, погруженная в себя, хмурая. Колотун тоже замолчал.
Вездеход продвигался вперед, сквозь нарастающую метель. Над дорогой сгущались сумерки. Колотун включил огни. За окнами гудел ветер, плотная снежная взвесь застилала обзор. Несколько раз колеса соскальзывали с дороги, и Колотуну приходилось ловить сползающую на обочину машину. Через час борьбы он остановил вездеход.
