Журнал «Если», 2002 № 09 - Тейлор Джон Альфред (лучшие бесплатные книги TXT) 📗
На стыке НФ и фэнтези написан роман Далии Трускиновской «Аметистовый блин». Автор работала в хорошо знакомом ей пространстве фантастического детектива, продолжая традиции, начатые в мистическом «Демоне справедливости» и альтернативно-исторических «Секундантах». В принципе же, «Аметистовый блин» по своей поэтике наиболее близок ироническим детективам Хмелевской и Донцовой. В его центре группка комичных, чуток придурковатых героев, гоняющихся за таинственным артефактом, способным исполнять наиболее потаенные человеческие желания. Трускиновская с грустной иронией анализирует тип героя нового времени, культуриста-качка, не способного ни на романтические порывы, ни на контакт с Чудом, Неведомым. Герой решительно захлопывает приоткрывшуюся дверь в параллельный мир, не будучи в состоянии найти для Неведомого место в традиционной шкале человеческих ценностей. Что ж, вздыхает Трускиновская, каждый выбирает по себе.
Традиции «смягченной» или «разбавленной» НФ имеют глубокие корни. «Женский цех» и в советское время был склонен к этому стилю: удачные образцы принадлежат, например, тем же Ольге Ларионовой, Ариадне Громовой, Валентине Журавлевой и, конечно, Людмиле Козинец. Последняя получила известность еще в 80-х годах и совсем недавно вернулась на подмостки отечественной фантастики с книгой «Качели судьбы». О Людмиле Козинец и прежде писали: «проза на грани НФ и фэнтези», хотя, может быть, ее поэтическая и чуть абсурдистская манера пребывает, скорее, на грани мэйнстрима и фантастики. Козинец — отличный стилист; визитная карточка ее прозы — хорошая филологическая школа, «тщательность» в лучшем смысле этого слова. Когда-то она успела поучиться и в Малеевке, и в ВТО МПФ.
Зато в «чистой» фэнтези женщины во многом стали законодательницами мод. Хотя и здесь хватает случаев, когда наши дамы идут проторенными дорогами, используют избитые сюжетные ходы. Это обеспечивает им понимание читателей и в большинстве случаев благосклонное отношение издателей. Но дальше первооткрывателей с того же трамплина не прыгнуть… Отечественному потребителю фэнтези, например, отлично известна ее детективная разновидность. Глен Кук и Макс Фрай дали крепко сработанные образцы для подражания. Так вот, если «повысить процент» инфантилизма, содержащегося в романах Макса Фрая, получится роман Полины Греус «Дело о проклятых розах». Это первый выпуск свежей саги об очередном магически-магоборческом детективном агентстве. Там работает главная героиня. У нее психология человека, предельно себялюбивого и чрезвычайно гордого процессом собственного взросления. «Славяно-киевскую» ветвь фэнтези, написанную на условно-отечественном материале, представляют Ольга Григорьева, Мария Семенова и Галина Романова. Первая и вторая писательницы создали сравнительно немного текстов. Перу Григорьевой принадлежат четыре романа — «Колдун», «Ладога», «Берсерк», «Найдена».
Классическими образцами «славянской» фэнтези, принесшими автору небывало шумный, но, впрочем, во многом заслуженный успех, стали три романа Семеновой о могучем богатыре Волкодаве — «Волкодав», «Право на поединок», «Истовик-камень». Особенной плодовитостью отличается Галина Романова, опубликовавшая уже восемь романов — «Дороги богов», «Золотые рога Даждя», «Легенда о Велесе», «Обретение Перуна», «Властимир», «Странствия Властимира», «Застава», «Чужие цепи».
В принципе, «славянская» фэнтези в плане поэтики мало чем отличается от традиционной героико-сказочной фантастики. Та же бесконечная борьба Добра и Зла, поединки черных и белых магов или богов, между которыми затесались несколько людей, используемых вышними силами в каких-то одним им ведомым раскладах. Порою люди ведут себя, словно марионетки, повинуясь законам Судьбы, Рока. Иногда же они бунтуют против своих благодетелей, создавая собственные миры или королевства. Единственной разницей между «славянской» и «европейской» фэнтези являются имена нечистой силы (вместо традиционных гоблинов, фей, ундин, троллей, орков и эльфов в «славяно-киевских» романах проказят более привычные нам лешие, домовые, кикиморы, водяные, русалки, кот Баюн) да еще стилизации авторов под древнерусский язык: «Поздорову ли будешь, друже?», «Камо грядеши, человече?» Иногда встречаются попытки создать историко-мифологические романы на базе древнеславянской мифологии наподобие того, что сделали в ряде своих произведений Г. Л. Олди с А. Валентиновым. Галина Романова написала цикл «Сварожичи», где главными действующими лицами стали боги языческого пантеона восточных славян: Перун, Даждьбог, Велес. Впрочем, такой эксперимент вряд ли можно считать удачным. Построения автора «Сварожичей» представляются весьма наивными и неубедительными, хотя главные герои цикла вышли довольно милыми и симпатичными.
Встречаются в нашей «женской» фантастике и редкие попытки освоить в фэнтези восточное мифологическое пространство. В повести Далии Трускиновской «Сказка о каменном талисмане» во всей полноте воссоздан мир «Тысячи и одной ночи». Автору удалось создать блестящую стилизацию, в которой условный схематизм, диктуемый рамками жанра и мифологии, сочетается с глубоким историзмом, реконструкцией психотипа восточного средневекового человека.
В героической отрасли фэнтези работают Виктория Угрюмова, Анна Тин и Наталья Игнатова. Роман Анны Тин «Дарители вихрей» представляет собой вполне съедобный салат из множества мелко порубленных ингредиентов — от конановского цикла до дракониады Энн Маккеффри. Мечи, магия, любовь, драконы, и в центре всего — величественная фигура королевы-воительницы… В общем, хорошо знакомые декорации. Философская составляющая текста стремится к нулю. Но лихо закрученные хитросплетения сюжета и приправа из придворных интриг позволяют роману выйти на коммерчески оправданный уровень приключенческой фантастики.
Из-под пера Натальи Игнатовой вышло три романа — «Чужая война», «Змея в тени орла» и «Последнее небо». Первые два составляют некое подобие дилогии, связанной общим местом действия. Наиболее значительным в творческом активе Игнатовой пока представляется ее дебютный роман «Чужая война». После первого знакомства с главными героями книги может возникнуть сомнение. А не с сиквелом ли книг Майкла Муркока об Эльрике Альбиносе мы имеем дело? Несчастный принц, Вечный Воитель и Скиталец, прилетел на другую планету, где продолжает свою миссию: воюет со злыми силами во имя торжества добра. Сомнения так и не рассеялись до конца «Чужой войны». Однако не появилось и твердой уверенности в обратном. Очень уж отличаются книги английского и российского авторов и по духу, и по содержанию, и, главное, в трактовке образа героя. Эльрик Игнатовой более «живой». Несмотря на постоянно возникающий мотив одиночества шефанго, тот не производит впечатления страдающего героя. В остальном же в «Чужой войне» все достаточно традиционно: планета, населенная эльфами, шефанго, гномами, гобберами, орками и людьми; разные религии, парочка воинствующих орденов; несколько скучающих Творцов-Демиургов, которым захотелось в очередной раз поиграть в шахматы, где фигурами выступают люди и нелюди, а доской — весь мир Божий; локальные драки и финальная Последняя Схватка…
Когда жанр фэнтези задает автору и антураж, и в какой-то степени композиционный рисунок, логично воспользоваться одной из двух стратегий — для того, чтобы выделиться из общей массы перепахивающих это поле фантастов. Во-первых, можно выжать максимум из усложнения сюжета, увеличения числа действующих лиц, усиления чисто приключенческой составляющей. Анна Тин и Наталья Игнатова здесь не одиноки. Той же проторенной дорогой пошла и Виктория Угрюмова в ее эпическом цикле «Кахатанна», состоящем из четырех романов: «Имя богини», «Обратная сторона вечности», «Огненная река», «Пылающий мост». Вера Камша, романом «Темная звезда» открывшая в 2001 году проект «Хроники Арции», также избрала эту стезю. Может быть, даже с некоторым перебором: нить повествования теряется, сложность композиции переходит в избыточность. Две авторские удачи, два характера, выписанных живее прочих, — эльфийский бард Роман и герцог Рене Аррой, — не в состоянии вытянуть груз сюжета, завязанного в десяток морских узлов.
