Осенние визиты - Лукьяненко Сергей Васильевич (книги онлайн полные версии бесплатно txt) 📗
Глупо все-таки было бы получить по затылку от какого-нибудь обкуренного юнца.
Горел свет. По всей квартире. В прихожей, в кухне, в комнатах.
Было очень тихо. Он захлопнул дверь, шагнул.
– Слава!
Тишина.
Заров, не раздеваясь, прошел в комнату. Никого. Мелко исписанный лист бумаги на столе, придавленный плейером. Рядом – револьвер.
Ярослав сел у стола. Опьянение пропало, словно он сунул голову под ледяную воду. Он взял листок, где его почерком были написаны чужие слова.
Ярик!
Наверное, мы оба знали, что это случится.
Правда?
Ведь ты не удивлен, парень. Ты – это я. Но, к счастью твоему, ты живешь первый и единственный раз. Когда-нибудь, если есть еще что-то впереди, я вернусь уже с частью тебя в душе. И все-таки не обольщайся.
Ты – живешь лишь раз.
Это всегда трудно – уходить. И мало кто из нас, Визитеров, на это способен.
Ярослав вытянул из пачки сигарету, закурил, не отрывая взгляда от бумаги.
Время, Ярик. Время. Оно не любит тех, кто умеет смотреть в завтра. И все же нуждается в нас. Так повелось. Время – великий предатель. Время – великий обманщик.
Первый раз получилось, что мы не нужны ему.
Когда и где это случилось, Ярик? Я не знаю ответа. Я боюсь его. Чем стал твой век, если он не дает надежды?
Я редко был совсем уж плохим, Ярик. Нет, конечно, были Визиты, о которых тебе лучше не знать. Которые я сам боюсь вспомнить.
Время – предатель, время выбирает наши судьбы…
И все же, поверь, я не самый плохой из пришедших в этот раз.
Хотя бы потому, что выхожу из игры.
Не говори мне – предатель. Я просто устал. Я просто ни во что больше не верю. Я слишком ярко представил то, что уже не случится.
Не хочу лгать себе самому.
Моя – наша – победа стала бы кошмаром. Творить – да, это всегда был риск. Не привычное добро, а шаг за очерченные рамки. И очень часто я был чужим, преждевременным, странным. Говорил о том, что было ненужным. Несвоевременность – клеймо творчества, его мотив. Но по крайней мере я верил в себя. И, приходя в следующий раз, узнавал – мир принял меня, прошлого.
В этот раз – все не так. В этот век – все не так. Третий Визит в двадцатом столетии – и я не рискну назвать тебе имена. Почему так случилось, почему все поменялось местами, доброта стала подлой, а творчество – лживым? Лишь Тьма неизменна… но мы уже слишком близки к ней… Не знаю, не знаю. Слишком торопливый век, слишком много боли. Слишком велико искушение – простых решений и быстрых побед. Мы вросли в это время, в его боль и отчаяние. Нам не убедить никого в добре – если его нет в нас.
Ты не пропадешь, если проявишь хоть капельку приспособляемости. Без меня ты – не угроза иным Посланникам. Наоборот – возможный союзник. Выбери того, кто победит, и служи ему. Даже если ты выберешь Тьму – она опустится так постепенно, что мир успеет привыкнуть. А ты станешь ее придворным певцом, Ярик. Такая уж наша судьба – продаваться.
Не привыкать.
Прощай.
Подписи не было. Ничего больше не было.
Ярослав затушил о стол сигарету, взял плейер, надел дугу наушников. Включил перемотку – назад. Тихо сказал:
– Да нет, ты не предатель, Слава…
Он знал, куда идти, но было так мучительно больно. Так безнадежно. Так одиноко.
Что случилось с тобой, Визитер, в этот день? Что сказал тебе Степан, что произошло на ВВЦ, что увидел ты по дороге? Какая боль отразилась в твоей душе – если она есть… была у тебя…
Как ты пишешь? Я вру…
Нет, сейчас он видит его. Сидящего за столом. Фальшиво насвистывающего мелодию. Аккуратно дописывающего письмо, секунду колеблющегося, стоит ли ставить подпись… Но, наверное, слишком много имен легло бы на бумагу, знакомых и давным-давно забытых, русских, английских, арабских, еврейских, китайских, ярлычки исчезнувших душ, древних прорывов за грань привычного…
Ярослав включил плейер.
Он вышел в коридор. Секунду помедлил у двери в ванную.
Нет, ты не предатель…
Здесь тоже горел свет. Яркий и чистый.
Веревку Визитер завязал на водопроводной трубе. Вначале, наверное, узел был под самым потолком, но под тяжестью тела сполз, сдирая чешуйки отслоившейся краски. Теперь Визитер полусидел на коленях, привалившись лбом к стене. Одна рука безвольно свисала, вторая цеплялась за перехватившую шею петлю. Словно в последний миг Посланник Творчества передумал…
– Ты не предатель, – повторил Ярослав. – Ты просто трус… ты всегда был трусом. Напористым, шумным, энергичным трусом.
Нож он взял на кухне. Острый, старательно заточенный кем-то из прежних жильцов. Веревка поддалась сразу, разорвавшись, едва он сделал надрез. Тело осело на пол. Глаза Визитера были открыты, словно он до конца всматривался… Куда? И он улыбался. Насмешливо и торжествующе.
– Трус, – повторил Ярослав. – Трус.
Лужица на полу была совсем крошечной, Визитер наверняка помочился, прежде чем встать на край ванны и надеть петлю. Он же не дурак, Посланник Творчества. Ему доводилось видеть самоубийц. Он старался доставить Ярославу минимум проблем.
Вскрыть вены в теплой ванне было бы куда приятнее… но, бесспорно, гораздо грязнее.
Ярослав присел на корточки, тронул лицо. Еще теплое. Он чуть-чуть опоздал.
– Ты понимаешь, – сказал он, – это ведь не выход. Никогда выходом не было. Ничего не решало. Ты говоришь – время… время виновато… но ведь и ты сделал его таким…
Голос певца заглушал все. Словно Заров говорил в пустоту, в ватное облако. Ярослав стянул наушники, положил играющий плейер на тело.
– Это – тоже твоя работа, Визитер, – сказал он. – Надо было очень постараться, чтобы смерть стала песней… Говорить, что мир плох, а мы грязь, – это так легко и так верно. Но раньше ты не искал красоты в смерти. Не искал спасения в тупиках.
Визитер улыбался, глядя сквозь него. Он ускользнул от упреков и споров. Он оставил его искать выход в одиночку.
Указав один из путей.
– Нет… – сказал Ярослав. – Все-таки нет.
В прихожей коротко пропел звонок.
10
– Коммандос. – Визирь шагал по кабинету, заложив левую руку за спину, говорил коротко, отрывисто, словно лаял. – Рэмбо… Товарищ Хайретдинов доверил тебе операцию, которая переломила бы баланс сил. В нашу пользу.
Шедченко казалось, что мир вокруг плывет.
Реально ли происходящее?
Старые стены, старая мебель, все вокруг – как декорации в фильме военных лет.
– Что следовало делать товарищу Шедченко в данной ситуации? – Хайретдинов достал из кармана портсигар, вынул папиросу.
Николай даже не удивился. «Герцеговина Флор»…
– Товарищу Шедченко следовало сосредоточиться на главном противнике. Убийце. Отсечь его огнем. Приказать Печкину подобраться к нему ближе…
– Рашид Гулямович… – Семен поднялся с дивана. Парень держал руки по швам, лицо его слегка побледнело. – Это же не обязанность телохранителя…
– Сидите. Сидите, товарищ Печкин. С вами разговор особый.
Глаза Семена словно покрылись стеклом. Он медленно опустился на диван.
– Однако… – Визирь закурил. – Товарищ Шедченко предпочел выстрелить в девушку. Перешагнуть через свои заблуждения – это похвально. Но… Она ли была в тот момент непосредственной угрозой?
