Империя Немых - Харпер Стивен (читать книги полные TXT) 📗
Так и есть. Я стоял на широком песчаном пляже. Он тянулся в обе стороны, насколько хватало глаз. Красноватые волны мягко плескались о берег, за моей спиной поднимался густой лес. Светило солнце, в струях теплого ветра покачивались морские птицы.
Но совсем недалеко от берега вздымался черный хаос. Он бурлил и вспенивался над водой, и опять кто-то звал меня из самой его глубины, как и в прошлый раз. Меня охватило бешеное желание броситься в воду и поплыть прямо туда, в черноту. Я уже сделал несколько шагов в сторону кромки воды.
Вдруг я ощутил некое волнение в окружающем пространстве, будто я стою в воде, а кто-то бросил в нее камень, и от него идут волны. Я обернулся и увидел Кенди и Мелтина.
– Красивый пляж, – заметил Кенди.
Я молча кивнул. Если бы не они, я бы поплыл вперед.
– Чернота наступает, – праотец Мелтин махнул рукой в сторону хаоса. – От нее меня начинает тошнить.
В этой черной тьме я чувствовал боль. И в то же время в ней было что-то мягкое и прекрасное. Но я ничего не сказал.
– Ты чувствуешь, где Харен? – спросил меня Кенди. – Помнишь, как ты сумел почувствовать меня в тот раз?
Я закрыл глаза и начал поиски. Внезапно я обнаружил, что меня повсюду окружают миллионы, миллиарды, даже триллионы чужих сознаний. Каждая песчинка, каждая капля воды, каждый листик на дереве – все это чьи-то живые сознания. Кенди мне говорил, что Мечта – это… что же за слово? Гештальт. Целостная форма, структура. Совокупность всех сознаний, существующих во вселенной. Но раньше я как-то не мог осознать это до конца. Каждое сознание – уникально, у него свои переживания, своя жизнь. Кто-то печален, кто-то счастлив, большинство же – это сгусток самых разных эмоций. Я чувствовал, как они кружатся и летают вокруг меня, но при этом остаются каждый на своей месте. Очень странное ощущение.
Кое-кто был мне знаком. Вот Гретхен, Бен, матушка Ара, Триш. Вот Харен. Она тоже здесь, поблизости. Я вспомнил, как звал Кенди в тот раз, когда сильно испугался, попав в Мечту впервые. Я стал звать Харен, обратив к ней все мысли. Вот я коснулся ее сознания и потянул.
В воздухе что-то сверкнуло, как плохая голограмма. На короткое мгновение Харен появилась на берегу. И вновь исчезла.
Внезапно на меня накатила страшная усталость. Силы оставили меня, ноги стали ватными. Я закрыл глаза и оставил Мечту.
Я открыл глаза и обнаружил, что лежу на той же самой кушетке. Все, кто был в комнате, смотрели на меня. Мелтин лежал на другой кушетке, а Кенди стоял в углу, просунув под колено какую-то палку. Странно все это, но у меня не было сил об этом размышлять. Но палка-то откуда взялась? Харен смотрела на меня, часто моргая глазами. Вид у нее был такой, будто у нее кружится голова. Я все еще чувствовал сильную усталость.
– С тобой все в порядке? – спросил я Харен.
– Я… не очень понимаю, – ответила Харен. – Не знаю, где нахожусь. Я сидела здесь, а потом вдруг оказалась… на берегу? Потом опять здесь.
– Я не сумел тебя там задержать, – признался я. – Ты проскользнула у меня между пальцев.
– Значит, ничего не вышло, – разочарованно произнесла Харен.
– Чрезвычайно важен сам факт того, что ты побывала в Мечте, – заметил со своего места светловолосый наставник. В его голосе слышалось благоговение. – Это поразительно. He-Немой попадает в Мечту.
Я сделал попытку встать, но от сильного головокружения не смог устоять на ногах и плюхнулся обратно на кушетку.
– Моему студенту, кажется, нужен отдых, – раздался рядом со мной голос Кенди. Он, наверное, уже вернулся из Мечты и вытащил из-под колена свою непонятную палку. – Я провожу его домой. Мы отложим все обсуждения на потом.
Праотец Мелтин широко раскрыл глаза. Он сел на своей кушетке как раз в тот момент, когда Кенди произносил свою последнюю фразу. Он хотел было что-то возразить, но потом взглянул на меня.
– Да, отведи его домой, – сказал он. – А к этому вопросу мы еще непременно вернемся.
Кенди проводил меня до общежития. Мы почти всю дорогу молчали. Наверное, он все еще злился на меня, за то что я без его ведома бывал в Мечте. Строгий.
Теперь-то это уже все равно.
Вот. Когда я добрался до своей комнаты, вся моя усталость прошла, но мне хотелось побыть в одиночестве. Поэтому я не стал разубеждать Кенди, что я совершенно без сил. Я сел на кровать, а он ушел.
– Внимание! Внимание! – раздался компьютерный голос. – Доставлена посылка, получить у администратора.
Наверное, это принесли наши покупки. Я собирался уже пойти за ними, когда в дверь постучали. Я подумал, может, это Кенди что-нибудь забыл мне сказать, – но на пороге стоял какой-то старый человек. Он был одет во все белое, и в его одежде был заметен тот дорогой шик и лоск, какой я привык видеть у некоторых своих клиентов. И вид у него был знакомый. Белые волосы. Синие глаза, морщины, острый нос.
Старик с поезда. Тот грубиян, которого мы встретили по пути в монастырь.
– Привет, Седжал, – сказал он. – Можно войти?
Я не мог и слова сказать от изумления, просто пропустил его внутрь и закрыл дверь. Он уселся на самый край кровати, подальше от меня, тесно запахнув на себе одежду, как будто не хотел задеть меня даже полой.
– Кто вы… – начал было я.
– Меня зовут Падрик Суфур, – сказал он. – У меня есть к тебе предложение.
Так он что, клиент?
– Я больше этим не занимаюсь, – сказал я. – Даже и не думайте.
Старик заморгал, и я расслышал слабый звук, издаваемый его поднимающимися и опускающимися веками.
– Ты что же, думаешь… О, нет, нет. Я вовсе не о том. – Он опять заморгал. – Я – глава Корпорации Суфура, и у меня есть для тебя некоторые сведения относительно ордена Детей Ирфан, который могут тебя заинтересовать. Они касаются, в частности, матушки Арасейль Раймар.
– Какие сведения? – спросил я напряженно. Моя тревога возрастала с каждой секундой. Зря я его впустил. Если закричать, кто-нибудь придет на помощь?
– Матушка Арасейль получила указания от самой императрицы Кали, – сказал Суфур. – Указания тебя убить.
Эти слова прозвучали так странно, что я не знал, как реагировать.
– Убить меня? – тупо повторил я.
– Да. – Он поерзал, стараясь держаться от меня подальше. – Императрица поручила матушке Арасейль понаблюдать за тобой и определить, представляешь ли ты опасность для Конфедерации. И если она, Арасейль, решит, что представляешь, она должна тебя убить.
– Она никогда бы этого не сделала, – с жаром сказал я, но внутри у меня что-то дрогнуло.
– Возможно, и не сделала бы. А может, и сделала бы. Однако таковы указания императрицы.
Лицо у меня горело, а руки были ледяными. Я вспомнил, что матушка Арасейль все время смотрела на меня как-то странно, будто оценивая. Вспомнил еще, как Единство послало за мной в погоню целую эскадру военных кораблей.
– Откуда вам это известно? – спросил я. – Да кто вы вообще такой?
– Я уже сказал. Я – Падрик Суфур. В поезде мы с тобой соприкоснулись, поэтому ты знаешь также, что я – Немой. Я специально дотронулся до тебя… – при этих словах он как будто вздрогнул, – чтобы убедиться, что ты – именно тот, кого я ищу.
Пальцы мои как бешеные теребили край свитера. Я чувствовал, что начинаю сходить с ума, и во мне просыпается мое второе «я» – мой внутренний Джесс, внутренний голос, который я включал, общаясь с клиентами.
– Так значит, ты Немой. Ну и что с того? Да в этой поганой дыре куда ни ткни, везде Немой. И какое это имеет отношение к тому, что ты тут мне заливаешь, что мамаша… что Ара собиралась меня прикончить?
– У меня свои способы добычи информации, – ответил он просто. – Матушка Арасейль Раймар несколько раз отчитывалась перед императрицей Кан маджа Кали по вопросам, касающимся тебя. Арасейль дважды воспользовалась телами Немых рабов, чтобы встретиться с императрицей лично и переговорить с ней. Лично с императрицей, Седжал. Тебе это о чем-нибудь говорит?
– О том, что она…
И тут я замолчал. Инстинкты Джесса не дали мне договорить. Люди любят рассуждать. У меня так бывало, что после оглушительного оргазма клиент принимался плакаться на моем плече, болтая о разных вещах. Меня всегда удивляло, как это они с такой легкостью начинают рассказывать все подряд совершенно незнакомому человеку. Почему все так любят трепаться? Когда я сам сорвался и плакал в ресторане с Кенди, я начал понемногу понимать, что к чему, но ведь Кенди спас мне жизнь. Два раза. Этот же старикан – мне вообще никто, и поэтому я предпочел заткнуться.
