Миры Роберта Хайнлайна. Книга 1 - Хайнлайн Роберт Энсон (книги без регистрации бесплатно полностью TXT) 📗

— Стар, ты сказала, что… — начал я и умолк. Она, оказывается, закончила переодеваться, и результат был — что надо! Мягкие кожаные туфли, вернее мокасины, коричневые облегающие брюки, короткая зеленая куртяшка — среднее между жакетом и лыжной курточкой… А на голове кокетливая шапочка. Костюм был опереточной версией костюма стюардессы — ловкой, изящной, толковой и сексапильной.

А возможно, и костюмом «вольных стрелков», поскольку он дополнялся двоякоизогнутым луком, колчаном и кинжалом.

— Ты выглядишь так, как та штучка, из-за которой начался мятеж.

Стар продемонстрировала свои ямочки и вежливо присела. Стар никогда не «выставляется»: она знает, что женственна, что выглядит чудесно, и не скрывает, что это доставляет ей истинное наслаждение.

— Ты сказала только что, будто в моем оружии в ближайшее время нужды не будет. Так есть ли основания натягивать на себя один из этих скафандров? Мне лично они не кажутся комфортабельными.

— Сегодня я опасности не жду, — не торопясь, проговорила Стар, — но это не место, где можно рассчитывать на помощь полиции. Ты должен сам решать, что нужно делать.

— Но… черт возьми, принцесса, ты же знаешь эту страну лучше, чем я. Мне нужен совет.

Она промолчала. Я повернулся к Руфо. Тот с подчеркнутым вниманием рассматривал что-то в кроне дерева. Тогда я приказал:

— Руфо! Одевайся!

Он задрал одну бровь:

— Что угодно милорду Оскару?

— Шнелль! Vite, vite! Давай пошевеливайся!

— О'кей! — Руфо быстро натянул костюм, который был мужским повторением костюма Стар, с шортами вместо женских облегающих брюк.

— Оружие! — приказал я, начав одеваться в том же духе, хотя и решил включить в свой туалет высокие сапоги. Тут я, однако, заметил пару мокасин прямо моего размера и подумал — не попробовать ли, каковы они на ноге. Они обтянули ноги как перчатка и… да и подошвы у меня так затвердели за месяц хождения босиком на Иль де Леван, что надобность в сапогах сама отпала. Выглядели мокасины вполне современно — с молнией спереди и этикеткой «Fabrique en France» [43] внутри.

Руфо взял лук, из которого только что стрелял, шпагу и кинжал вдобавок. Я вместо кинжала выбрал золингеновский охотничий нож. С грустью посмотрел на армейский пистолет 45 калибра, но даже не дотронулся до него. Раз «они», кто бы «они» там ни были, приняли местный вариант закона Салливана [44], буду ходить без оружия.

Стар приказала Руфо паковаться, а затем присела со мной на песчаном пятачке у ручья и набросала маршрут нашего похода. Путь шел на юг вниз по течению ручья (кроме отдельных участков для спрямления дороги) вплоть до Поющих Вод. Там мы и остановимся на ночлег.

Я запомнил все детали маршрута.

— О'кей! О чем-нибудь еще я должен быть предупрежден? Следует ли нам стрелять первыми? Или надо ждать, пока в нас бросят бомбу?

— Сегодня я ничего такого не ожидаю. Ах да, тут есть хищники размером раза в три крупнее льва, но они жуткие трусы — на движущегося человека не нападают.

— Вот такие мне по душе! Ладно, в крайнем случае, будем все время двигаться.

— Если же мы встретимся с людьми, чего я не предполагаю, будет, пожалуй, мудро приготовить лук и стрелы, но не поднимать лук без необходимости. Впрочем, я ничему не должна тебя учить. Все решаешь ты один. Руфо тоже не будет стрелять до тех пор, пока не увидит, что ты почел за благо применить силу.

Руфо кончил упаковывать наши пожитки.

— О'кей! Пошли! — приказал я.

И мы двинулись в путь. Маленькая шкатулка Руфо была закреплена у него за плечами как рюкзак, и я не переставал дивиться, как это он волочит на своей спине более двух тонн груза. Может, это что-то вроде антигравов, что встречаются в научной фантастике? А может, у него в жилах течет кровь китайских кули? Черная магия? Да и вообще в рюкзаке не мог бы поместиться и один тиковый сундучок Стар, даже будучи уменьшен в масштабе тридцать к одному, не говоря уже об арсенале и прочих причиндалах.

Не стоит, пожалуй, удивляться, что я не выжал из Стар сведений касательно того, где мы находились, почему мы там находимся, что собираемся там делать, а также относительно деталей тех опасностей, с которыми мне предстояло бороться. Слушай — как тебя там, — Мак, ну если тебе снится самый роскошный сон всей твоей жизни и ты добрался уже чуть ли не до самой кульминации, так неужто ты остановишься и начнешь обсуждать с самим собой вопрос, что логически невозможно, чтобы данная девица располагалась в данной копне сена рядом с тобой в данную минуту, а от этого возьмешь да и проснешься? Я знал, в полном соответствии с логикой, что все происходящее со мной после прочтения того дурацкого объявления, не могло существовать наяву.

Потому-то я и отбросил логику ко всем чертям.

Логика, дружище, — хрупкая штучка. «Логика» доказала, что аэропланы летать не могут, что водородная бомба теоретически невозможна и что камни с неба не падают. Логика — это способ выражения идеи: что не случилось вчера, не может случиться и завтра.

Мне ситуация, в которой я находился, очень нравилась. И я вовсе не желал проснуться в собственной постели, а тем более в отделении какой-нибудь психушки. А особенно мне было бы противно, проснувшись, опять оказаться в джунглях, со свежей раной на лице и без вертолета в обозримом будущем. Или — в то самое мгновение, когда шоколадный братишка заканчивает трудиться надо мной и отправляет меня в свою Валгаллу [45]. Так вот, эта самая Валгалла мне была очень даже по душе.

Тут я прогуливался с верной шпагой на боку, которая постукивала меня по левому бедру при каждом шаге, с симпатичнейшей девицей, вполне отвечающей моим запросам, с чем-то вроде раба-крепостного-слуги, шагавшего сзади и в поте лица тащившего весь груз, да еще защищавшего нас с тыла. Пели птички, пейзаж был такой, что его, видимо, спроектировали лучшие специалисты ландшафтной архитектуры, а воздух пьянил и благоухал. И даже в случае, если мне никогда больше не светило прочесть заголовки в утренней газете или окликнуть такси на улице, вышеописанная ситуация меня полностью устраивала.

Признаюсь, мой длинный лук мне здорово мешал, но также мешала бы и М-1 [46]. У Стар ее маленький лук ловко висел за спиной, доставая ей от плеча до бедра. Я попробовал было носить свой в той же манере, но он запутался в ногах. Кроме того, меня не оставляла мысль о необходимости быть готовым к стрельбе в любую минуту, поскольку Стар упоминала о возможности такой ситуации. Тогда я снял лук с плеча и, натянув тетиву, понес его в левой руке.

За весь утренний переход случилась только одна тревога. Я услыхал, что тетива Руфо пропела «тванг», обернулся, держа лук с уже наложенной стрелой и натянутой тетивой, хотя еще не успел разобраться, в чем дело. На земле лежала птица, похожая на тетерку, которую Руфо сбил с ветки, прострелив ей шею. Я еще раз подумал о нежелательности совместного выступления с ним на стрелковых соревнованиях, разве что он даст мне пять очков форы.

Руфо обернулся и довольно осклабился:

— Обед! — На протяжении следующей мили он ощипывал тетерку, а потом подвесил ее к поясу.

На ленч (где-то около полудня) мы остановились в живописнейшем месте, которое, как поспешила меня успокоить Стар, было «защищено». Руфо раскрыл свою шкатулку до размеров чемодана и сервировал завтрак: холодное мясо, тертый сыр-провансаль, хрустящий французский хлеб, груши и две бутылки шабли. После завтрака Стар предложила устроить сиесту. Идея была недурна — я славно закусил, так что птичкам остались одни крошки, но все же удивился:

— Разве мы не должны поторапливаться?

— У тебя будет урок языка, Оскар.

Теперь я могу сказать тем, кто учил меня языкам в средней школе Понсе де Леона [47], что существуют и лучшие методики обучения. Ты ложишься на мягчайшую травку вблизи смеющегося ручейка и в окружении дивного ландшафта, а самая прекрасная женщина мира склоняется над тобой и смотрит тебе в глаза. Она начинает что-то тихо говорить на неизвестном языке. Время бежит, ее глаза становятся больше… больше… больше… и ты тонешь в них…