Книга песчинок. Фантастическая проза Латинской Америки - Пальма Клементе (книга читать онлайн бесплатно без регистрации txt) 📗
Теперь мне стало ясно, почему привидения в романах всегда жалуются. Мертвецы пребывают среди живых. А легко ли изменить привычки: отказаться от курения, от лестной репутации сексуального маньяка. Какой ужас (подумал я не без позерства) быть невидимкой; какой ужас, что Фостин, такая близкая, находится на другой планете (имя Фостин навеяло печаль); но я мертв, я — по другую сторону черты (и я буду следить за тем, как она уходит, и все мои отчаянные жесты, мольбы, посягательства будут тщетны); все эти ужасные предположения — лишь следствие рухнувших надежд.
Перебирая эти мысли, я пребывал в постоянной эйфории. Все очевидней становилось, что я и пришлецы существуем в разных сферах. Возможно, на острове произошла катастрофа, нечувствительная для населяющих его покойников (разумею себя и местную фауну); после катастрофы и появились пришлецы.
Я — мертвец! С каким упоением (насквозь литературным) воспринял я эту остроумную мысль!
Вся моя жизнь предстала передо мной. Невыразительное детство с ежевечерними прогулками на Пасео-дель-Параисо; дни перед задержанием, увиденные как бы со стороны; эпопея с побегом; месяцы, прожитые на острове. Смерть дважды могла вмешаться в мою судьбу. Первый раз — за несколько дней до того, как полиция нагрянула в зловонное розовое здание пансиона, где я снимал комнату, на Оэсте, 11, напротив Ла-Пасторы (тот процесс завершился бы быстро; побег и путешествие свелись бы к путешествию в рай, ад или чистилище — по договоренности). Второй случай представлялся смерти, когда я плыл в лодке. Солнце выжигало мой мозг, и, хотя я и достиг острова, сознание, вероятно, оставило меня много раньше. Эти дни я помню смутно: только дьявольский, слепящий свет, колыханье и плеск воды, боль, превозмочь которую недостало бы никаких сил.
От долгих размышлений на эти темы я наконец устал, и построения мои стали терять стройность: итак, до появления пришлецов я был жив — быть мертвым в одиночестве невозможно. Чтобы воскреснуть, я должен избавиться от свидетелей. Уничтожить их не составит труда. Поскольку я не существую, они попросту ничего не заметят.
И еще я лелеял некий невероятный, как сон, план тайного похищения, делиться которым с читателем не стану.
Вот какие пустые, бесплодные гипотезы строил я в минуты, когда начинала одолевать тоска. Силы человеческие, как и мужская сила, не бесконечны.
Это сущий ад. Солнца палят вовсю. Чувствую себя неважно. Откопал и съел несколько корневищ, похожих на репу, но только более волокнистых.
Оба солнца — в небе, одно несколько выше другого; вдруг (впрочем, мне казалось, что я уже давно смотрю на море) среди рифов, совсем рядом с берегом появилось судно. Все случилось так, словно я заснул (даже мухи спят на лету в лучах двойного солнца) и проснулся через несколько секунд (или часов), не заметив, ни как уснул, ни как проснулся. Судно было грузовое, выкрашено в белый цвет. «Приговор произнесен,— подумал я возмущенно.— Безусловно, они приплыли, чтобы исследовать остров». Судно (труба — высоченная, желтая, как на судах «Ройял Мэйл» и «Пасифик Лайн») дало три свистка. Пришлецы столпились на краю холма. Некоторые из женщин приветственно размахивали платками.
Море словно затихло. С судна спустили катер. Почти целый час не могли завести мотор. На берег сошел только один человек, одетый не то в капитанскую, не то в военную форму. Остальные вернулись на судно.
Мужчина поднялся на холм. Меня разобрало любопытство, и, превозмогая боли и тяжесть в животе от съеденных корневищ, я поднялся наверх по другому склону. Мужчина почтительно поздоровался с каждым. Начались расспросы: как прошло путешествие; достал ли он в Рабауле все необходимое. Я наблюдал за ними из-за чахлой финиковой пальмы, уже не боясь, что меня заметят (прятаться казалось теперь бессмысленным). Морель подвел мужчину к одной из скамеек. Завязалась беседа.
Загадка судна прояснилась. Видимо, оно принадлежало Морелю или комуто из пришлецов и приплыло за ними.
«У меня три возможности,— подумал я.— Либо я похищаю ее, либо прячусь на судне, либо даю ей уплыть. Ее хватятся и вернутся; рано или поздно нас обнаружат. Неужели на всем острове не найдется места, где я мог бы ее спрятать?» Помню, как приходилось страдальчески морщить лоб — мысли давались с трудом.
Еще я подумал, что можно похитить ее прямо из комнаты, как только она уснет, и пуститься в море на лодке, в которой я приплыл из Рабаула. Но куда? Разве можно дважды полагаться на чудо? Как определять путь? Бросить вызов судьбе вместе с Фостин — стоит ли это удовольствие новых бесконечно долгих мук в открытом океане? А может быть, и не таких уж долгих: вполне вероятно, что лодка затонет в нескольких метрах от берега.
Если я спрячусь на судне, меня обязательно обнаружат. Конечно, тогда можно будет вызвать Фостин или Мореля и попробовать объясниться. Возможно, у меня хватит времени (в случае, если дело примет дурной оборот) покончить с собой или спровоцировать собственное убийство, прежде чем судно прибудет в порт, где есть тюрьма.
«Надо на что-то решаться»,— подумал я.
Высокий, крепкого сложения мужчина с ярко-красным лицом, черной щетиной на подбородке и по-женски жеманными манерами, подойдя к Морелю, сказал:
— Уже поздно. Нам нужно еще приготовиться.
— Одну минуту,— ответил Морель.
Капитан поднялся; Морель, привстав, быстро продолжал говорить ему чтото. Похлопав его по спине, он обернулся к здоровяку и, пока капитан отдавал честь, спросил:
— Ну что, идем?
Здоровяк улыбнулся и, испытующе взглянув на стоявшего рядом юношу с густыми черными бровями, повторил:
— Идем?
Юноша кивнул.
Все трое, оставив без внимания дам, быстрым шагом направились к музею. Капитан, учтиво улыбаясь, подошел к женщинам и вместе с ними неспешно последовал за исчезнувшей троицей.
Я не знал, что делать. Сцена, хотя и в высшей степени нелепая, встревожила меня. К чему собирались они готовиться? В то же время я был странно спокоен. Думаю, что если бы я увидел, что они увозят Фостин, я дал бы совершиться этому ужасу, безучастный, чувствуя лишь легкую дрожь в конечностях.
К счастью, самое страшное было впереди. Вновь я увидел вдалеке бороду и тощие ноги Мореля. Появившиеся чуть раньше Фостин, Дора, уже знакомая нам женщина с привидениями, Алек и еще трое мужчин — все в купальных костюмах — спускались к бассейну. Перебегая от дерева к дереву, я последовал за ними. Улыбающиеся женщины семенили впереди; мужчины поеживались и подпрыгивали, словно чтобы согреться,— поведение непостижимое при двух палящих солнцах. Я заранее предвидел, какое разочарование ждет их у бассейна. Войти в него (по крайней мере нормальному человеку) невозможно с тех пор, как я перестал менять воду и она стоит мутная, покрытая зеленой пеной, чудовищно разросшимися растениями, с плавающими в ней трупами птиц и вполне живыми змеями и жабами.
Полуобнаженная Фостин неописуемо прекрасна. Она веселилась до глупого самозабвенно, как веселятся люди только на пляже. Подойдя к краю, первой прыгнула в воду. Я слышал, как они смеются и плещутся.
Дора и пожилая сеньора вышли первыми. Старуха, щелкая пальцами, отсчитывала:
— Раз, два, три.
Компания, очевидно, затеяла бег наперегонки. Вот показались и запыхавшиеся мужчины. Фостин продолжала плавать.
Матросы между тем высадились на берег и разбрелись по острову. Я спрятался в густой кроне пальмы.
А теперь я постараюсь точно воспроизвести события, свидетелем которых я был, начиная со вчерашнего вечера до сегодняшнего утра,— события столь невероятные, что действительности, я думаю, немало пришлось над ними потрудиться... Теперь мне кажется, что истинное положение вещей не таково, каким я описал его выше, и что происходит со мной совсем не то, что мне кажется.
Когда купальщики отправились одеваться, я решил неотступно следовать за ними. Однако скоро понял, что принял неверное решение.
