Vita Nostra - Дяченко Марина и Сергей (читать полные книги онлайн бесплатно .txt) 📗
Тень не знает препятствий. По воде, по земле, по снегу; тень легко падает в провалы и так же легко выбирается на поверхность. Облака лежали двумя ажурными слоями — один над другим. А еще выше белым жемчужным слоем лежали звезды. А под ними темнел лес, полный жизни. Поезд, медленная змея, вырвался на открытое пространство, в поле, где темнели проталины. В глубоком рву стояла вода под нежной корочкой льда. Это была еще зимняя, еще глубоко спящая земля, уже беременная весной.
Сашке захотелось петь.
И еще — захотелось забрать это все себе. Это жемчужное небо. Эту холодную, беззащитную землю. Эти семена глубоко под подтаявшим снегом. Эти холмы…
Она раскинула руки. Каждое невидимое зернышко в мерзлой земле показалось ей тенью большого, невыносимо огромного слова «жизнь». Каждый корень в ожидании тепла. Каждая капелька влаги. Жизнь, вокруг которой вертится все на свете.
Которая одна имеет смысл.
— Мое! — крикнула Сашка.
Ее крутануло, как щепку в водовороте. Навалилась серая мгла, Сашка перестала видеть поезд, небо и лес. Она рванулась вверх, но марево сгущалось. Тогда, обхватив колени руками, она упала вниз, вырвалась на свет, увидела половину солнца, поднимающегося над гладким горизонтом, и не узнала этой местности.
Тогда она рассыпалась на буквы. На коротенькие простые мысли. Прошло сто лет, и еще сто лет, и Сашка сложилась снова — в себя.
Она лежала ничком на крыше несущегося поезда.
На ней был свитер, изодранный в лохмотья, и видавшие виды черные джинсы.
— Простите, какой это вагон?!
Маленький красноглазый человечек, куривший в тамбуре, отшатнулся и чуть не упал. Снаружи, из приоткрытого окна на него смотрела, свесившись вниз головой, девушка.
— Какой это…
— Сгинь! — закричал мужичок, и Сашка поняла, что он много пил вчера. А может быть, и позавчера тоже.
Двери вагонов были закрыты. Поручни заиндевели. Сашкины ладони распластывались, прилипая к железу, и держали надежно — но потом их было больно отрывать. Ее вагон был седьмой; дверь, подавшись, вдруг открылась внутрь, Сашка секунду болталась над входом, как портьера, а потом провалилась в тепло — прямо на влажный затоптанный пол.
В коридоре было душно. Светлый полосатый ковер вдоль вагона казался длинным, как взлетная полоса. Пассажиры спали.
Сашка прокралась в туалет, посмотрела на себя в зеркало — и заплакала.
— Девушка! Девушка, Торпа через пятнадцать минут…
Сашка только притворялась спящей.
Ночью она распотрошила свой чемодан и напялила на себя все, что было. Все свитера и кофты. Осеннюю куртку. Шапку. Перчатки. Обмотала лицо шарфом. Надела темные очки.
Было темно, когда проводница выпустила ее на перрон в Торпе — стоянка одна минута.
Поезд тронулся. Сашка села на чемодан; она не чувствовала холода. Все ее тело было покрыто жесткой коркой, красновато-коричневой, как полированое дерево. Хитиновые пластинки терлись друг о друга, похрустывали, поскрипывали при каждом движении.
На часах было без десяти пять утра, вдоль перрона мела февральская поземка, и до первого автобуса, отправляющегося со станции в город Торпу, оставалось два с лишним часа.
Сашка вытащила из сумки плеер. Надела наушники. Нажала на кнопку — и закрыла глаза.
— Самохина, занятие началось десять минут назад.
— Я знаю.
— Очень плохо, что вы знаете — и позволяете себе опаздывать. Я только что сообщил группе, что первое контрольное занятие — завтра в семнадцать тридцать, по отдельному расписанию. Садитесь, к завтрашнему дню вы подготовите номера с первого по восьмой на странице пять. Коженников, выдайте ей учебники.
Волоча ноги, Сашка прошла к своему месту.
Она почти решилась не ходить на специальность. Почти. В автобусе на нее смотрели, как на прокаженную, рядом никто не решался сесть. Всю дорогу она не снимала наушников, и к моменту, когда ключ повернулся в замке двадцать первой комнаты, к ней вернулось человеческое обличье.
Колготки пришлось выбросить — они были изрезаны хитиновыми пластинками. Джинсы скрипели в руках от противной пыли, похожей на коричневый крахмал. Полуголая, в одном полотенце, Сашка прошла в душ, шокируя по дороге первокурсников. В душевой под зеркалом нашла чье-то забытое мыло и измылила его о себя до тоненькой пластинки. Все так же, в полотенце, вернулась в комнату и натянула последнюю целую одежду — спортивный костюм.
Потом она легла в кровать, посмотрела на часы и поклялась себе не ходить сегодня на специальность. Пусть делают, что хотят.
За минуту до начала пары не выдержала. Вспомнила маму. Вспомнила Валечку — в те минуты, когда он ей улыбался. Встала, кое-как расчесалась и, как была, в трикотажном спортивном костюме, побрела в институт.
— Итак, второй курс, группа «А», слушайте меня внимательно.
Прямые волосы Портнова за последние месяцы стали еще длиннее. Светлый «хвост» дотянулся до середины спины.
— То, что мы называем встроенным сознанием, довольно потрудилось на вас во время предыдущих семестров, теперь от вас потребуется не просто выполнение, но и глубокое понимание довольно сложных вещей… Коженников, мне долго вас ждать?
Костя стоял перед Сашкиным столом с тонкой стопкой книжек в руках. Казалось, он никак не мог решить, какие из учебников отдать Сашке, а какие — оставить себе.
— Все, что вы хотите сказать Самохиной, вы скажете после занятия! Передайте ей текстовой модуль, сборник упражнений и понятийный активатор, вот этот, в желтой обложке…
Сашка, чуть повернув голову, отметила, что Женя Топорко поправилась. Не особенно, но уже заметно. Ей не стоило надевать сегодня эту блузку — в обтяжку… А вот Лиза, наоборот, похудела, на ней был строгий черный свитер и широкие брюки, на груди поблескивал серебряный кулон — стильно; Сашка осознала вдруг, что она сидит на занятии в мятом спортивном костюме, с едва расчесанными волосами, без косметики. И что такой ее увидели все, когда она, опоздавшая, переступила порог.
— Смыслы множественны. Они могут отчуждаться от породившей их воли, запаковываться, распаковываться и преобразовываться, — Портнов прошелся по аудитории, высоко задрав подбородок. Постоял у окна за спинами сидящих. Прошествовал обратно, оперся кулаками о преподавательский стол; свет зимнего дня на секунду выбелил стекла его очков.
— Учитывая, что на нынешнем этапе вашего развития вы способны воспринимать только привычным образом оформленную информацию, мы начнем с самого простого. Перед каждым из вас лежит понятийный активатор. Откройте его на странице три.
По всей аудитории зашуршала бумага. Сашка бездумно развернула книжку, тоненькую, в мягкой обложке. Ни имени автора либо составителя, ни исходных данных; на белом пространстве с внутренней стороны обложки был искусно нарисован большой возбужденный фаллос.
— В чем дело?
Сашка не собиралась хихикать, как дурочка. Губы сами расползлись в ухмылке. Рисунок был вызовом — грубым и отчаянным, выходкой человека, «запаковавшего» свой «смысл» в единственно доступную оболочку.
Портнов взял книгу у нее из рук. Скептически хмыкнул:
— Ну да, ну да… Конечно… Останетесь после занятия, Самохина.
— Я-то здесь при чем?!
Не отвечая, Портнов отошел к столу, сунул Сашкин учебник в ящик стола, вытащил такую же книгу в желтой обложке, но поновее:
— Возьмите, Самохина… Итак, страница три. Перед вами схема, развернутая в четырех измерениях, что будет представлять для вас некоторую трудность. В целом активатор — это одна большая интерактивная система, дающая возможность обнаружить связи между фрагментами информации. К концу семестра, если вы, конечно, будете учиться, а не валять дурака, эта книга покажется вам живым существом, вечным двигателем, генератором и поглотителем великих смыслов… Тогда, возможно, вы не станете рисовать на полях дебильные картинки. Внимание: в горизонтальном ряду, строка пятнадцать, глубина один, вы видите условные обозначения. В диагональной колонке под номером «один» — понятия, для вашего удобства выраженные словами. Откройте тетради. За пятнадцать минут вы должны распознать закономерность и выписать как можно больше словесных определений для каждого значка… Время пошло.
