Имяхранитель - Козаев Азамат (книги онлайн .txt) 📗
– Вы сказали находчивость? Забавный синоним беспомощности, – немедленно отыграла та, проявив завидную реакцию.
– Я знала, что вы найдете общий язык, – заключила Ипполита уже без тени шутливости. – Впрочем, времени для общения у вас будет предостаточно. Как минимум, неделя. Думаю, с избытком хватит на то, чтобы устать язвить.
Иван смутился. Ну, в самом деле, разве для того он здесь, чтобы перебрасываться колкостями с какой-то девчонкой? Он сделал осторожный шажок в сторону от дружелюбно рассматривающей его Бары (тесное соседство с этим диковинным созданием действовало на него не самым умиротворяющим образом) и повинился:
– Простите, эвисса. Обычно я более сдержан. Очевидно, здешняя атмосфера содержит что-то этакое…
– Безусловно, содержит, – подтвердила его догадку Ипполита. – Поэтому извинения решительно не нужны. Вам, наверное, не терпится узнать, почему храму Цапли, прекрасно обходившемуся до сих пор без имяхранителей, потребовалась ваша помощь?
Вообще-то да, подумал Иван. Не терпится. И хорошо бы узнать не только то, что ты мне скажешь, добрая матрона, но и то, о чем умолчишь.
Он кивнул:
– Вы видите меня буквально насквозь, эвисса.
Уже закончив фразу, Иван понял, что прозвучала она довольно двусмысленно. Запросто можно истолковать, как намек на то, что имяхранитель постоянно держит в памяти умение настоятельницы залезать мужчинам в мысли.
Ипполита отрицательно покачала головой.
– Насквозь пока не вижу. Займусь этим, только если понадобится. А теперь слушайте. И попытайтесь больше не перебивать.
…Государственный секрет, который давно уже вышел за пределы двора и превратился в любимую тему сплетен, если не анекдотов: мужское бессилие императора. Совсем еще молодой монарх, носящий гордое имя Василий XVIII, не был способен к продолжению рода. Его не интересовали женщины. Не то чтобы вызывали омерзение, нет. Общаться духовно он предпочитал именно с дамами (юными и прелестными), с ними же играл в лаун-теннис и шахматы, ездил на конные или морские прогулки… Плотски же контактировать – ни-ни. На какие только ухищрения не пускалась вдовствующая императрица-мать, дабы пробудить в сыне мужественность, все было тщетно. Хуже того, настойчивое подталкивание императора к чувственной близости с представительницами прекрасного пола вызывало у Василия бурные приступы бешенства, сменяющиеся периодами затяжной апатии.
Мужчинами он, впрочем, тоже не увлекался.
Деликатное обследование (император крайне нервно относился к лекарям, считая всех без разбору отравителями отца, Василия XVII) выявило, что причины кроются, скорее всего, в психике. Собственных специалистов такого профиля на Перасе не водилось, а вызывать психолога извне, как стало модно в последнее время в среде состоятельной молодежи – избави Фанес! По счастью, императорское семя оказалось вполне годным для продолжения рода. В крайнем случае, постановил консилиум медиков-полноименных, придется воспользоваться искусственным методом зачатия наследника. Но тут уж взбунтовалась императрица.
Монарх – это вам не какой-нибудь породистый хряк или безымянный, особо талантливый к рытью траншей. Император – это символ, и марать его образ чем-либо унизительным (а именно таковым она считала указанный метод) – преступно. И самое страшное: каково будет отношение народа Пераса к будущему наследнику, если сведения о его искусственном зачатии станут достоянием гласности? А в том, что разглашение секрета произойдет еще до появления венценосного младенца на свет, сомневаться не приходилось. Слишком велико было количество недоброжелателей всех мастей и рангов.
Выход оставался один: привлечь к тайному сражению за будущее монаршей фамилии профессиональную гетеру. Цапли с их непревзойденным умением в сфере интимных отношений казались лучшим выбором. Тем более, что среди них имелось немало девушек, рожденных в самых уважаемых аристократических семьях. Выбор пал на древнейший храм Цапли, тот, что в Гелиополисе.
Ипполиту поставили в известность о высочайшей чести и высочайшей ответственности и предложили, «отсеяв плевелы», к ближайшему полнолунию представить десяток наиболее родовитых претенденток. Здоровых, привлекательных, обладающих наивысшим умением и в то же время наименее испорченных.
Тут-то и разгулялись в храме страшнейшие бури. Недавние подруги за считанные часы сделались ревнивыми соперницами. Практически каждая из полусотни Цапель считала, что лучшей, чем она, кандидатуры на роль императорской невесты не отыскать. В ход пошли весьма изощренные интриги; мало того, было зафиксировано несколько драк разной степени свирепости и даже две попытки отравления. На период, оставшийся до прибытия императрицы, все девушки без исключения отказались выполнять обязанности гетер – «копили целомудрие».
А три дня назад случилось небывалое – на одну из Цапель, считавшуюся среди самих девушек первой претенденткой на успех, напал горг. Прямо в ее комнате. Покалечить не успел, но внешность попортил основательно, и в расчет бедняжку можно было больше не брать. Спасла девушку Бара, примчавшаяся на ее вопли (соседки заявили, что сочли крики отработкой экстатического восторга) и буквально растерзавшая горга в лоскуты.
На следующую ночь в саду заметили уже нескольких зверей. К счастью, обошлось без жертв, однако испытывать судьбу больше не стоило. К имяхранителю отправилась посланница.
– В минувшую ночь горгов тоже видели? – спросил Иван, без единого замечания выслушавший рассказ настоятельницы.
– Да. Двоих, – ответила Ипполита. – Александр подбил одного палкой, но тот успел убежать, пока второй делал вид, что хочет напасть.
– Ничего удивительного, они часто охотятся парой. – Иван задумался. – Странно, что тот, который потрепал Цаплю, был одиночкой.
– Может, он и не был одиночкой, – сказала Сонюшка. – От Бары ведь слова не добьешься, а пострадавшая девушка с горя впала в такую хандру, что не только разговаривать, есть отказывается.
– Она и впрямь была номером первым? – спросил Иван.
– Теперь это не имеет никакого значения, – сказала настоятельница, поднимаясь с табурета (тот сразу начал шататься, будто готовясь рассыпаться). – Она, выражаясь языком спортивных олимпиад, снята с дистанции. А стало быть, и обсуждать ее шансы на победу поздно. Приступайте, имяхранитель. Походите, ознакомьтесь с храмом и прилежащей местностью. Если необходимо – с людьми. Пока отряжаю вам в помощь Сонюшку, она девушка толковая, вдобавок знает все, что знаю я. Ближе к ночи прибудут Александр и Бара.
Территория предполагаемого патрулирования охватывала огромный храмовый сад – чрезвычайно ухоженный, пронизанный множеством дорожек, выложенных туфовым кирпичом, обнесенный каменной стеной. Стена была старинной и, на взгляд Ивана, достаточно высокой и толстой, чтобы стать преградой не только горгам, но тварям значительно более прыгучим. Однако имелось в ограде несколько участков, которым не помешал бы капитальный ремонт. Самое любопытное заключалось в том, что проломы возникли вовсе не из-за дряхлости стены. Кто-то приложил к их появлению немалое старание – камень там выкрошился совсем недавно.
При ближайшем рассмотрении обнаружились и признаки употребления инструментов: свежие царапины, мелкая каменная крошка. По стене словно били чем-то металлическим, и с приличной силой.
«Наверное, похожие следы оставляли средневековые осадные машины», – подумал Иван. Похожие, но не абсолютно такие же. Потому что присутствовала здесь одна, зато большущая странность. Били определенно изнутри.
– Решили соорудить запасные калитки? – остановившись возле очередного пролома, спросил Иван у Сонюшки.
– Если бы решили, тут бы сейчас строителей, как муравьев, было. Нет.
Девушка умолкла, видно, посчитав, что такого ответа вполне достаточно. Иван в ожидании дальнейших пояснений смотрел на нее испытующе, однако Сонюшка придала личику гримаску равнодушия и начала разглядывать ничем не примечательное деревце. Кажется, она даже намеревалась засвистеть – губки в какой-то момент недвусмысленно вытянулись – но, видимо, решила, что это будет чересчур, и сдержалась.
