Фантастика 1980 - Михановский Владимир Наумович (лучшие книги читать онлайн бесплатно .TXT) 📗
Сотрудники слонялись по лаборатории, отказавшись от обеда, Усманов, опустив глаза, сел за свой стол.
— Ну?! — не выдержал кто-то.
— Алмазы, — небрежно молвил Марат, бросая пакетик на стол.
Все дружно завопили.
Эксперименты ставили каждый день. Количество иголочек в спеках раз от разу увеличивалось, а на прессе с усилием в шестнадцать тысяч тонн их диаметр достиг миллиметра. Уже можно было налаживать бриллиантовое производство, но тут десять граммов бесценной сажи подошли к концу. Усманов с письмами от директора института и Чернова улетел в Киев и вернулся через неделю с килограммом углерода-13. Дома его нетерпеливо дожидалась Ирина.
— Я нашла для наших алмазов крупное техническое применение! — заявила она радостно.
— Ну? — ироническим тоном воскликнул Марат. Успешная поездка в Киев вселила в него самоуверенность. — Молодец!
— Ты будешь слушать или нет?
— Извини, пожалуйста. — Марат посерьезнел. — Я слушаю.
— Я проверила иголочки алмаза на прохождение в них ультразвуковых волн. Обнаружилась интересная закономерность: чем больше в кристаллах углерода-13, тем меньше затухание волн.
— Иголочки, целиком состоящие из тяжелого верили?
— Да. В них затухание ультразвука очень велико. A в кристаллах с добавкой углерода-12 — уменьшается.
— Погоди, я не уразумел. У тебя то легкий изотоп уменьшает затухание волн, то тяжелый…
— Чего тут непонятного? Затухание ультразвуковых волн уменьшается в двух случаях: если в обычный алмаз добавлять углерод-13 и если в «тяжелый» алмаз добавлять углерод-12.
— Значит, задача состоит в том, чтобы вырастить кристаллы с оптимальным соотношением изотопов?
— Правильно. Только это соотношение еще неизвестно.
— Ничего, вырастим — узнаем, — успокоил Марат жену. — А где ты хочешь применять такие алмазы?
— В ультразвуковых линиях задержки.
— Что это такое?
— Эх ты, односторонний специалист! Да, без линий задержки немыслимы телевидение, радиолокация, кодирующие и запоминающие устройства, электронно-вычислительные машины, космическая техника.
— Ладно, ладно! Посмотрим еще, что скажет Чернов.
Николай Иванович, когда Марат сообщил ему результаты исследований жены, неожиданно побледнел. Долго разглядывал график Ирины. На чертеже были изображены две кривые линии, приближающиеся друг к другу и к оси абсцисс.
— Это тебе не пришельцы, — хрипло произнес Николай Иванович. — Если кривые встретятся на оси абсцисс, ваша работа получит Нобелевскую премию. Нулевое затухание ультразвука в кристаллах равносильно открытию сверхпроводимости и сверхтекучести. Не говоря уже о колоссальном экономическом эффекте. Это тебе не бриллиантовое производство!
— Ну?! — удивился Марат. — В таком случае мы сведем кривые не только на оси абсцисс, но и гораздо ниже!
Но кривые так и не соединились. Усманов пускался на всяческие ухищрения: менял давление и температуру, перепробовал все металлы-растворители, вообще отказывался от них, увеличивал навеску шихты, менял катализаторы. Все было тщетно.
Правда, длина алмазных иголок увеличилась, но это уже никого не волновало. Каждый новый опыт Марата будил надежды, но промеры Ирины давали неутешительные результаты. Работы зашли в тупик.
Шло время. Камилл учился в шестом классе и переписывался с журналом «Земля и вселенная»; Марат отпраздновал тридцатипятилетие покупкой романа Булгакова «Мастер и Маргарита». Директор института прекратил работы по ударному способу синтеза алмазов и высвободившихся сотрудников передал Усманову. Но у Марата оставалось всего сто граммов тяжелого изотопа. Он забросил эксперименты и принялся за анализ полученных кристаллов. Так как содержание углерода-13 в алмазе можно определить только по удельному весу, он усадил сотрудников лаборатории за пикнометры.
Результаты измерения удельного веса всех полученных иголочек заставили Марата плаксиво сморщиться. Оказалось, что изотопы углерода, растворенные под давлением в расплавленном металле, вели себя по-разному. Легкий углерод-12 всплывал и концентрировался в верхней части пресс-формы, а более тяжелый углерод-13 собирался на дне. Гравитационная дифференциация… Только она, проклятая, мешала вырастить алмазы с оптимальным соотношением изотопов, необходимым для нулевого затухания ультразвука.
Печальный Марат поехал к Чернову. Долго они сидели друг против друга. Голос Николая Ивановича был минорен.
— Да… Надо как-то изворачиваться. Надо… Но как?…
— На земле от гравитационной дифференциации расплава нам не избавиться, — угрюмо заявил Марат. — Никогда и никак. — Вздохнул и поднялся. — Вот что, Николай Иванович. Мне нужна невесомость.
Чернов взглянул на него исподлобья.
— А еще что нужно? Не стесняйся, выкладывай. Предлагаю большой ассортимент: Луна, астероиды, планеты. И кольцо Сатурна в придачу… Сядь.
— Луна не нужна. Мне нужен равномерно перемешанный расплав. И вам он тоже нужен. И технике нашей, науке, черт возьми!
— Сядь, я сказал. — Чернов поморщился, как от зубной боли. — Впрочем, ладно, ступай.
У двери Марат обернулся и глухо спросил: — Так что же нам делать, Николай Иванович?
— Думать. Да, думать. Искать.
Усманов слепо шарил рукой в поисках дверной ручки.
Через месяц Чернов снова вызвал Марата в Москву. Ирина ждала мужа к вечеру — они договорились пойти с Камиллом в лес, чтобы встретить там Новый год и полнолуние. Луна взошла точно по расписанию, лыжи были натерты соответствующей мазью, но Марат не приехал. Не появился он и на следующий день. Встревоженная Ирина звонила в Москву, но Николая Ивановича не было ни дома, ни в институте. И никто не знал, где он. Наконец Марат приехал, переполненный загадочности и многозначительности.
— Ты где пропадал? — спросил Ирина.
— Загулял. — Марат подмигнул.
— Мог бы позвонить!
— Не догадался… Знаешь, Чернов — гений! — добавил он ни с того ни с сего.
Ближе к весне в лаборатории высоких давлений появились стажеры, два плотных паренька. Один был чернявый, другой белобрысый, звали их Сергей и Георгий. Они как привязанные ходили за Усмановым, лазили с ним во все щели прессов, рылись в технологической документации. Институтские девицы сразу отметили у добродушных и жизнерадостных новичков отсутствие обручальных колец. Однако Жора и Сергей их красноречивых взглядов не замечали. Целыми днями они работали, а вечера проводили в доме Усмановых. Копались в уникальной библиотеке Марата, играли в шахматы с Камиллом и совершенно покорили его знанием астрономии. Вооружившись телескопом, втроем спускались во двор, долго смотрели на звездное небо. Возвратившись, рассуждали о планетах, туманностях и межзвездной пыли. Ночевать уходили в гостиницу, отдав должное кулинарному мастерству Ирины.
— Очень современные ребята, — одобрительно отзывалась Ирина. — И головой умеют работать, и руками. Меня лаборантки замучили вопросами — кто же они?
— Обыкновенные стажеры, — темнил Марат. — Мало ли их у нас перебывало!
Стажеры уехали через две недели, подарив растроганной Ирине коробку с редкостными конфетами, а Камиллу — спектрографическую приставку к телескопу.
— Вот каким должен быть настоящий мужчина! — попеняла Ирина.
— Авось и я неплох, — засмеялся Марат.
Потом Усманов зачастил в командировки. Он летал то в Ленинград, то в Киев, то в Новосибирск, то куда-то в Казахстан.
— Камилл кончил седьмой класс с похвальной грамотой, — информировала Ирина.
— Молодец! — хвалил Марат. — Весь в меня. А где он?
— В походе… Мы в этом году в отпуск идем?
— Давай зимой, а? На лыжах покатаемся!
— Ну давай, — вздыхала Ирина.
Лето выдалось пыльное, жаркое. Все были в отпусках, и она откровенно скучала. Потом Марат перестал ездить и впал в задумчивость. Казалось, он чего-то ждал. В шахматы играл невнимательно, постоянно проигрывал и даже не сердился на подначки сына.
Как-то раз, вернувшись из института, Ирина и Марат застали Камилла в большом возбуждении.
