Этот бессмертный (сборник) - Желязны Роджер Джозеф (читать книги онлайн бесплатно регистрация txt) 📗
В облачном одеяле в тот день появилась проплешина, но полностью небо не очистилось. По-прежнему шел дождь. Стало немного светлее, и над нами проплыли две белые луны, Каттонталус и Флопсус. Правда, рассмотреть их ухмылки и глазницы было невозможно.
Позже, в тот же день, с Острова поднялось большое серебряное насекомое, втрое больше «Модели-T», отвратительного вида, как личинка жука. Шесть раз оно описало круги над озером. Мы укрылись под многочисленными ветвями, к тому же зарылись в листья и оставались в своем укрытии, пока «насекомое» не вернулось на Остров Мертвых. Все это время я судорожно сжимал мой древний амулет. Старина-кролик не выдал и на этот раз.
Плот мы закончили за пару часов до заката и остаток дня провели, сидя на земле и прислонившись спинами к стволам деревьев.
— Грош за идею, — проронил я.
— Что такое грош?
— Древняя монета, когда-то распространенная на моей родной планете. Впрочем, обдумав предложение, я его снимаю — теперь они очень ценятся.
— Странное предложение — купить мысль. В древности существовал такой обычай?
— Это было связано с развитием торговли: у всего есть своя цена.
— Чрезвычайно интересная концепция. И я понимаю, кстати, как люди вроде тебя вполне могут в нее верить. Ты бы выкупил пайбадру?
— Это уже сутяжничество. Пайбадра — причина действия.
— Но ты бы заплатил человеку, чтобы он оставил намерение отомстить тебе?
— Нет.
— Почему же?
— Ты бы взял деньги и продолжал бы искать удовлетворения, надеясь усыпить меня чувством ложной безопасности.
— Я говорил не о себе. Ты же знаешь, что я богат и что пейанцы никогда не оставят мысли о вендеттах, ни за что и никогда… Нет. Я подумал о Майке ІПендоне. Он твой соплеменник и тоже может думать, что у всего имеется своя цена. Как мне помнится, первый ущерб он нанес тебе потому, что ему требовались деньги, и, стараясь добыть их, он делал это за твой счет. Теперь он ненавидит тебя за то, что ты послал его в тюрьму, а потом убил. Но поскольку он землянин, а земляне любят назначать денежную плату за все вещи, то, может быть, если ты заплатишь ему достаточно за его пайбадру, он уйдет с нашего пути.
Купить выход из нашего положения за деньги? Эта мысль мне в голову не приходила. Я прибыл на Иллирию, готовый сражаться с врагом — пейанцем. Теперь я держал его в руках, и он мне больше не угрожал. Его место занял землянин, ставший теперь моим врагом номер один. Может быть, Грин Грин и прав. Мы народ корыстный, хотя нельзя сказать, что сильно отличаемся в этом от других рас, но некоторых все же превосходим. И в неприятности Шендон вляпался, в первую очередь, из-за своих дорогостоящих вкусов. События на Иллирии разворачивались столь стремительно, что мне и в голову не пришло: выход можно найти, пожертвовав деньгами.
С другой стороны, учитывая список расходов Шендона, который был представлен еще на первом суде, вывод можно было сделать однозначный: он тратил деньги со скоростью горного потока, падающего с высоты. Допустим, я дам ему полмиллиона в универсальных кредитных карточках. Всякий другой поместил бы эти деньги понадежней и всю жизнь жил на дивиденды. Шендон же истратит их за пару лет, а потом решит: выдоив у меня один раз, сможет сделать это и во второй и в третий раз и так далее. Допустим, он не станет съедать свою гусыню, несущую золотые яйца, но будет ее терроризировать бесконечно.
И все же, если он пойдет на соглашение сейчас, его следовало бы купить. После я успею организовать команду профессиональных убийц, и они быстро выведут его из игры.
Но если они промахнутся…
Тогда он снова сядет мне на хвост, и вновь останется лишь один вариант — или он, или я.
Я обдумывал эту мысль всесторонне и, в конце концов, пришел к единственному выходу, вернее, выводу…
Я наблюдал, как гаснет день и тучи зашнуровывают небо на ночь. Скоро наступит время подтащить плот к воде и отправиться в путь по утихомирившимся водам, но лунный свет нам помогать не будет.
— Грин Грин, — произнес я. — В тебе я узнаю себя, потому что я, вероятно, стал более пейанцем, чем землянином, и я думаю, что дело именно в том, что «я — настоящий». Я тоже могу убивать, как делал бы ты, и я также буду держаться моей пайбадры, разверзнись хоть земля, хоть небо.
— Я знаю, — промолвил он, — я уважаю тебя за это.
— И вот что я хочу сказать: когда все закончится, и, если мы оба доживем до конца, я мог бы найти в тебе друга. Мог бы ходатайствовать за тебя перед другими Именами, чтобы они дали тебе новое посвящение. Я был бы рад видеть высшего жреца Странти с именем Кирвара Четырехлицего, Отца Всех Цветов.
— Ты пытаешься узнать мою цену, землянин?
— Нет. Я лишь предлагаю. Делай так, как подсказывает тебе твоя совесть. И все же ты не нанес мне пайбадры.
— Пытаясь убить тебя?
— Из-за ложной пайбадры, а это меня не волнует.
— Ты знаешь, что я могу покончить с тобой, когда захочу.
— Я знаю, что ты так думаешь.
— Мне казалось, что я обстоятельно обосновал свою мысль.
— Это результат дедукции.
— Ты действительно во многом пейанец. Обещаю не убивать тебя и отсрочить месть, пока мы не рассчитаемся с Шендоном.
И мы сидели и ждали, пока не наступит ночь. И она наступила.
— Пора, — сказал я.
— Пора, — откликнулся он, и мы поднялись и подняли плот с двух сторон.
Мы отнесли его к воде и опустили в теплые волны.
— Весла взяли?
— Да.
— Тогда с Богом!
Мы забрались на плот, установили равновесие и начали грести, отталкиваясь от дна.
— Если он выше взяток, — спросил Грин Грин, — то почему продавал твои секреты?
— Если бы мои люди заплатили ему больше, он продал бы противоположную сторону.
— Тогда почему нельзя подкупить его сейчас?
— Потому что он мой соплеменник, и он меня ненавидит. Вот и все. Такая пайбадра не продается.
Тогда я думал, что я прав.
— В сознании землян всегда присутствуют темные области, — заметил он. — Мне всегда хотелось узнать, что там творится.
— И мне тоже.
Неожиданно появилась луна — за тучами возникло расплывчатое световое пятно, которое медленно поплыло к зениту.
Рядом с плотом тихо плескалась вода, и маленькие волны разбивались о наши ботинки. Нам вслед с берега полетел прохладный ветерок.
— Вулкан успокоился, — вымолвил Грин Грин. — О чем вы говорили с Белионом?
— Так ты, значит, заметил?
— Я несколько раз попытался войти с тобой в контакт и многое понял.
— Белион и Шимбо ожидают. Потом будет быстрый выпад, и один из них получит удовлетворение.
Вода была черной, как тушь, и теплой, как кровь. Остров высился угольной горой на фоне сероватой беззвездной ночи. Мы отталкивались, пока дно не ушло от нас вниз. Тогда мы снова начали грести тихо и осторожно. У Грин Грина поистине пейанская любовь к воде. Я чувствовал это по тем клочкам эмоций, которые улавливал.
Путь через лик темных вод… Чувство было жутковатое из-за того, что это место для меня значило, из-за той струны, которая звучала во мне, когда я его благоустраивал. Здесь отсутствовал дух мирного ухода, как в Долине Теней. Этот путь через черное озеро означал для меня столкновение с чем-то, чего я сам не понимал и не принимал. Я беспечно плавал по Токийскому заливу, и вдруг передо мной, как ответ на все вопросы, нависает над головой туча: куча остатков всего, что тонет и не возвращается на берег, мусорный контейнер для всего, что осталось от прошлого, которое не вернешь, — место, символизирующее бесплодность всех изменений, плохих и хороших. Камень, дробящий ценности, вот он дает нам знать о бесполезности жизни, которая в один день должна оборваться. У меня под ногами плескалась теплая вода, но я дрожал в ознобе и сбился с ритма. Грин Грин коснулся моего плеча, и мы снова начали грести в лад.
— Зачем ты создал его, если так ненавидишь? — спросил он меня.
— Мне хорошо платили, — ответил я. — Бери влево. Активнее. Пойдем через черный ход. — Наш курс изменился, мы начали забирать к западу. Я греб потише, он усилил работу веслом.
