Корабль Древних - Макоули Пол Дж. (книга жизни .txt) 📗
Складывалось впечатление, что комиссар относилась к войне, как к горестному, но неизбежному естественному процессу, который невозможно предотвратить, а просто следует переждать, словно бурю или лесной пожар. Она объяснила Анжеле, что часть людей в городе уже изменилась и теперь воюет с оставшимися.
Преображенные, разумеется, победят. Так бывает всегда. Тогда они снимутся с места и заложат новый город, но скорее всего просто рассеются по побережью. Для них сейчас самое время.
Анжела долго не могла разузнать у комиссара, что означают слова «изменение» и «преображение». Оказалось, это нечто вроде крещения или трансцендентального перехода с реализацией индивидуального потенциала, возможности грешить или по крайней мере избежать поведения, которым определяется существование горожан на миллионы лет. Анжела поняла, что это, пожалуй, похоже на ее собственные эксперименты с мнемотехникой, когда она пыталась объединить свою растущую империю. Но тут имело место и физическое вторжение, изменения в структуре и химии мозга, которые обеспечивали, насколько Анжела поняла, создание зон хранения информации с очень высокой плотностью. Они каким-то образом взаимодействовали с девятью свернутыми измерениями квантового моря, лежащего в основании реальности. Все, что делал и испытывал любой человек преображенной расы, регистрировалось чем-то вроде души, которая будет существовать до самого конца Вселенной. А ведь это и есть истинное бессмертие, о котором Анжела и ее соплеменники мечтали миллионы лет назад, когда были еще людьми.
Комиссар рассказала, что большинство примитивных рас, аборигенов, никогда не удостоятся преображения, но все остальные уже преображены или изменение их еще только ожидает, ведь существуют еще сотни непреображенных рас. Некоторые уже превзошли первую стадию и ушли из земного мира в высшие сферы, но куда конкретно они отправились, комиссар объяснить не могла. Такова воля Хранителей, а ее не обсуждают.
Анжелу заинтересовало, что происходит с умершими людьми непреображенных и туземных рас (ее занимала собственная судьба). Комиссар задумалась. Наступила ночь. Пылающая городская набережная отражалась в неподвижных водах длинной гавани. В полях и садах выше города не прекращалась перестрелка; вспышки выстрелов указывали на позиции противоборствующих сторон, а однажды раздался звук страшного взрыва, в воздух взлетел столб красного и желтого пламени, терраса содрогнулась, чашки запрыгали на полированной пластине, которая плавала между двумя женщинами.
— Это вопрос для архивистов, — наконец сказала комиссар, — но они сейчас заняты: разговаривают с ранеными, и я надеюсь, ты не станешь их отрывать. Из-за войны столько жизней уйдут неотмеченными — такова цена преображения, и цена немалая. Но некоторые утверждают, что Хранители помнят всех, и все воскреснут, независимо от того, регистрируем мы их жизнь или нет.
Анжела вспомнила о миллионах клерков, которые в поте лица своего трудились в гигантском дворце в столице. Она спросила:
— Почему так важно регистрировать жизненные процессы мира?
Комиссар следила за далеким сражением. Пожары, вспышки выстрелов, алые сполохи канонады, внезапные фонтаны огня и пыли — на расстоянии война часто кажется живописной. В ее круглых черных глазах отражались огни пожаров. Наконец она проговорила:
— Это одна из самых почетных задач.
— Регистрировать воспоминания, чтобы Хранители могли ими воспользоваться?
— Волей Хранителей мы все воскреснем в конце времен и будем жить вечно.
Это какой-то эксперимент, решила Анжела. Эксперимент, который сам себя регистрирует. Мир приведен в движение, идет эволюция, а это значит, что здесь я могу изменить ход жизни. Если Хранители используют этих людей, то почему нельзя мне?
— Раз вы в этой жизни можете многое выиграть, решившись на дурные поступки, а Хранители все равно вас воскресят, — проговорила она, — то почему бы не вести себя дурно? Вы можете иметь власть, богатство и все, что обещано вам в вечности, прямо сейчас, а Хранители вас простят.
Некоторое время комиссар обдумывала эту мысль, а Анжела всматривалась в темнеющий за деревьями город. Вокруг тусклого свечения в эпицентре большого взрыва виднелись разбросанные огни небольших пожаров. Ружейная перестрелка вроде бы стихла.
В конце концов комиссар сказала:
— В конце времен Хранители могут воссоздать все возможные миры, а это означает не только «возможные добрые», но и «возможные злые». Но Хранители не допустят зла, ведь они нас любят. Если бы не любили, зачем бы им нас возвышать? Потому мы должны прожить наши жизни лучшим образом, иначе может оказаться, что нам нечем будет жить за пределами этого мира. Некоторые говорят, что Хранители могут искоренить зло в душе любого человека, сколь бы велико оно ни было, ведь Хранители для осуществления своей воли располагают бесконечным временем и бесконечным пространством. Говорят, что намерение Хранителей воскресить грешников, сохраняя для них возможность искупления, доказывает глубину их любви к своим несовершенным созданиям. Но даже если это правда, лучше поступать хорошо, ведь в присутствии бесконечной доброты лучше быть добродетельным и помогать, а не вредить людям, потому что, творя зло, мы все равно большего не выигрываем. — Комиссар рассмеялась. — И еще вот что: подумай, какой стыд терпеть, что Хранители тебя прощают. Это тяжкий груз. Немногие способны его нести. Анжела возразила:
— Сейчас те, кто прошел преображение, действуют дурно.
— Только потому, что их непреображенные братья, которые не знают иной жизни, на них нападают. Непреображенные не в состоянии вообразить перемену, и они бьются с ней смертным боем, а преображенные вынуждены защищаться. Непреображенные не ведают добра и зла, ибо они не могут выбирать между ними. Они есть то, что они есть. И не больше.
— Но ты ведь понимаешь это различие и не вмешиваешься. Ты могла бы удалить преображенных и прекратить войну. Своим бездействием ты многих обрекаешь на смерть. Разве это не зло?
— Никто не должен ставить себя на место Хранителей, — ответила комиссар, в упор глядя на Анжелу. Казалось, что она впервые почувствовала себя оскорбленной.
Анжела знала, что не стоит оскорблять Хранителей. Им поклонялись во всем здешнем мире, но никто не мог ей о них рассказать. Известно было только, что они отняли свою милость у этого мира, но в конце времен вернутся и воскресят всех, кто когда-нибудь жил, и тогда все люди будут жить вечно в бесконечной цепи совершенных миров. Подобное кредо имело много общего с амбициями самих трансценденталов, но в Слиянии все до одного верили, что Хранители способны это осуществить. И в то же время полагали, что глубинная природа Хранителей непознаваема. То немногое, что поддавалось пониманию людей, можно прочесть в Пуранах. Однако Пураны — нечто вроде кодекса моральных принципов, проиллюстрированных уроками из космологии и галактической истории — были до ужаса туманны и неконкретны. Анжела еще раньше просила корабль снабдить ее конспектом Пуран, и в одном коротком предложении она узнала свою империю, только все ее усилия были там чудовищно искажены. Вот и еще одна вещь, которую следует исправить. Когда-то ее империя была одной из крупнейших в человеческой истории, а возможно, и вообще самой крупной во Вселенной. Она еще не решила, что будет делать, но обязательно добьется, чтобы ее утерянная держава получила должное признание.
— Я здесь переночую, — сказала Анжела. — Мне кажется, у тебя безопасно. Принеси мне поесть и покажи, где спать. Завтра я уйду.
— Конечно, — отозвалась комиссар и, сложив калачиком свои загрубелые губы, добавила: — Но я уверена, что твой корабль уже ушел.
Так оно и было. Пока Анжела разговаривала с комиссаром, владелец корабля, который она захватила в Изе, вышел из-под ее чар и улизнул. Однако на следующий день Анжела просто реквизировала еще один и продолжила свое путешествие в низовья. Новый корабль был намного больше первого. На трех его мачтах квадратные паруса наполнялись попутным ветром, а глубокие трюмы были полны фруктов, предназначенных для города в верховьях. Через неделю фрукты сгнили и Анжела приказала их выбросить за борт. На это ушел целый день, хотя работала вся команда вместе с офицерами и капитаном. Зато теперь, когда осадка стала мельче, корабль быстрее полетел по волнам. Капитан сказал, что надо заполнить трюм балластом, иначе в шторм корабль опрокинется, но Анжела не обратила на это внимания: она торопилась.
