Звезда бессмертия - Цокота Виктор Федорович (читать полностью книгу без регистрации TXT) 📗

Она не дала ему договорить.

— Я на все согласна, мистер…

— Волдимар. Только не мистер, а пан. Молодой пан Волдимар. Так любит меня называть моя мать-пани Зося. А отца моего все зовут пан Станислав.

— Всю жизнь я буду благодарить вас, пан Волдимар!

Он решительно взял ее за руку и быстро повел к Бродвею, где в это время еще работали салоны одежды. Зайдя в один из них, Волдимар подошел к конторке, за которой сидела полная, красиво одетая женщина, вероятно хозяйка, достал чековую книжку и, поставив подпись, протянул ей.

— Одеть с ног до головы, — кивнул он в сторону застывшей у порога Розитты. — Изысканно, но без роскоши. Пальто, костюмы, платья, белье, обувь — все, что должно быть у экономки в хорошем доме. Сумму проставьте сами. Вещи отправите по этому адресу, — протянул он сразу засуетившейся матроне визитную карточку.

Почтительно спрятав чек в сейф, рассыпаясь в любезностях, она сама увела девушку в примерочную комнату, а через час из-за портьеры появилась красавица, в которой сразу трудно было даже узнать прежнюю Розитту.

У хозяйки оказался отличный вкус. И серый шерстяной костюм, и белая, с серебристой нитью, блузка, и легкая коричневая шубка из искусственного меха, и высокие, под цвет ей, сапожки очень шли Розитте. Волосы ее были аккуратно уложены. Вместо ветхого платочка — отороченная мехом шляпа. Ногти поблескивают скромным розовым лаком. В правой руке расшитая бисером сумочка.

— Извините за задержку, но я решила, что вашей… экономке не помешают ванна и парикмахер.

— Благодарю вас, миссис…

— Норфольк. Гертруда Норфольк, — с достоинством произнесла она.

— Очень вам признателен, миссис Норфольк. Вы предугадали мои пожелания. Надеюсь, что ваши клиенты не узнают…

— О! Об этом не надо было говорить, мистер Опатовский. Мой муж, гер Норфольк, приучил всех наших служащих держать язык за зубами. В интересах фирмы. Мы всегда к вашим услугам.

Через три дня он привез Розитту в свое “бунгало”, предупредив родных по телефону, что приедет с новой помощницей матери.

О! Это были чудесные, неповторимые дни!

Пани Зося встретила Розитту на удивление приветливо. По достоинству оценив всю прелесть молодой итальянки, она по-своему выразила одобрение вкусу сына.

— Очень рада, что вы наконец избавите меня от хлопот по оранжерее. Будете помогать Адаму ухаживать за цветами и цитрусовыми… А поселим ее, — повернулась она с улыбкой к Волдимару, — рядом с библиотекой.

Этим было сказано все: просторная светлая комната — самая лучшая в доме, — предназначенная Розитте, находилась как раз напротив кабинета и спальни Волдимара.

Нет, он ничуть не жалел о своем поступке. И сдержал слово, данное девушке. Каждую субботу она получала от пани Зоей свои пятьдесят долларов и ездила с Адамом на почту в Лос-Анджелес, чтобы отправить их матери, которая, благодаря помощи Волдимара, жила теперь вместе с братьями и младшей сестренкой Розитты в маленьком уютном домике, снятом в долгосрочную аренду. Иногда, когда приезжал молодой хозяин, эта сумма удваивалась или даже утраивалась. Волдимар был щедр. Не для нее — для себя. Он любил делать женщинам подарки. Ему это доставляло удовольствие.

Розитта была послушной, щедрой на ласку и удивительно нежной. Она привязалась к нему, как собачонка, угадывая и исполняя все его желания и прихоти. Да и он, пожалуй, по-своему любил девушку, как можно любить вещь — привычную и удобную.

А вот наконец и, она сама. Сияющая юной свежестью, веселая, стремительная, жизнерадостная.

— Здесь теперь совсем как у нас в Италии. Даже в мае — летняя теплынь. Температура воды в океане у берега — двадцать шесть градусов, — защебетала она, поставив на столик переносной видеотелефонный аппарат с небольшим экраном. Если пан Волдимар не возражает, она сбегает окунуться в воду, пока он поговорит по телефону. Сейчас без одной минуты двенадцать. Или принести ему кофе? Ведь он так мало спал этой ночью…

— Иди купайся, Блек-Бой. Ты ведь тоже почти не спала.

Она на секунду прижалась к его плечу тугой высокой грудью и, поцеловав украдкой его в щеку, легко побежала к берегу, сбрасывая на бегу свой голубой халатик.

Зазвучал зуммер аппарата, засветился голубым светом экран.

— Здравствуй, Волдимар!

На экране показалось лицо Рамода Пашевича — его непосредственного начальника и удачливого собрата по последнему вояжу в Россию, где Рамод так отлично справился с ролью майора Корецкого.

— О’кей, шеф! Добрый день! Прошу ласкаво простить мой домашний вид, — чуть приподнялся Волдимар в кресле.

— Пустяки, дружище. Рад видеть тебя бодрым и отдохнувшим, хоть и должен несколько огорчить. Отдых тебе придется прервать. Сейчас же. Главный хочет лицезреть тебя. Немедленно. Даже свой “Дуглас-стенд” [28] приказал послать. Через сорок минут приземлится на твоей площадке. Прикажи выставить точку посадки.

— Какие-нибудь неприятности?

— Совсем наоборот, дорогой. Новое срочное и весьма… почетное задание.

— Хотя бы намекни.

— Тримаран “Юлия”.

— Опять туда?

В голосе его звучала растерянность.

— Успокойся, дружище. Гораздо ближе. Совсем по соседству. Понимаешь, фестиваль… Это ближе, чем от тебя до Нью-Йорка.

— Кажется, понял. Но ведь до Всемирного фестиваля еще целых три месяца.

— Не дури, Волдимар, — строго посмотрел на него шеф. — Через три часа все узнаешь. Давай-ка, иди собирайся. Не дай бог тебе задержать хоть на минуту “Дуглас-стенд”. До встречи. Сначала — ко мне.

Лицо шефа уплыло с экрана.

“Вот тебе и ужин у Адольфа, — с досадой подумал

Волдимар. — Пожалуй, даже- пообедать по-человечески не успею”.

Сложив ладони рупором, он что есть силы закричал:

— Блек-Бо-о-о-й! Ро-о-зи-и-та-а-а-а!

“Вряд ли услышит”, — подумал и, взяв со стола серебряный колокольчик, пошел было к дому.

Но девушка услышала. Быстро выбравшись из воды, она догнала его, мокрая, запыхавшаяся, с халатиком в руках.

— Что-то случилось?

Миндальные глаза ее смотрели на него с явной тревогой.

— Через час я улетаю. Сейчас пойду к себе соберусь, а ты скажи пани Зосе, чтобы через двадцать минут приготовила что-нибудь поесть поплотнее. И предупреди пана Станислава, чтобы пришел проститься. Да, пусть он распорядится, чтобы на авиаплощадке выставили посадочный знак. Он знает.

— Ой, как досадно, пан Волдимар!

На глазах ее показались слезы.

“Неужели она в самом деле любит меня? Чушь какая-то”.

Он сделал несколько торопливых шагов по направлению к дому, но потом повернулся.

Розитта так и стояла возле столика, медленно застегивая свой голубой халатик. Лицо ее было трогательно печальным. Глаза смотрели вперед, ничего и никого не видя.

Что-то кольнуло его в левой стороне груди. Он с удивлением прислушался к этому странному ощущению беспричинной боли в сердце, которую испытал впервые за тридцать пять лет жизни. Потом машинально сделал несколько шагов к девушке.

Розитта встрепенулась, засветилась вся и подбежала к нему. Еще секунда — и он бы сжал ее в своих объятиях прямо здесь, у дома, на виду у всех… Однако усилием воли Волдимар подавил этот неожиданный для него самого порыв, и бесстрастным, ничего не выражающим тоном произнес:

— Что случилось, Блек-Бой? Почему ты до сих пор не выполняешь моих распоряжений? Передай, пожалуйста, пани Зосе, чтобы стол накрыли в зале. Поняла? Я спущусь туда через двадцать минут.

Она молча кивнула. Лицо ее вдруг стало каменным.

— Да, еще, — достал он из кармана бумажник. — Эти деньги не переводи сразу своим. Пусть останутся пока у тебя, — отсчитал и протянул ей десять стодолларовых банкнот. — Ты славный парень, милый мой Блек-Бой. И если со мной что-либо слу… Я хотел сказать, что ты очень славная девушка, Розитта, и мне жаль сегодня с тобой расставаться…

В половине четвертого он один, без Рамода, вошел в просторный кабинет генерального директора и фактически полного хозяина концерна. Пока шел от дверей к столу по толстому зеленому ковру, напомнившему ему вдруг днепровские плавни, мысленно отметил, что такой чести удостоен впервые.