Сердце Змеи. Час Быка - Ефремов Иван Антонович (книги хорошем качестве бесплатно без регистрации .TXT) 📗
— Что-нибудь случилось? — спросила она, улыбаясь, и добавила: — Я становлюсь настоящей женщиной Ян-Ях, если так часто думаю об опасности.
— Опасности нет. Но надо посоветоваться, — инженер оглянулся.
Родис нажала кнопку на сигнальном браслете. Послышался мелкий топоток, и в сад явилась послушная девятиножка, сохранившая на своем куполе черно-вороной цвет скафандра своей хозяйки. Родис укрыла себя и инженера защитным полем.
— Я виделся с друзьями. Они заставили меня идти к вам. После просмотра фильмов о вашей… и нашей, — поправился он, — истории все думают только о том, как сделать жизнь похожей на земную. Прежде чем вы уйдете от нас на далекую Землю, вы должны оставить нам оружие.
— Оружие без знания принесет только вред. Не имея ясной, обоснованной и проверенной цели, вы создадите лишь временную анархию, после которой всегда водворяется еще худшая тирания.
— Что же делать?
— По диалектическим законам оборотной стороны железная крепость олигархического режима одновременно очень хрупка. Надо изучить ее узловые крепления, чтобы систематически ударять по ним, и все здание рассыплется, несмотря на кажущуюся монолитность, потому что оно держится лишь на страхе — снизу доверху. Следовательно, вам надо немного людей, мужественных, смелых, умных, чтобы развалить олигархию, и очень много просто хороших людей, чтобы построить настоящее общество.
— И поэтому вы так настаиваете на подготовке народа? — спросил Таэль.
— Диалектический парадокс заключается в том, что для построения коммунистического общества необходимо развитие индивидуальности, но не индивидуализма каждого человека. Пусть будет место для духовных конфликтов, неудовлетворенности, желания улучшить мир. Между «я» и обществом должна оставаться грань. Если она сотрется, то получится толпа, адаптированная масса, отстающая от прогресса тем сильнее, чем больше ее адаптация. Помните всегда, что настоящего, по существу, нет, есть только процесс перехода будущего в прошлое. Процесс этот нельзя задерживать, тем более останавливать. А ваша олигархия затормозила развитие общества Ян-Ях на его неизбежном пути к коммунизму, и главным образом потому, что вы помогали ей укреплять свое господство. Ваши ученые не должны становиться убийцами, несмотря на почести, привилегии, подкуп. Помните, что ваша общественная система основана на подавлении и терроре. Всякое усовершенствование этих методов неминуемо обернется против вас самих.
Ведь беда в том, что «кжи» называют вас убийцами, и они правы, хотя разжигание взаимных обид — испытанный прием олигархов.
— Вы не знаете, как глубоко зашло развращение людей, — упрямо сказал Таэль. — Я имею в виду демагогию, будто бы все люди одинаковы, и только стоит их соответственно обработать, воспитать (тоже одинаково), как мы получим единство мышления и способностей. На самом деле получилось обратное: фактическое неравенство породило море персональной зависти, зависть породила комплекс униженности, в котором потерялось классовое сознание, цель и смысл борьбы против системы. «Кжи» против нас, мы против них, а система веками остается неприкосновенной. Всеобщее отравление ненавистью и глубоким непониманием.
— Таэль, вы ли это? Начинаете уставать? А пример Земли? Ведь только серьезные и длительные усилия превратят безвыходные круги инферно в разворачивающуюся бесконечную спираль. Вот мы и пришли к тому, с чего начали.
— Нет, не к тому же. Вы согласились с «кжи» в обвинении нас?
— Да, Таэль. В капиталистической олигархии чем выше тот или иной класс, группа или прослойка стоит на лестнице общественной иерархии, тем больше в ней убийц, прямых и косвенных, потенциальных и реальных. Убийцы бывают разного плана — сознательные и бессознательные. Одни поступают так из прислуживания владыкам, другие от невежества, когда пост решающего значения занимает необразованный, темный человек. «Джи», хотя среди них немало темных и невежественных людей, в большинстве знающие и вообще интеллигентны. Становясь убийцами, они виноваты вдвойне. Виды убийства многообразны. Убивают несоответствием выполняемой работы и условий, в которых она проводится. Отравляют отходами производств и моющими химикатами реки и почвенные воды; несовершенными, скороспелыми лекарствами; инсектицидами; фальсифицированной удешевленной пищей. Убивают разрушением природы, без которой не может жить человек, убивают постройками городов и заводов в местах, вредных для жилья, в неподходящем климате; шумом, никем и ничем не ограничиваемым. Плохо оборудованными школами и больницами, наконец, неумелым управлением, порождающим великое множество личных несчастий, а те ведут к огромному спектру нервных болезней. И за все ответственны в первую очередь «джи» — ученые и технологи, ибо кому, как не им, исследовать причины, вызывающие убийственные последствия? А случаи, когда «джи» выступают прямыми убийцами, вооружая охранные силы, предназначенные для истребления инакомыслящих? Когда разрабатывают пытки и психологическое подавление, когда создают орудия массового убийства? По законам Великого Кольца эти деятели подлежат лишению возможности заниматься наукой, вплоть до физического удаления на дикие планеты.
Инженер Таэль неподвижно стоял перед Родис. Знакомое ей выражение растерянного ребенка все сильнее проступало на его лице. Фай Родис почувствовала, что следует поддержать тормансианина и его друзей, дав опору их нетренированной психике.
— Пожалуй, вам нужен один род оружия, необходимый для искоренения слежки, доносов, насилий. Это ИКП — пульсационный ингибитор короткой памяти. На корабле сделают несколько десятков ИКП, но вы не должны пускать их в ход ранее, чем размножите в сотнях тысяч экземпляров.
— Мне непонятно назначение ИКП, — устало сказал Таэль.
— Вы знаете о двух видах памяти? Они управляются в мозгу различными системами молекулярных механизмов. Лишив человека долгой памяти, вы превратите его в идиота. Но, сняв короткую память, все недавно полученные сведения и внушенные психоштампы, вы обезвредите самого опасного врага, не отняв у него возможности вернуться к любой деятельности.
— Хотя бы к прежней?
— Хотя бы. Но ему придется начинать все заново, как и его учителям.
— Но это же великолепно! Если еще это оружие небольшого размера…
— Оно миниатюризовано, чуть больше украшения, какие когда-то носили на пальцах. Прибавьте к нему крохотный диссектор ДПА для распознавания психики человека.
Таэль порывисто схватил руку Фай Родис и, опускаясь на колени, прижался губами к кончикам ее пальцев. Родис вздрогнула, чувствуя, что этот жест архаического поклонения не столь неприятен ей, как она подумала бы раньше.
Глава VIII
Три слоя смерти
Судно на двух сигарообразных поплавках скользило по морской глади. Длинный залив Экваториального океана недаром носил название Зеркального моря. Расположенное в поясе спокойной атмосферы, ближе к хвостовому полюсу, море почти не знало бурь. Отсутствие впадающих в него крупных рек сохраняло воды первозданно чистыми, темными в глубине и ослепительно сверкающими в красных лучах светила Торманса.
Гэн Атал восхищался игрой красок за кормой, а Тивиса Хенако и Тор Лик любовались необыкновенной чистотой моря.
В трехгранном выступе каюты, у рычагов управления, сидели два тормансианина в лиловой униформе, безотрывно глядя вперед и лишь изредка обмениваясь односложными восклицаниями.
Они держали курс на кручу бочкообразной горы. Ее темно-серая каменная масса была разбита разветвленными жилами красной породы, словно кровавыми артериями.
Левее, под горой, берег был облицован каменными плитами. За набережной виднелись здания, в беспорядке отступавшие от моря. Брошенный город Чендин-Тот стоял близко от заповедной рощи, последней на планете Ян-Ях. Здесь издавна находилась область «приверженцев природы» — людей, не принявших всеобщей урбанизации и переселившихся в зоны с нездоровым климатом. Непомерное увеличение населения планеты заставило застроить и заповедный район. «Приверженцы природы» исчезли, влившись в общую массу городских жителей. Все же незначительный участок первобытного леса уцелел от всепожирающего потребительства шестнадцати миллиардов населения Торманса. Вероятно, это произошло случайно. Катастрофический кризис разразился раньше, чем последняя роща была срублена. Множество городов вымерло, и те, что находились в менее благоприятных климатических зонах, никогда не заселялись вновь.
