Человек человеку - кот - Коллектив авторов (читать полную версию книги .txt) 📗

Вернувшись со злополучных марсианских гастролей, группа «Russian Star's Soul» разбрелась зализывать раны на неопределенной длительности каникулы, но я большую часть времени проводил все-таки на студии. Так как решил посвятить выдавшееся внезапно свободное время давно задуманному сольному проекту. Точнее, его старту, так как дело это обещало быть долгим.

Проект заключался в записи адаптированного для современного слушателя альбома «Битлз» «Abbey Road». Однако, уединившись в студии, многократно прослушав этот альбом и частично разработав концепцию проекта, я понял, что в одиночку мне не справиться. Прежде всего я позвонил нашему вокалисту и «подкладочнику» Сереге Чучалину.

— Привет, — сказал я.

— Здорово, — отозвался он, хмуро глядя на меня со стереоэкрана.

— Ты не мог бы зайти сегодня в студию, кое в чем мне помочь?

— Когда? — в его интонации отчетливо слышалось, что зайдет он вряд ли.

— Вечером.

— Вечером? — зачем-то переспросил Чуч. — Не, вечером не смогу. Вечером мне свинью Афраймовича нужно кормить.

— Не такой уж он, по-моему, свинья, — пожал я плечами, — ты ему что, ужин в кабаке проспорил?

— Ничего я не проспорил! — обиделся Чуч. — Мне не свинью — «кого» надо кормить, а свинью — «чью».

— У Вороны, что, есть свинья? — спросил я, поражаясь, зачем нашему коммерческому директору Аркаше Афраймовичу («Ворона» — его прозвище) могло это понадобиться. Или он предчувствует, что скоро все мы будем голодать? Директор…

— Я и сам удивился, — откликнулся Чуч. — Он ее на даче, в погребе держит. Если со мной съездишь…

Но договорить он не успел. Разговор был прерван вмешательством в режиме «экстренный вызов». На экране возникло рассерженное лицо Кристины:

— Ты домой собираешься?! — гневно воскликнула она. Сидевшая у нее на плече Мурка, увидев меня, тихонько захихикала от радости. Я тоже не удержался от улыбки.

— Ты находишь ситуацию забавной? — грозно спросила Кристина.

— Да нет, это я так…

— У меня проблемы. У нас проблемы, — сделала она ударение на слове «нас». — Меня кладут на сохранение. Прямо сейчас. Ты срочно должен быть дома. Не могу же я оставить нашу кошечку одну. Хотя с тобой ей вряд ли будет веселее и безопаснее.

Логики в этом заявлении было мало, тем более что Мурка уже вымахала в настоящую кошку-подростка, и, живи мы в деревне, она, наверное, уже ловила бы мышей. Но лучше Кристине сейчас не возражать, я это понимал и не роптал. В конце концов, она, испытывая всевозможные трудности и неудобства, вынашивает моего ребенка и, как минимум, на этот период, можно ей позволить капризничать и всячески помыкать мною.

— Хорошо, — отозвался я. — Уже еду.

Перезвонив Чучу и обо всем договорившись, я примчался домой и повез Кристину в стационар. Мурка была тут же, при нас, на заднем сиденье экомобиля в специальном «домике для кошки» (по сути, слегка облагороженной клетке).

— Учти, — наставляла меня Кристина, — Игуана не любит молоко. Это заблуждение, что все кошки любят молоко. Нет, если тебе, конечно, наплевать на меня, ты можешь дать ей молоко, и она его, конечно, вылакает. Но на самом деле она его не любит… И не вздумай выпускать ее из домика на улице или в машине. Если она потеряется, я этого не переживу. Это только говорят, что кошки всегда находят свой дом, а на самом деле…

Я старательно пропускал все эти бредни мимо ушей, списывая их на вполне естественные волнение и тревогу. Наконец, мы добрались до больницы, и я с рук на руки передал Кристину докторам. Я честно беспокоился и за нее, и за почти несуществующего еще на белом свете Степку, но, усаживаясь обратно в машину, я все же почувствовал определенное облегчение.

Перво-наперво я открыл «кошачий домик» и позвал: «Кис-кис-кис!» (Действие, запрещенное Кристиной под страхом смерти, как унижающее кошачье достоинство.) Мурка с готовностью запрыгнула мне на плечо и заурчала прямо в ухо. Затем, как мы и договорились с Чучем, я отправился за ним.

— Прикинь, я сперва подумал, что Аркаша на жополете улетел, — сообщил мне Чуч, когда мы, набирая высоту, уже мчались в указанном им направлении — в сторону Мытищ.

— На чем, на чем? — не поверил я своим ушам и от неожиданности так дернул штурвал, что нас даже слегка тряхнуло. «Хо-хо», — прервав мурлыкание, сказала мне в ухо Мурка. Я подозрительно на нее глянул: что, чувство юмора прорезалось? Но нет, это была простая реакция на сотрясение, из-за которого она чуть не слетела с моего плеча и больно в него вцепилась.

— Дело было так… — начал Чуч.

Я врубил автопилот, осторожно снял Мурку, перегнувшись через спинку, положил ее на заднее сиденье и погладил, чтобы не обижалась. Она благодарно потерлась мордой о мою руку. Все-таки она прекрасно меня понимает. В отличие от некоторых. Я вернулся к штурвалу и снова взял управление на себя. Чуч там временем продолжал:

— … Позвонил он мне и говорит: «Сережа, мне сэ-сэ-сэ-срочно нужно отлучится…» — Это Чуч изобразил, как Ворона заикается, когда волнуется. — «Де-де-ловые партнеры вызывают. Будь так любезен, покорми у меня на да-да-даче свинью. Это недолго, — говорит, — у меня жо-жо-жо-жополет короткий, я скоро буду…» Я потом уже понял, что на самом деле он сказал, — «у меня же полет короткий», — но тогда я так услышал. Сильно удивился. И свинье, и жополету. Ну, думаю, видимо, чем жополет короче, тем он быстрее. Но спрашивать не стал, неудобно как-то.

— Болван ты, Чуча, — не выдержал я, уверенный, что все это он сочиняет для смеха. — Жополет-то ты выдумал, это понятно, а свинью?

— Что свинью?

— Есть свинья или нет?! — рассердился я. Если ее нет, какого черта мы летим за город?!

— А я откуда знаю? — непонимающим взглядом уставился на меня Чуч. — Есть, наверное. Аркаша только вчера улетел, я сегодня первый раз туда еду.

— И ты не спросил его, зачем ему свинья?

— Не спросил. Он мне своим жополетом все мысли перебил.

— Ну, а что он тебе все-таки сказал, ты можешь точно припомнить?

— Сказал, что свинья дикая, опасная, что надо быть осторожным, ни в коем случае в погреб не спускаться. Скинуть жратву, и сваливать.

— Бред какой-то, — покачал я головой. — Афраймович и свинья… Еврей-животновод. Это как гений и коварство. Да он тяжелее доллара в жизни ничего в руках не держал. А тут, понимаешь, подсобное хозяйство какое-то…

— Не говори, — поддержал меня Чуч. — И зачем Аркаше свинья? У него же столько бабок, захотел бы, табун свиней себе купил.

— Табун бывает лошадей, — поправил я.

— Слушай, — Чуч сделал большие глаза, — а может он ее любит, свинью эту?

— В смысле… Э-э… Вожделеет?

— Ну. В этом самом.

— Да брось ты. Что за дурацкие выдумки. Он в своей Розе души не чает. Ты вспомни только: «Розочка, миленький мой дружочек, будь так добра, подай мне, пожалуйста, крылышко…»

Мы усмехнулись. Жена у Вороны была дородной теткой с явно выраженными усиками под горбатым носом, но жили они душа в душу.

— Может он ее любит в другом смысле? — предположил я. — Как мы с Кристиной вот эту дикую тварь из дикого леса, — и я через плечо указал большим пальцем на Мурку. — Мало ли какие у людей заскоки бывают.

— О! Киска! — удивился Чуч, посмотрев в указанную сторону. Куда он глядел раньше, я не знаю. — Симпатичная! — Он дотянулся до Мурки и пощекотал ей живот.

— А-ха-ха-ха-ха!.. — отреагировала та, заваливаясь на бок. Чуч отдернул руку и неодобрительно покосился на меня.

— Да. Всякие у людей заскоки бывают, — согласился он. — Хотя, нам-то, какая разница? Покормим свинью и на студию. — И добавил, сверившись с клочком бумаги, который всю дорогу теребил в руках. — Вроде, кстати, подъезжаем.

Это был очень приличный двухэтажный каменный домик с черепичной крышей и садом, обнесенным невысоким штакетником, который, скорее, обозначал границы, нежели защищал от чьего-то вторжения. Бросив экомобиль на обочине возле калитки, мы направились туда. Кошка осталась в машине. В саду обнаружились баня и сарай, в котором по легенде и находился погреб.