Плато чёрного спелеолога (СИ) - Стригин Андрей Николаевич (книги без регистрации .TXT) 📗
— Бог принял жертву! — фальцетом выкрикивает старец Харитон, падает на колени, крестится, в кровь, разбивая лоб о каменистый пол.
Аня на гране обморока, Гурий тоже едва держится, зеки затаились в углу грота, но Игнат гордо вскидывает бороду — он уже считает себя царём. А как же иначе? Сам старец провозгласил его им!
Старец Харитон поднимается, оборачивается, на его окровавленном лице блуждает улыбка: — С этой минуты ты царь!
— Я готов им быть! — поспешно отвечает Игнат, сверху вниз глядя на склонённого в поклоне старца.
— Но сначала ты должен привести к алтарю бывших правителей.
— Виктора и… Идара? — пугается Игнат.
— С Идаром тебе не стать царём, а мне послушный пацан нужен, ты подходишь на эту роль… у тебя всё получится… с божьей помощью… и с моей, — усмехается старец Харитон и поднимает воспалённый взгляд и ужас пронзает душу Игната, но старец уже вновь смотрит вниз. Он взглядом пытается проникнуть в бездну раскрывшейся трещины, но сил не хватает и разум мутнеет от удушливых испарений, медленно поднимающихся к поверхности. Что-то идёт не так, старец даже сам себе не может в этом признаться. Он склонился над трещиной и вслушивается в тишину, с неудовольствием жуёт губы: — Илюша до сих пор живой…. вроде его мычание доносится. Может, зацепился, горемычный, за что-то? — с раздражением и страхом произносит он.
— А если туда кипящую смолу вылить? — Игнат спихивает ногой камень и прислушивается, когда он достигнет дна, но звука от падения не слышит, с недоуменным видом пожимает плечами и боком отходит, поняв, какая пропасть внизу.
— Там целый мир, смолой не зальёшь, — гримаса передёргивает лицо старца Харитона. — Адскую щель необходимо заделать брёвнами, иначе к алтарю не добраться. Но нам надо выходить, не нравится мне снаружи шум, да и представит тебя народу надо. Сегодня будет много крови, надеюсь, Бог, наконец-то сможет утолить свою жажду, — старец вздыхает и неожиданно чувствует такую дикую усталость, что едва не падает, хватается за стену и замирает, прислушиваясь к неравномерным ударам своего сердца. Неужели старость одолевает?! Харитон закрывает воспалённые глаза, пытается увидеть, что его ждёт после смерти. В сознании появляется чёрный, клубящийся туман и взгляд из угольной темноты… полный голодной ненависти. Старец в страхе открывает глаза. Слабость слегка отпускает, но ноги продолжают противно дрожать, а мысль, что сейчас на него смотрела смерть, ужасает до безумия. Он осторожно садится в плетёное кресло, с трудом переводит дух. Мысли проясняются, слабость временно уходит в сторону, но она вернётся и, с утроенной силой обрушится на дряхлое тело старика. Харитон это знает, но лишь раздул ноздри, да упрямо сжал тонкие губы: «ещё поборемся, надо успеть ещё очень многое!»
— Меня Идар устраивает, — Вагиз брезгливо высморкался. — Зачем нам пришлый козёл, из-за него на перья лезть, вот их и надо принести в жертву, а не искать из своих корешей козлов отпущения. Сходняк надо созывать и на нём решать, кого на трон сажать.
Игнат сначала не понял, что говорят о нём, но рядом вскрикивает Аня и начинает бормотать Гурий, ища взглядом путь для отступления. Но когда смысл дошёл до его сознания, быстро глянул на склонённого, словно в смирении старца и неожиданно усмехается.
— Что скалишься? — оторопел Вагиз и медленно поворачивается к старцу: — В натуре, зачем нам лишние проблемы? На перо их и дело с концом!
— Не забыл, значит, как ножиком пользоваться. Хотя… на руку ты не мастер, не смог меня тогда правильно прирезать, — шамкает старец. — Да ты не бледней, я тебя давно простил… но ты мне должен.
— Бля буду! — поспешно клянётся Вагиз.
— Ну-ну, хватит блатного жаргона, всё никак не выйдет из вас тюремная плесень, сильно в мозги въелась. Ты бы склонил колени, да покаялся пока не поздно, может, царь Игнат Первый тебя простит.
— В натуре… — зек не договорил и сталкивается с раскалённым взглядом старца и цепенеет как кролик перед удавом, внезапно судорога пробегает по телу, он с трудом произносит: — Я уважаемый вор, по мне лучше смерть, чем идти под этого козла.
— Что ты знаешь о смерти? — хрипло рассмеялся Харитон. — Там не рай, я видел, кругом морды оскаленные, и, каждый хочет содрать с тебя шкуру. Становись на колени перед царём Игнатом Первым! — в шелестящем голосе старца словно катятся стальные шарики.
— Так бы сразу и сказал, — воровато озираясь по сторонам, — приниженно произносит Вагиз.
— Я жду, — неожиданно раздаётся голос Игната.
— Мне что, в натуре на колени падать надо? — смертельно бледнеет Вагиз и во взгляде появляется странная отрешённость.
— Именно, — откровенно ухмыляется Игнат, а рядом стоящая с ним Аня тонко хихикнула.
— Сейчас опустят, — шепнул Репа Бурому, — кранты законнику.
Неожиданно для всех Вагиз срывается с места и, с возгласом: — Бля буду! — растопырив руки, прыгает в страшную трещину и без звука исчезает в темноте.
Старец в раздражении откидывает капюшон, осеняя всех раскаленным взглядом, он сейчас особенно страшен и, кажется, сейчас начнут плавиться камни. Но он быстро приходит в себя: — Эх, не раскусил я его… жаль. А вы чего стоите? — прошипел он оцепеневшим зекам. — На колени!
Зеки послушно падают на землю, в злости роняя слюни и сопли, но, не смея поднять глаза, на подходящего к ним Игната.
— Опускаю вас… в смысле, отпускаю вам грехи ваши, — с издевкой произносит Игнат и, удивляя даже старца, не обращая внимания на оторопевшую Аню, расстегивает ширинку и мочится прямо на их склонённые головы. — Теперь вы прощены, встряхивая здоровенным членом, произносит он, можете встать. И не дай бог, вы пойдёте против меня, все узнают, что вас опустили таким образом.
— Умно, — шамкает старец, с удивлением глядя на Игната, — далеко пойдёшь, сынок. Идите, умойтесь, от вас смердит, — обращается он к сотрясающимся от бешенства зекам.
Игнат с насмешкой подходит к своим товарищам, Гурий, быстро хлопнул глазами, почтительно склоняет голову. Аня порывается сделать то же самое, но Игнат удерживает её голову: — Тебе незачем это делать — ты царица.
— Игнат… я восхищена тобой и….
— Успеешь, любимая, для начала дом себе подберём… а лучше два, — ухмыляется в широкую бороду Игнат.
— Ты сначала головы обоих правителей мне принеси, а затем мечтай. Это для них ты царь, а для меня шестёрка, фраерок недоделанный! — отрезвляет их голос старца и, внезапно склоняет голову: — А у меня подарок для тебя, царь Игнат Первый, — старец, шаркая ногами идёт к каменной нише, заваленной землёй, подзывает зеков: — Копайте.
Бурый и Репа быстро освобождают нишу от земли, достают три тяжёлых свёртка, затем вытаскивают ящик, ставят на землю.
— Разворачивайте, — по губам старца блуждает улыбка.
Ткань сдёрнута и все видят, в оружейной смазке, новенькие автоматы.
— А ящик патронами забит. Так что неправ, ушедший в ад Вагиз, у нас найдётся, чем ответить.
— Откуда? — в потрясении выдохнул Игнат.
— Потопом занесло, — неопределённо прошамкал старик, но всё же нехотя говорит: — Схрончик давно здесь, на Караби воры тайничок имели, мне, по статусу, о нём было известно… ну, а сейчас он им не нужен, вода всех смыла… пусть послужат для благого дела… во имя Господа нашего, — Харитон быстро перекрестился.
Когда вода с шумом выплеснулась из страшной трещины, Илья хотел закричать, но его губы зачем-то сшили эти жуткие люди. Тогда он глубоко втянул воздух ноздрями, задержал дыхание и, скользнул в пенистый бурун, сейчас он мечтал лишь об одном, спрятаться, исчезнуть, бежать куда угодно, но не находиться в этом гроте.
Ледяная вода принесла небывалое облегчение его раскаленным губам, Илья даже попытался улыбнуться, но его стремительно волокло на огромную глубину, а там смерть. Изогнувшись, он растопырил руки и, внезапно цепляется за каменный выступ. Пенистый поток ухнул куда-то вниз, а он остался висеть на отвесной стене, жадно ловля ноздрями воздух. Когда пальцы стали уставать, юноша задумался: «а зачем он цепляется за жизнь, может прыгнуть вниз и конец мучениям?», но неожиданно что-то жгучее выползло из глубин сознания, Илья не сразу понял, что это ненависть. Он никогда не знал этого чувства, все люди, до этой поры, были для него прекрасными. Илья очень страдал, что из-за его нерасторопности, причинял всем неудобства. Безусловно, в этом виноват его незрелый мозг, но, странным образом он сейчас очищается и начинает работать, словно исправный механизм швейцарских часов. Он вспомнил свою жизнь, и все события разложил по полочкам, усмехнулся и, сразу скривился, почувствовав боль в проколотых губах: «теперь вы заплатите мне за всё!» — эти мысли заставили его лихорадочно искать ногами выступы, и он их нашёл. Осторожно хватаясь за неровности, Илья уверенно пополз по скале. Через некоторое время скользнул в горизонтальный ход пещеры и ввалился туда, обессилев, упал на спину, долго приходил в себя. После сел, нащупал на губах нитки, острым обломком камня срезал узелок, быстро выдернул нить, и, не обращая внимания на струящуюся кровь, в наслаждении открыл рот. Это мелочи, раны заживут, а ненависть останется, они за всё ему ответят.
