Туз в трудном положении - Мартин Джордж Р.Р. (читать хорошую книгу txt) 📗
Солнце стало ослепительным: желтый свет становился все белее, выжигая вокруг все цвета. Джек различил других людей – парней из Пятой дивизии и из Кореи, своих родителей и старшего брата… Они все парили, поднимаясь к солнцу. Блайз ван Ренссэйлер приблизилась к нему и смущенно улыбнулась.
– Черт, тут асистолия, – сказала она, – прямая линия.
– А? – непонимающе уставился на нее Джек.
Арчибальд Холмс, одетый в белый льняной костюм, уверенно зашагал к нему. Закурив сигарету, он вставил ее в мундштук.
– Привет, мистер Холмс.
– Так, – сказал Холмс, – я его интубировал. Где кислород?
– Почему он то начинает светиться, то перестает? – спросила Блайз.
– От меня это не зависит, – пожал плечами Джек.
– По второй схеме, – распорядился Холмс. – Сейчас введу адреналин. А через минуту мне понадобится миллиграмм атропина.
Джек осмотрелся и увидел, что Эрл держит за руку длинноногую женщину с упавшими на один глаз светлыми волосами и широкими от ватных подложек плечами.
– Вы, наверное, Лена Гольдони, – сказал он. – Я видел несколько ваших фильмов.
– Есть фибрилляция, – сказала Лена.
– Тормоз, – снова сказал Эрл, качая головой. – Деревенские мальчики так тормозят!
Его шарф развевался на невидимом ветру.
Джек понял, что здесь оказалась почти вся команда Четырех Тузов – все, кроме Дэвида Герштейна, – и он стал думать, не следует ли ему извиниться за то, что он с ними сделал, когда всех их погубил. Но ему показалось, что они очень рады его видеть, и он решил не упоминать об этом.
Вокруг него собирались все новые люди. О некоторых из них он уже давным-давно забыл. Даже Честер Шимпанзе, игравший с Джеком в «Тарзане», оказался здесь, сидя у кого-то на плече.
– Давайте триста джоулей, – потребовала горилла. – Прервать мероприятия! Отойдите, черт побери. Сними руку с металлической стойки, Лоис!
Свет становился все ярче и ярче. Кружащиеся лучи казались почти осязаемыми, походя на стенки тоннеля. Джек почувствовал, что со все увеличивающейся скоростью несется к источнику света. Он услышал пение: миллионы голосов, объединившихся в ликовании.
Свет приближался – не просто белый свет, а БЕЛЫЙ СВЕТ. У Джека стало радостно на душе. Он начал понимать, что ему хотел сказать Эрл.
– Триста шестьдесят! – завопила горилла. – Внимание, разряд!
Джек сдвинул руки, готовясь нырнуть в самое сердце Белого Света, однако внезапно в его продвижении произошел сбой. Он начал замедляться. Он отчаянно попытался снова ускориться: ему безумно хотелось лететь дальше.
– Что за слабак! – сказал Белый Свет. – Уберите этого слабака отсюда.
Джек закашлялся, открыл глаза и увидел склоняющихся над ним людей – мужчин и женщин из прикомандированных к Грегу Хартманну агентов Секретной службы, задействовавших средства реанимации, входившие в их экипировку. Он ощутил боль в грудине и снова закашлялся. Переведя взгляд выше, он увидел забрызганные кровью бетонные стены и крутые ступеньки лестницы.
– Нормальный синусоидальный ритм, – сказал кто-то. – Пульс есть. Давление есть.
У него оказался голос Арчибальда Холмса. Пара голосов прокричала: «Ура!»
Высокая женщина с каштановыми волосами говорила по переговорному устройству.
– «Скорая» уже едет.
Ее голос был голосом Блайз.
– Я облажался, – попытался сказать Джек, но ему помешала интубационная трубка, которую ему загнали в горло. – Я снова облажался.
Он был слишком слаб, чтобы испытывать по этому поводу особые чувства.
Прибывшая команда «Скорой помощи» унесла его с лестницы.
20.00
Он взял себя в руки. Душевная опустошенность, которую он испытал час назад, прошла. Джек мертв. Дружба и тот человек, которого он знал как Грега Хартманна, тоже мертвы. Кристалис мертва. Отлично. Пусть так. Он будет делать то, что необходимо делать.
Однако эти самодовольные идиоты с ним спорили. Их рты шевелились, красные десны и языки контрастировали с черными и белыми лицами.
– Говорю вам, преподобный занят. У вас встреча не назначена, – терпеливо повторил черный помощник, словно втолковывая что-то умственно отсталому ребенку.
– Меня он примет. Я Тахион, – объяснил такисианец таким же терпеливо-снисходительным тоном.
– Идите и позвоните. Воспользуйтесь должной процедурой, – спокойно сказал Верная Стрела.
– У меня нет времени на должные процедуры! – огрызнулся Тахион.
Его самообладание грозило лопнуть, словно слишком туго взведенная пружина механического завода.
– Уже поздно, – вставил помощник.
Дверь в номер была чуть приоткрыта. Тахион прикинул промежуток между двумя мужчинами, заметно превосходившими его по размерам. Его должно было хватить. Извиваясь, словно угорь, он проскользнул между ними в дверь.
– ЭЙ!!!
Крики. На него надвинулась стена людей. Верещали телефоны. Телевизор лил в номер свои электронные глупости.
– Уйдите с дороги! Дайте пройти! Где он? Мне надо его видеть!
Он сам почувствовал, как визгливо звучит его голос.
– Нельзя же просто впереться… – проорал Верная Стрела.
Его схватили за руки и за ноги, полностью оторвав от земли. Тах заверещал от ярости и начал вырываться. Отчаянно управляя чужими разумами, он почувствовал, как разжимаются держащие его руки, – и снова дернулся, увидев, как вновь вошедшие занимают место тех, кого он заставил упасть на пол в дремоте.
Внутренняя дверь резко распахнулась, громко ударив по стене. Джесси Джексон с очками для чтения, зажатыми в руке, возмущенно посмотрел на своих сторонников и взревел:
– ОТПУСТИТЕ ЕГО!
Двое старших сыновей Джексона оттеснили разгневанных адъютантов. Очень хорошенькая и на удивление спокойная Джеки Джексон помогла Тахиону разгладить пиджак. Постепенно в номере воцарялся порядок. Джесси Джексон поманил Тахиона, и тот прошел за ним в спальню. Дверь закрылась, отсекая лишний шум и любопытные взгляды.
– Держите. – Тахион открыл глаза. Джексон сунул ему под нос стакан, наполненный виски. – Вы – сторонник драматических сцен, доктор? Разве нельзя было просто позвонить и попросить меня о встрече?
Тах прижал ладонь к глазам.
– Я не подумал. – Он оторвался от стены, к которой привалился сразу же, как вошел в комнату. – Назначьте пресс-конференцию, преподобный. Вы только что стали новой и главной надеждой всех диких карт.
Похоже, Джексон потерял дар речи. Он хлопнул себя по бедру и несколько раз прошелся по тесной комнате.
– Почему?
Его голос и лицо были не менее мрачными.
– Поразмыслив, я убедился в силе ваших аргументов.
– Чушь. Вы ворвались сюда, словно безумец. Вас трясет, как в лихорадке. – Тахион поспешно сцепил руки, стараясь справиться с предательской дрожью. – Что случилось?
Такисианец резко дернул рукой.
– Вам нужно то, что я предлагаю, или нет?
– Да. Но я хочу знать, почему.
– Нет.
– Да. Послушайте, доктор, вам ведь надо будет что-то сказать репортерам. Так что вам стоит потренироваться на мне.
Кровать в номере оказалась внушительным сооружением с балдахином. Тахион вцепился в опору и прижался лбом к дереву. Монотонно он проговорил:
– О нервной неустойчивости Грега Хартманна довольно многим известно. Хотя все надеялись на то, что трагедия семьдесят шестого года осталась у сенатора далеко в прошлом, я установил, что события этого утра глубоко потрясли кандидата, и совесть не позволяет мне поддерживать этого человека в его стремлении стать кандидатом от демократической партии на президентских выборах. – Он уронил руки и повернулся к Джексону. – Ну вот, годится?
Джексон разгладил усы указательным пальцем.
– Да, наверное, пойдет. – Он устремил на такисианца серьезный взгляд. – Вы полностью осознаете последствия этого поступка?
– О да! – выдохнул он.
– И это вас не останавливает?
– Я не могу допустить, чтобы это меня остановило. – Тахион направился к двери. Взявшись за ручку, он остановился и обернулся. – Я доверяю вам моих людей, преподобный. Постарайтесь, чтобы моя вера не оказалась безосновательной.
