Поле бесчестья - Вебер Дэвид Марк (книги читать бесплатно без регистрации TXT) 📗
Адмирал сделал вид, будто ничего не заметил.
– Во-вторых, я должен сообщить вам, что за время вашего отсутствия парламент проголосовал за объявление войны, в связи с чем мы возобновили активные действия против Народной Республики. В прошлую среду. Хонор кивнула, и он продолжил:
– Поскольку наше соединение приписано к Флоту Метрополии, наше непосредственное участие в боевых операциях, во всяком случае в ближайшее время, не планируется, однако обстановка может измениться в любой момент – и, таким образом, скорейшее завершение ремонтных работ на вашем корабле становится делом особой важности.
– Да, сэр, – отозвалась Хонор, чувствуя, что ее бросает в жар. – Боюсь, сэр, что я действительно не в курсе последних событий. Однако, как только…
– Пожалуйста, без спешки, – мягко прервал ее Белая Гавань. – Коммандер Чандлер неплохо поработала в ваше отсутствие, и я никоим образом не намерен вас подгонять. Мои слова вовсе не означают, что от вас требуются какие-то особо активные действия. Тем более что, – он позволил себе улыбнуться, – результат все равно зависит не от вас и не от меня, а от работников ремонтной верфи.
Хонор была готова сгореть от стыда, хотя адмирал вовсе не собирался укорять ее тем, что она явно не следила за текущими событиями.
– Ремонт идет нормально, – благодушно сказал он, – и я уверен, служба не пострадает, если вы уделите денек-другой самой себе. Я знаю, что вам не довелось побывать на похоронах капитана Тэнкерсли, да и других дел у вас, надо думать, накопилось немало.
– Так точно, сэр, – ответила Хонор более холодно, чем хотела.
Лицо адмирала на миг застыло. Причиной тому было не удивление, а подтверждение собственной догадки и, может быть, толика страха. Саммерваль был опытным дуэлянтом, неоднократно убивавшим людей в «поединках чести». Граф Белой Гавани вообще не одобрял смертельные дуэли, законны они или нет, а неотступное видение Хонор Харрингтон, лежащей мертвой на траве, леденило его сердце.
Он открыл рот, видимо, собираясь высказать свое мнение, но отказался от этого намерения. Никакие доводы все равно не были бы приняты ею во внимание, да и права отговаривать ее у него не было.
– Ну что ж, капитан, я отдам приказ о предоставлении вам официального трехдневного отпуска. Если потребуется больше, это можно будет устроить.
– Спасибо, сэр, – снова сказала Хонор, на сей раз не столь холодно.
Порыв адмирала не остался незамеченным ею, и она была благодарна ему за то, что он удержался от попытки навязать ей свою точку зрения.
– Всего доброго, дама Хонор, – спокойно пожелал граф и отключил связь.
Глава 24
Физиономии выскочивших из бокового коридора людей сразу выдавали в них журналистов, а предводитель этой троицы успел включить голографическую камеру прежде, чем Хонор его заметила.
– Леди Харрингтон, нашим зрителям хотелось бы знать, что вы скажете по поводу..
Репортер осекся, когда между ним и Хонор неожиданно появился майор Эндрю Лафолле. По меркам Мантикоры майор был отнюдь не великаном, однако имел перед журналистом явное преимущество – примерно тридцать фунтов железных мышц. И что, пожалуй, еще важнее, в нем за версту можно было узнать иностранца, которому наверняка плевать на традиционное для Мантикоры уважение к средствам массовой информации и их сотрудникам.
Майор воззрился на газетчика с холодным бесстрастием. Он не вымолвил ни слова, не сделал ни одного жеста, который можно было бы истолковать как угрожающий, однако репортер, медленно и осторожно, действуя только одной рукой, выключил камеру Лафолле улыбнулся, и группа журналистов расступилась, освобождая путь.
Кивнув, словно ничего не произошло, Хонор в сопровождении капрала Маттингли прошла мимо. Лафолле выждал несколько мгновений и последовал за ней.
Когда он, догнав свою подопечную, пристроился справа от нее, Хонор повернулась к нему и сказала:
– В Звездном Королевстве поступают не совсем так. Эндрю хмыкнул и покачал головой.
– Наслышан, миледи. Я потратил некоторое время на чтение всей этой бредятины… То есть, прошу прощения, миледи, я хотел сказать, что ознакомился с тем, как в мантикорской прессе освещался процесс Павла Юнга.
По тону офицера было нетрудно догадаться о том, что он думает и об освещении процесса, и о процессе как таковом. Хонор поджала губы.
– Я вовсе не хотела сказать, что не ценю ваши услуги, майор. Однако едва ли вы сможете постоянно отпугивать от меня репортеров.
– Отпугивать? – переспросил Лафолле с невинным удивлением. – Да я в жизни своей никого не напугал!
Хонор хотела было возразить, но передумала, потому что успела убедиться в том, что спорить с майором – дело заведомо бесперспективное. Он никогда не возражал и выслушивал ее с бесконечным почтением, однако имел твердые, незыблемые представления о своем долге, а упрямством ничуть не уступал ей самой. Разумеется, прикажи она, он пропустил бы к ней журналиста, но ей пришлось бы отдать прямой, недвусмысленный приказ.
Мысленно Хонор вздохнула: эта странная ситуация казалась нелепой, но порой ей приходило в голову, что лучше не вникать и оставить все, как есть. До сегодняшнего утра она просто не замечала, что за ней постоянно таскаются вооруженные гвардейцы. Наверное, ее недавнее душевное состояние вполне оправдывало наличие сопровождения, но сейчас охрана начинала досаждать. Возможно, будь она с самого начала в курсе происходящего, ей удалось бы отделаться от эскорта, но теперь было слишком поздно. Хонор подозревала, что ей будет не просто привыкнуть к постоянному присутствию грейсонской охраны, но выбора у нее, похоже, не было. Лафолле прошел превосходный инструктаж и при малейшей попытке спорить с ним начинал не только ссылаться на бесчисленные статьи и пункты законов Грейсона, но и самым бесстыдным образом взывал к ее чувству долга. Хонор заподозрила, что к ней этого рьяного служаку сосватал не кто иной, как Говард Клинкскейлс, – а узнав, что ранее майор состоял в Гвардии Протектора, весьма в этом подозрении укрепилась.
Все ее доводы против постоянного присутствия телохранителей Эндрю или игнорировал как не заслуживающие возражения, или опровергал, находя веские контраргументы. Она не могла даже сослаться на законы Мантикоры: с утренней почтой ей доставили особое уведомление Королевского суда, в котором сообщалось, что по запросу Министерства иностранных дел землевладелице Харрингтон (как оказалось, случайно делящей одну телесную оболочку с капитаном Харрингтон) предоставляется ни больше ни меньше чем право на постоянный вооруженный эскорт с дипломатическим иммунитетом.
И вдобавок ко всему этому Лафолле явно спелся с Томасом Рамиресом и заручился молчаливой поддержкой МакГиннеса. Да и Нимиц косвенно выступил на его стороне: настоял на том, чтобы транслировать ей эмоции майора. Честность и преданность которого и без того не вызывали сомнений.
Каких бы то ни было внешних проявлений удовлетворения майор, разумеется, себе не позволил, однако сознание его оставалось открытым, и она смогла оценить это чувство. Кроме того, ей удалось ощутить в нем нечто на удивление знакомое: по всему выходило, что она заполучила второго МакГиннеса, только с пушкой. Из чего следовало, что ее жизнь уже никогда не будет прежней.
В сопровождении телохранителей Хонор вступила в одну из предназначавшихся для персонала транспортных кабин «Гефеста», и размышления о гвардейцах были отброшены, сменившись более насущными. Судя по показаниям индикатора перемещения, кабина быстро приближалась к бару Демпси.
Ко времени ланча посетителей прибавилось, а стройный, светловолосый мужчина уже успел угоститься кренделем и наполовину опустошить пивную кружку. Он сидел спиной к входу, вроде бы не обращая внимания на суету в зале, однако в действительности внимательно следил за происходящим с помощью зеркальной стены за стойкой бара.
Его глаза и выражение лица не выдавали никаких чувств, но на самом деле Денвер Саммерваль был человеком страстным. Правда, страсти свои он умел держать в узде, скрывая их за фасадом ледяного спокойствия, причем делал это настолько хорошо, что порой и сам о них забывал. Он прекрасно понимал, как опасны личные чувства, например гнев или обида, для человека его профессии, однако на сей раз остро сознавал, что привычная ледяная броня дала трещину. Поручение уже не являлось для него обычным заказом: он не мог допустить, чтобы кто-то безнаказанно поднял на него руку.
