Сборник "Лучшее". Компиляция. Книги 1-9 - Казанцев Александр Петрович (читать книги онлайн без регистрации .txt) 📗
— Ты — прелесть! Начинаю уважать твои шахматы!
Bика покзала переписку с экспертом отцу. И в один из вечеров, когда Костя, зачастивший к Нелидовым, был у них, Викентий Петрович как бы невзначай спросил:
— Ну как партия с экспертом?
— Что ж, — усмехнулся Костя, — партия как партия. Из дебюта вышла. Преимущества противник не получил и, пожалуй, переходит от нападения к защите.
Викентий Петрович долго смеялся. Потом, красиво сощурясь, сказал:
— Пре-вос-ходно! Вы, друг мой, склонны разделить борьбy с экспертом на шахматные стадии: дебют, миттельшпиль, эндшпиль?
— Шахматы отражают некоторые жизненные ситуации, — отозвался Костя.
— Возможно, возможно. Однако я посоветую вам иметь в виду три ступеньки пьедестала признания нового. На первой высечено: «Это антинаучно». И все тут! Поворачивай назад. Ежели устояли, поставили на первую ступеньку ногу, то на второй прочтете: «Это необоснованно». Тут уж придется попотеть с техническими деталями. Все предусмотреть, опровергнуть всякие обидные возражения и сомнения, терпеливо предолевать непонимание, порой тупое, даже злонамеренное, оскорбительное. Ну, а ежели и это пройдет, то…
— Что же тогда? — заинтересовалась Вика. — Кажется, уже больше нечего ждать.
— Не стоило бы вам говорить, охлаждать ваш пыл, но уж все-таки скажу, в образовательных целях. Давайте я налью всем по рюмочке венгерского токайского. Имейте в виду — любимое вино царя Петра Великого! Он заказывал своей Катеринушке везти с собой бутылки в любой поход. Так вот. Ваше здоровье!
За «мат эксперту»! До дна, до дна! Не то не сбудется.
Вика поставила пустую рюмку, пристально глядя на отца.
— Мат эксперту будет, — мрачно пообещал Костя, выпивая свою.
— Но прежде он вас огорошит.
— Чем?
— Тем, что это давно извести о. И нет тут никакой новизны. Вот вам и третья ступенька.
— Нет уж позвольте! — запротестовали Костя с Викой.
Викентий Петрович откинулся на спинку кресла и словно оценивал, насколько соавторы подходят друг к другу. Потом сказал:
— От души желаю, чтобы Комитет по изобретениям и открытиям преподнес вам свадебный подарок.
— Боюсь, что в глубокой старости нас во Дворец бракосочетания не пустят! — запротестовала Вика.
Однако само собой получилось так, что дальнейшая судьба молодых людей зависела теперь от исхода затянувшейся дуэли.
Партия с инженером Верейским продолжалась. Конечно, на его стороне была «грубая сила», положение судьи на ринге.
Миттельшпиль складывался по предсказанному Викентием Петровичем плану: «Предложение необоснованно и выгод не сулит».
Верейский написал, что «энерготруба не способна к регулярной работе, ибо тепловой перепад всегда различен: в ясный день или непогоду, летом и зимой, днем и ночью. А потому рассчитывать на сколько-нибудь серьезное применение предлагаемой установки нельзя».
Вика старалась вывести Костю из спокойного состояния.
Все же ответ был сдержанный: «Энерготрубу нельзя рассматривать как единичное сооружение. Множество таких установок на всем Земном шаре будет объединено Всеобщим Энергетическим Кольцом, средняя мощность которого окажется постоянной.
Энерготрубы можно сочетать с другими установками использования солнечной энергии, излучаемой на Землю в одинаковом количестве в любое время года».
Эксперт не без сарказма указал на «изобретательскую наивность» соавторов, ибо расчет на огромное число энерготруб делает рассматриваемое предложение столь фантастичным, что его трудно использовать даже в научно-фантастическом романе.
Вика вспылила. Составление ответного письма «турецкому султану», как она теперь называла толстого эксперта, Вика взяла на себя. Она заставила Костю и хохотать и гневаться, как заправского «лыцаря с чубом» с картины Репина, когда соавторы сочиняли очередное письмо, полное скрытого яда. «Эксперт, отрицая предлагаемый переворот в энергетике, может быть, хотел бы уподобиться Резерфорду, отрицавшему применение атомной энергии, которую сам же открыл? Однако стоит вспомнить, что категорические суждения о якобы непреодолимых рубежах техники всегда терпят крах».
Как известно, турецкий султан не вступал в эпистолярную полемику с запорожскими казаками, а попросту хватался за ятаган. Разгневанный эксперт тоже ухватился… за крючок и прицепился к тому, что изобретатели используют запрещенный прием, привлекая как аналогию атомную энергию.
«Запорожцы» хохотали и старались превзойти самих себя в выдумке очередного хода. И Костя действительно превзошел, на то он и был этюдистом. В письме эксперту говорилось, что «великий ученый Резерфорд совсем не зря исключал возможность использовать ядерную энергию в технике. Но это не ошибка ученого, а дальновидность гуманиста! Понимая, к чему может привести использование расщепления ядра, и желая предохранять человечество от гибели, Резерфорд пытался увести ученых с опасного пути. Однако есть ли такие основания у эксперта?»
Тут «турецкий султан» совсем не выдержал. За такие слова «на кол сажать надо!» В резкой форме он указал изобретателям, что «никому не дано права на домыслы и вольные толкования мыслей великих ученых, сделавших эпохальные открытия».
Вика торжествующе показала отцу переписку с экспертом.
Викентий Петрович развел руками.
— Ну и ну! У нас в министерстве за такую, с позволения сказать, переписку знаешь, что было бы? Впрочем, честное слово, мне вге больше нравится твой Костя. Право же, недурная гипотеза о мотивах Резерфорда! Дерзкая, но уважительная к имени ученого. Правда, как это можно допустить, будто тонкий ум, проложивший дорогу к овладению ядерной энергией, так вульгарно заблуждался, не видя ясных перспектив? Пожалуй, на его месте я поступил бы так же. Прикинулся бы слепцом. Как ты думаешь, Агния Андреевна?
— Ничего я не думаю. Боюсь только, как бы дочь наша не была несчастлива, выйдя замуж за изобретателя.
— Изобретатель — это звучит гордо! — дразнящим тоном произнес Викентий Петрович.
— Ну уж и «гордо»! Пока что просто «бодро». А как дальше будет звучать, без жилплощади и солидного положения, право, не знаю. Во всяком случае, наша с тобой жизнь вошла в колею, когда ты наконец бросил изобретать.
— Вовремя остановиться — это великая вещь! — назидательно заметил Викентии Петрович и пододвинул к себе тарелку с приготовленной по особому способу уткой. Агния Андреевна готовила ее в оберточной бумаге, начинив сметаной и помещая в духовку. Обильный сок оставался внутри необыкновенно вкусного мяса.
Вика резко отодвинула от себя тарелку. Глаза ее метали молнии. Может быть, Костя нашел бы сейчас, что она в самом деле походит на древнюю египетскую царицу Хатшепсут?..
Все же Костя не удержался и перевел «партию» с Верейским на шахматную доску.
Он задумал этюд на «посрамление грубой силы». Пусть у черных будет огромное материальное преимущество, которое окажется бессильным против изобретательности белых. Постепенно, ход за ходом (он составлял этюды с конца, от завершающей позиции, стремясь содержательной борьбой прийти к ней) положение оттачивалось на его доске. Черные, несмотря на своего лишнего слона и ферзя за ладью белых, вынуждены были подчиниться воле противника и, защищаясь от грозящего мата, занять своими мощными фигурами поля вокруг короля, дав возможность слабой пешечке нанести решающий удар.
Этюд обещал получиться красивейшим произведением. Костя даже вспомнил о канадце ван дер Ланге. Ему бы показать этот набросок, он сумел бы оценить! Кстати, давно нет от него никаких известий. Сумел ли он заинтересовать деловые круги за океаном энергетической трубой?
В каком положении оказался бы Костя Куликов, который ведет нескончаемый спор с экспертом по поводу заявки на изобретение, если бы канадский инженер появился вдруг перед ним?
Пришлось бы показывать ему вот эту позицию: «Белые начинают и выигрывают». И Костя расставил на доске свой новый этюд (26).
Или показать канадцу, что пишет Верейский? В последнем письме он возражал против «парусности» трубы, приводил математический расчет, доказывающий, что сил внутреннего ветра окажется недостаточно, чтобы удержать сооружение в вертикальном положении при сильном боковом ветре.
