Первые шаги (СИ) - Непейвода Софья Николаевна (библиотека книг TXT) 📗
Некоторое время потребовалось, чтобы привыкнуть к новой технике. А «очки» ещё и кустарно подремонтировать. Только сейчас выяснилось, что в доме нет никаких швейных принадлежностей, так что пришлось довольствоваться упаковками из-под продуктов. В результате дужки перестали натирать кожу, а сам прибор — спадать. Хотя вид компьютера теперь ещё менее привлекательный. Я невольно рассмеялась: ещё свободная жизнь не началась, а уже как будто со свалки вещи собираю. Ну да это неважно. Зато глазам действительно удобно, а то на старом компьютере Шаса читать уже проблематично.
После получения свободы из остального имущества у меня останется две пары нижнего белья, длинное платье белокерманского покроя, сандалии, мобильник (ещё со времён жизни в Белокермане, для использования в Тартаре требующий новой дорогой прошивки), остатки «дезодоранта» и пижама (пижама и пара белья — от опекуна). Всё уже использованное и поношенное, хотя и в хорошем состоянии. Как бы сейчас пригодилась тёплая одежда, в которой я попала в Чёрную Дыру! Но увы, даже если бы была возможность её получить, то за пересылку пришлось бы заплатить больше, чем стоит новая.
Примерно в декабре опекун, после некоторых колебаний, разрешил нам выходить на улицу. Естественно, не без проверки, а сначала убедившись, что Ликрий уже достаточно хорошо контролирует псевдоволосы, а потом — что мы знаем хотя бы основные правила, чтобы не влипнуть в неприятности. Однако одного соблюдения правил недостаточно. Для обеспечения безопасности (разумеется, не абсолютной) даже рабу или животному требуется паспорт и уплата налогов. Кстати, возможно из-за огромного разнообразия разумных, но документ хоть на человека, хоть на животное один и тот же — паспорт. Просто в начале удостоверения ставится пометка «человек» (то есть разумное существо), «получеловек» и «нечеловек». Кстати, основная черта рабства третьего типа — это как раз заведение паспорта на своё имущество. Неважно, по какой причине и с какими правами — главное, чтобы документ был. Ещё одна любопытная деталь: когда кто-то в Тартаре лишается права называться разумным, то ему уже не получится оформить или сохранить паспорт — то есть такого человека опускают ниже животного, в том числе, полностью исключая свободный выгул. Ведь если раб без хозяина и документов — то он считается ничейным, а значит, каждый может сделать с ним что захочет.
На улице было холодно. Даже не так — очень холодно, в самое тёплое время суток температура редко поднималась выше минус десяти градусов. Пижама, надетая под платье, спасала слабо, а голые участки тела ледяной ветер так и норовил обморозить. В результате передвигаться приходилось быстро, перебежками, чуть ли не натягивая платье на голову и по возможности выбирая закрытые от ветра участки улицы. В подземных туннелях, с одной стороны, легче — ветер не такой пронизывающий и теплее, но с другой, там повышалась влажность. Почти после каждого, особенно долгого, выхода на улицу краснела и шелушилась кожа на открытых участках тела, даже несмотря на то, что вскоре я начала мазать её жиром.
К сожалению, как следует ознакомиться с городом не получилось: Шас не запрещал, но предупредил, что все поездки за мой счёт, точнее, что на них можно потратить те копейки, которые остались после покупки техники. Поэтому пришлось довольствоваться обходом ближайших улиц. Регулярные прогулки отнимали много сил, но зато помогли освоиться и перевести часть действий почти на бессознательный уровень. Но как же всё-таки холодно!
Чем дальше, тем очевиднее становился тот факт, что с нынешним имуществом на воле выжить не просто проблематично, а вообще нереально. Поэтому, плюнув на воспоминания о земных приличиях, я подновила знания о том, как отличить незащищённые мусорки и какие правила надо соблюдать при их разграблении, и отправилась на поиски. К сожалению, в Тартаре, по крайней мере в Шесефесе, предпочитали использовать легко разлагающуюся тару, да ещё и «коллег» по интересам немало. Так что пришлось потрудиться, чтобы собрать достаточное количество пластиковых пакетов, тряпок и тому подобного. Зато после того, как обернула ноги в несколько слоёв бумаги и плёнку, сделала капюшон по аналогичной технологии, утеплители под одежду и обмотки на руки, поход по улице уже не причинял таких неудобств. Хотя выгляжу теперь, как нищий бомж. Но лучше так, чем покрасоваться в нормальной тёплой одежде и получить статус вещи... или замёрзнуть насмерть.
После долгих раздумий и изучения «минимального» списка налогов я решила сократить его ещё больше — в результате получается экономия почти целого рубля, а безопасность пострадать не должна. Вот комфорт — вполне может, но тут уж выбирать не приходится. На всякий случай, прежде, чем принимать окончательное решение, посоветовалась с Шасом. Поколебавшись, он признал, что такое сокращение ещё не несёт серьёзной прямой угрозы жизни, имуществу или физическому здоровью. Но посоветовал внести все исключённые пункты в дополнительный список — чтобы, если пойму, что без них не справлюсь, удалось оплатить быстро и легко. Так я и сделала.
Однажды Ликрий упомянул, что смотрел паспорт Шаса и что у того уже три высших образования. Заинтересовавшись, я тоже изучила документ опекуна, точнее — его общедоступную часть. Оказалось, что первая специальность Шаса из направления психов, вторая — убийц, и третья — воров. Прикрыв глаза, глубоко вздохнула: с кем приходится жить?! А потом рассмеялась. Сама не лучше — собираюсь самоубийцей стать!
Недолгий поиск позволил легко разобраться, что к чему. Как и подозревала, тартарцы в очередной раз извратили термины. Под психами подразумевались люди, работающие со специфическими аномалиями, под убийцами — многие представители силовых структур и военные, под ворами — определённого вида детективы, следователи, разведчики и шпионы. То есть, если перевести профессии опекуна на человеческий язык, то получатся вполне нормальные, достойные уважения занятия.
Этим же вечером ненароком поинтересовалась, с какой целью в Тартаре так стремятся исказить значения слов? Ведь не для того же, чтобы затруднить жизнь иностранцам, как когда-то говорил консультант в Свороване?
— Честно говоря, сам не в курсе, — признался Шас. — Возможно, когда-то давным давно, при возникновении Тартара, это было шуткой, или данные должности занимали преступники... или их считали таковыми остальные. А потом народ привык. Определённое наречие, необычное использование некоторых терминов, некий нарочитый эпатаж, самоирония и нежелание смягчать слова, чтобы не сделать больно собеседнику, являются чуть ли не визитной карточкой тартарцев. Мне не нравится такое поведение, но оно затягивает. То, что в устах других звучит обидно, за собой быстро перестаёшь замечать. За циничностью удобно скрывать собственную неуверенность или сомнения, — опекун хмыкнул, наблюдая, как я усовершенствую извращённые портянки. — Из-за неприятных манер многие считают тартарцев грубыми, циничными и любящими поиздеваться.
Со вздохом отложив нож, я намотала получившееся нечто, прошлась по комнате, попрыгала и старательно потрясла ногами. Вроде бы теперь так быстро слетать не стремятся. Уже хорошо.
— Я уезжаю, — глухо сказал Шас, глядя на мои приготовления.
Мы с Ликрием недоумённо переглянулись.
— В смысле? — подозрительно поинтересовалась я.
— Уезжаю седьмого ночью. Как только вы станете свободными, — отвернувшись, пояснил опекун. — Вещи отвезут в хранилище, а контракт на съём квартиры закончится.
Сняв, аккуратно свернула портянки, ожидая продолжения. И оно не замедлило последовать.
— Из-за вас уже несколько раз менялся с коллегами. Теперь надо навёрстывать: настала моя очередь в рабочие командировки ехать, — Шас немного помолчал и виновато добавил: — Так что, если вы попадёте в беду, я всё равно помочь не смогу — буду слишком далеко.
Склонившись над пакетом с вещами, я попыталась скрыть улыбку. Всё-таки опекун привязался. То подводит глубокие обоснования под самостоятельную жизнь, то поддаётся эмоциям и начинает переживать, что не сумеет поддержать.
