Черновик - Лукьяненко Сергей Васильевич (читать книги без регистрации полные txt) 📗
— Мальчик на тебя похож.
— Что ты хочешь сказать? — с легким раздражением отозвался отец.
— Так… ничего.
— А все-таки?
Ну вот! Теперь мать заподозрит, что у отца есть ребенок на стороне. Глупо вышло.
Как для них выглядело мое исчезновение? Мои вещи и документы рассыпались, на фотографиях растаяло мое лицо, в старых счетах за квартиру цифра «3» сменилась на «2»? А что стало с памятью? Мать забыла даже то, что была беременна? Или думает, что ребенок умер при родах? Что заменило в их памяти годы, проведенные со мной? Веселые поездки и встречи с друзьями? Или пустые, горькие, холодные вечера — вдвоем, всегда только вдвоем…
Я прислонился лбом к грязному зеркалу, висевшему в лифте.
Не только меня обворовали. У моих родителей тоже отняли — меня. Взамен дали ненужное «свободное время» и пустоту в душе.
Так же, наверное, бывает, когда функционалы воруют целые страны и миры. Вот она была — страна. В чем-то несуразная, доставляющая хлопоты и проблемы, заслуживающая того, чтобы ее поругать. А потом раз — и ее не стало. Еще и объяснили, что никогда такой не было, что все это морок, обман, наваждение. Что ты должен быть благодарен за освобождение от проблем. За свободу ничего не делать и ни за что не быть ответственным. А пустота в душе — так это нормально, она дает тебе легкость.
— Как же я вас всех ненавижу, — прошептал я. И не сразу понял, что повторил слова Иллан.
Может быть, пойти к ним? Они у Коти. Вместе станет легче… Впрочем, не думаю, что моему приходу будут рады. Третий тут уместен только в похабных рассказиках, которыми Котя зарабатывает на жизнь.
Впрочем, у меня тоже найдется, к кому пойти.
22
Если у нас есть мужчина и женщина, едва знакомые, но чем-то привлекательные друг другу, то в их отношениях рано или поздно наступает странный момент: «Я вдруг…» Или не наступает — но тогда и отношения заканчиваются, не начавшись.
Момент этот состоит в том, что в квартире девушки (чаще) или мужчины (реже) раздается звонок в дверь. Или звонит телефон. И тот, кто пришел, произносит фразу: «Я вдруг решил к тебе зайти». Иногда добавляется «Мне показалось, что ты меня ждешь», но это уже зависит от наличия в душе романтической жилки. Главное тут — «вдруг».
Я вдруг решил к тебе зайти. Я вдруг решила тебе позвонить.
Извини, это не к месту, и я сам не понимаю, что мы будем делать… Ты прости, я шла мимо и вдруг подумала…
Случайность или даже абсурдность поступка в таких делах принципиально важна. Любовь принципиально нелогична, за что ее так не любят люди, по ошибке родившиеся человеком, а не вычислительной машиной.
Событие «Я вдруг…» еще ничего не гарантирует. Возможно, они выпьют чая и разойдутся. Возможно, лягут в постель, но все равно расстанутся.
Но если «Я вдруг…» вообще не случилось — то любви еще нет. Есть дружба, страсть, привязанность — множество хороших вещей и чувств. Но не любовь.
Героическая юная подпольщица Настя Тарасова жила на Преображенке. Не самый лучший район, конечно. Но зато в симпатичном новом доме с охраняемой территорией, в квартире-студии на последнем этаже, наверняка купленной хорошим бизнесменом Мишей. Я знал ее адрес, поскольку Настя проходила через мою таможню. Это было очередное свойство таможенника, прорастающее во мне.
Где живет Миша, я тоже знал. На Рублевке, как положено серьезному человеку.
Охрану у входа я миновал без проблем. Вежливо назвал адрес и фамилию, а когда охранник попросил предъявить документы — покачал головой. И сказал, чувствуя себя не то Вольфом Мессингом, покидающим Лубянку, не то Оби Ван Кеноби, охмуряющим имперских штурмовиков:
— Тебе не нужны мои документы.
— Не нужны, — согласился охранник и открыл внутреннюю дверь. — Всего доброго.
Несколько разочарованный отсутствием красочных визуальных эффектов, я прошел на ухоженную территорию, где вдоль вымощенных камнем дорожек горели фонари, а на собачьей площадке унылые жильцы выгуливали под дождиком своих высокопородистых собак.
Видеодомофон у подъезда тоже проблем не составил — я, не глядя, набрал код, и дверь открылась. Внутри была еще строгая консьержка в стеклянной будке-аквариуме, но она не стала меня допрашивать.
Хороший дом. В подъезде чистота, цветы в горшках и деревца в кадках, благоухает сложная смесь парфюмов — видимо, совокупный запах всех дам и господ, входящих и выходящих из дома. Лифт разве что мрамором не выложен, движется мягко, зеркала сияют, играет тихая музыка.
А на площадке последнего этажа меня ждал сюрприз. Звали сюрприз Витей, был он ростом в метр девяносто и с широченными плечами. Я его знал по визиту Михаила и Насти, когда они отправились в Антик на концерт.
Телохранитель тоже меня узнал. Отлепился от стены, растерянно посмотрел на меня, потом на дверь квартиры, которую ему было поручено охранять.
— Добрый вечер, Витя, — сказал я.
— Нельзя туда, — убитым голосом сказал Витя.
— Мне можно.
Витя замотал головой.
То ли я не сосредоточился в достаточной мере, чтобы стать убедительным, то ли в простой душе телохранителя не помещалось больше одного хозяина.
— Нельзя, — с болью в голосе повторил он. — Точно вам говорю, нельзя.
— Ну и что ты будешь делать? — спросил я.
Витя помрачнел. Он явно знал, что все его тренированные мускулы и профессиональная подготовка спасуют перед функционалом совсем не устрашающего вида.
— Вы мне хоть в глаз дайте, что ли! — попросил он. — Синяк набейте…
— Сам справишься, — укоризненно сказал я. — Ты же мужчина!
Оставив Витю горестно смотреть на свой увесистый кулак, я прошел к двери. Хотел позвонить — и обнаружил, что дверь не заперта.
— Тук-тук, — сказал я, входя.
Меня не услышали — ссорились.
Квартира была не слишком большой по меркам этого дома — метров пятьдесят. Свободное пространство с двумя опорными колоннами, украшенными полочками и какой-то аляповатой живописью того уровня, что продается на измайловском вернисаже. У одной стены — изрядная круглая кровать, напротив — плазменная панель на стене, журнальный столик и кресла. В одном углу барной стойкой отгорожена кухонька. Даже ванная комната была отделена полупрозрачной стенкой из цветных стеклянных блоков. Нет, симпатично в целом. В девятнадцать лет такие квартиры очень нравятся, в двадцать пять — вызывают одновременно и умиление, и слабое подозрение, что молодость миновала.
Настя и Михаил стояли у барной стойки. В руках у них я заметил высокие стаканы с каким-то напитком. Но им было не до коктейля. Похоже, выдержки им хватило лишь на то, чтобы наполнить стаканы — и начать ругаться. Михаил был в расстегнутом плаще, Настя — в коротком халатике домашнего вида.
— Ты даже пальцем не пошевельнул! — кричала Настя. — Ты меня бросил умирать!
— Зачем ты связалась с ними? Мне все рассказали! — в том же тоне отвечал Михаил. — Дура!
— Ты меня бросил!
— Я бы договорился и забрал тебя, — резко ответил Михаил. Мне показалось, что он не врет. — А в тот момент ничего невозможно было сделать! Со временем — забрал бы.
— После того, как меня перетрахал бы весь поселок? — Настя, конечно, не успокоилась от такого обещания. И вот тут Михаил сглупил:
— Тебе не привыкать. С таможенником переспала?
Настя глотнула воздух и замолчала. Похоже, ее и впрямь оскорбило это предположение.
— Нет, — сказал я в ту самую секунду, когда Настя влепила Михаилу пощечину. — Она со мной не спала.
Михаил, потирая щеку, повернулся ко мне. Я поймал его взгляд и понял, что не войди я так вовремя — Настя получила бы в ответ хорошую затрещину…
— Что вы здесь делаете? — спросил Михаил холодно.
— Я должен перед вами отчитываться? — удивился я. Не разуваясь прошел по мягкому ковровому покрытию, сел в кресло. Принюхался — пахло чем-то съедобным и очень вкусным. И с чего на меня такой жор напал? Последствия ранения? — Настя, я так… вдруг зашел. Ты не против?
