Третья стихия - Симонова Мария (читать книги txt) 📗
— Приступим, — согласился Михаил, перемещаясь в следующий миг в пространство сети. Их «кабинеты» выглядели отсюда как три огромных металлических куба-контейнера, висящих в пустоте, слабо подсвеченной далекими звездами служб-мегаполисов и огоньками, рассыпанными во множестве по поверхности самих контейнеров. Карриган был уже тут как тут, они вместе подлетели к рифленой передней стенке среднего куба и беспрепятственно проникли сквозь нее в прихожую пустующего офиса.
Пока только в прихожую. Михаил, а с ним и Карриган, оказались в комнате с каменными стенами перед дубовыми (на вид) дверями кабинета, запертыми на здоровенный — дубовый же засов во всю дверь. По сторонам горели факелы, а навстречу им шагнула охрана из трех полуголых витязей в рогатых шлемах и с кривыми ос саблями в руках. Атмосфера прихожей и выбор охраны многое говорили о склонностях человека, с которым им предстояло в ближайшем будущем иметь дело.
Охранник, стоявший в центре, сделал еще шаг вперед, держа саблю перед собой, как на параде, и пророкотал:
— Нельзя!!!
— Зя! — Зя! — Зя! — Зя! — гулко отозвались со всех сторон каменные стены и угрожающе задрожали. Михаил обернулся к Карригану:
— Займись пока охраной, а я… — Он запнулся на полуслове: оказалось, что вместо Карригана рядом уже стоит персонаж какой-то из древних мифологий с неимоверным количеством мускулистых рук, торчащих у него по всему телу, так что и тела-то как такового не было — одни руки со всех сторон, снабженные саблями, что немаловажно, да держащая их пара ног. Ну и голова, что тоже немаловажно, где-то там среди рук проглядывала, наподобие ежика в лесной чащобе. Охранники, увидав перед собою столь очевидного злоумышленника, заблестели глазами и, взявшись покрепче за свои сабли, стали подкрадываться к нему с хищным видом, заходя с трех сторон, как волки на ягненка.
— Действуй! — донеслось до Михаила сквозь лес рук, ловко помахивающих саблями, как-то умудряясь не ударять и даже не позванивать ими друг о Друга.
— Ага, — отозвался Михаил, плавясь в неизвестную науке жидкость и растекаясь по щелям между каменных плит пола. Пока он тек, над ним зазвенело, засверкало, засвистело, заухало и затопало — охрана приступила к пересчету конечностей рукастого налетчика. Михаил тем временем достиг двери и приник к ней своим разжиженным естеством, обтек, прощупывая каждый стык, ища со всех сторон и между бревен хотя бы крохотную лазейку. Поначалу старания его были напрасны — аляповатая с виду дверь оказалась подогнанной на удивление плотно. Но и Михаил был не просто жидкостью, а жидкостью потрясающе текучей, при этом целенаправленно въедливой. Вскоре он нашел в районе притолоки извилистый микронный коридорчик: была бы, как говорится, дырочка, а уж просочиться в нее — дело техники.
Пока у порога закипала жестокая сеча, Михаил протек через обнаруженный дефект дверной конструкции внутрь кабинета. От его собственного, только что покинутого кабинета этот отличался не только цветом (дефицитный синий дуб здесь заменяла еще более дефицитная красная парголь). Здесь также имелась секретарша, но это была Секретарша! Едва ее увидев, Михаил понял, что с проникновением в чужую штаб-квартиру проблема получения сведений о ее владельце далеко не решена. Во-первых, сидела леди прямо на столе. Во-вторых, она была, мягко говоря, не одета, за исключением узенькой золотой цепочки, поблескивавшей на шее. И, наконец, в-третьих, не успел Михаил пролиться на пол и сформироваться во что-то более или менее фигуристое, как она уже тянула к нему соблазнительные руки, издавая при этом приоткрытыми губами волнующий призывный звук, не вполне членораздельный и от этого еще более страстный.
Кто другой мог бы прийти в заблуждение относительно ее намерений, но только не Михаил: завлекательная дева являлась не чем иным, как элементом охранной системы, гораздо более опасным, чем стражники, занятые сейчас Карриганом у входа. Скорее всего она представляла собой парализующую ловушку — так называемого «заглота», способного не только обездвижить свою жертву, но и высосать из нее всю информацию, с неизбежными разрушительными последствиями для личностной памяти жертвы и даже для самой личности, если некому будет освободить ее вовремя от «заглота». Пока Михаил разглядывал красу-девицу, уделяя особо пристальное внимание ее небесно-голубым глазам, а также всем более или менее выступающим частям тела, она спрыгнула со стола и шагнула к нему, по-прежнему простирая вперед руки. «Эге, да мы еще и мобильны!»
— Иди ко мне! — велела она. «Так мы еще и говорить умеем!»
— Щас иду! — сказал он, делая шаг вправо, — там в углу стояла декоративная ваза с каким-то веником, и это было как нельзя более кстати: меньше всего ему хотелось рисковать своим психическим здоровьем, прикасаясь к девушке голыми руками. С другой стороны, сия подозрительная икебана могла быть дополнительной пассивной ловушкой. Михаил для проверки выстрелил в нее из ладони кубиком с информацией — ничего более подходящего у него не было, приходилось жертвовать информационным фондом. Кубик, звякнув о вазу, благополучно приземлился на пол. Прежде, чем он коснулся пола, Михаил уже держал вазу в руке. Собственно, то, что он держал, перестало быть вазой в тот самый момент, как он к ней прикоснулся: бесполезный сосуд в руке у Михаила превратился в предмет первой необходимости при конфликтных ситуациях, иными словами — в симпатичную дубинку. Тем временем голая девица, вместо того, чтобы стоять на месте в ожидании кавалера, медленно к нему приближалась. Налитые груди безупречной формы соблазнительно покачивались, глаза красавицы лучились таким откровенным вожделением, словно ее проморили здесь целый год взаперти и воздержании от плотских утех и довели бедную затворницу до того, что теперь она готова была изнасиловать первого же грабителя, проникшего в ее узилище, окажись он даже аморфной жидкостью.
— Какие милые глазки! — проговорил Михаил, пятясь от нее вдоль стены, как шокированный девственник, и вскидывая руку с дубинкой почти что охранительным жестом — мол, изыди, сатана! — Начнем, пожалуй, с левого! — сказал он, и дубинка молниеносно удлинилась, ударив соблазнительницу в широко распахнутый левый глаз. От удара ее голова мотнулась назад и тут же выровнялась, словно боксерская груша на гуттаперчевом держателе.
— Не бойся, глупенький, — проворковала она грудным голосом, что твоя влюбленная голубка, продолжая наступать на Михаила, не забывая при этом тянуть к нему жадные руки. «Левый не катит, попробуем правый!» Дубинка метнулась ко второму глазу не менее метко, чем к первому, — к сожалению, с аналогичным результатом. «Так, глаза отпадают, идем дальше».
— Тебе будет хорошо, так сладко, как никогда в жизни, — бормотала красавица, трясясь, как в лихорадке, преследуя его по пятам и совершенно не реагируя на град ударов, поражавших по очереди самые болезненные части ее тела. «Могу себе представить!» — подумал Михаил, тем более что обозначилась реальная перспектива ощутить сладость ее объятий: они совершали уже второй круг по кабинету, и движения ее все ускорялись, а он все еще — как бы это поделикатней выразиться?.. — не «нащупал» ее слабого места. Ее глаза впились в него, не мигая — казалось, что они действуют уже на расстоянии, гипнотизируют, лишая подвижности и ощутимо тормозя мышление. «Не худо бы покопаться в ее программе… Потом… Сейчас главное — не допустить прямого контакта». С трудом удерживая логическую нить, он деформировал, как бы расплавил внутри себя все кубики, исторг их на поверхность и разлил по себе наподобие защитного слоя. Закончил он это как нельзя вовремя: секретарша уже держала его за плечи, обнимала, окутывала его собою, вбирала в себя, заглатывая всем телом, как голодная амеба. Глаза ее продолжали светиться прямо перед ним, слившись в продолговатый расплывчатый омут, высасывающий из Михаила остатки его независимой личности. Ужом прошуршала по краю ускользающего сознания последняя мысль: «Может, все дело в цепочке?..» Уж напоследок решительно ударил хвостом: «Давай!» Сохранившейся еще толикой воли он заставил себя податься вперед, опустил подбородок к ее шее, схватил зубами цепочку и дернул…
