Очарование Ремиты (СИ) - Григоров Сергей Львович (полные книги txt) 📗
— Не надо скандалов, Селенка. Я мужчина и отвечаю за каждое свое слово, где бы и как бы оно ни было произнесено. Сказанного не воротишь, тем более если говорит человек, претендующий на титул короля. Я сейчас же распоряжусь подготовить все необходимое для моего полета и дать информационное сообщение в средства массовой информации.
Селена притихла, пораженная серьезностью Олмира. А также тем, сколько «взрослых» слов появилось в его речи — «средства массовой информации» и прочие. Стараниями Сани, а потом Лоркаса они знали великое множество чрезвычайно умных слов. Но то были чисто теоретические знания: общаясь между собой, они всегда предпочитали говорить как можно проще и понятнее. Как изменился Олмир за последние несколько дней!
— Хорошо, я передам папе твои слова. И пусть только он не проголосует за тебя! Я… я… в общем, скажу ему, что готова на все. Да он и сам, мне кажется, сильно переживает, что связался с Луонским. Ты знаешь, что этот паразит убил своего служащего за то, что тот позволил тебе убежать? Папа считает, что дворянин и тем более герцог не вправе совершать такой поступок. Люди клянутся служить верой и правдой, не жалея здоровья и самой жизни, и подло пользоваться своим высоким положением…
Леон, принесший ему «объективки» на экологов, на удивление спокойно воспринял решение Олмира повторить попытку отца лететь на Змее. Посокрушался, поохал, но обещал сделать все приготовления, которые требуются по такому случаю.
Олмир, впрочем, уже сам немного раскаивался, что поддался минутному порыву в разговоре с Селеной. Он ведь подумывает о том, чтобы отменить наиболее опасные виды спорта, запретить дуэли — и тут же сам подает отрицательный пример. С другой стороны, после полета — если, конечно, все закончится благополучно — он сможет сказать, что лично подвергал себя смертельному риску и понял, что ничего хорошего в этом нет… Чувствуя, что запутывается в своих рассуждениях, сказал:
— Я предполагаю, что в ближайшее время мне придется связываться по телефону с регентом Цезийским. В королевстве принято, чтобы главы Больших Домов просто так, без предупреждения звонили друг другу?
— Да, такая форма дипломатического общения допускается.
— А если я потребую его немедленного прилета ко мне?
— Между собой герцоги общаются как обыкновенные люди. Единственное — все их личные разговоры записываются и хранятся как материалы официальных переговоров государственной важности.
— Через какое время они поступают в общепланетный архив?
— Как правило, на следующий день.
— А можно ли на всякий случай устроить так, чтобы о содержании состоявшегося разговора другие Большие Дома получили бы возможность узнать только через два-три дня?
— Ну, это чисто техническая задача.
— Мне бы хотелось, чтобы то, о чем я буду — если буду — говорить с регентом Цезийским, не сразу поступило в общий архив.
— Будет исполнено, мой герцог. «Объективку» на регента Цезийского я занесу Вам сразу после завтрака…
Леон замялся.
— Вас что-то беспокоит? — спросил Олмир.
— Да, собственно, ничего… Только… от герцога Шойского пришла посылка.
— Что в ней?
— Мне как-то неловко говорить. Давно уже никто не обращает внимания на его чудачества. Я докладываю Вам исключительно для порядка — согласно действующим правилам делопроизводства, информация о всех личных посланиях глав Больших Домов обязательно должна доводиться до Первого лица. В общем, Шойский пошутил в своей обычной манере — прислал отравленный торт с приложенным пожеланием расправиться со всеми недругами в Коронном Совете так же красиво и убедительно, как Вы сделали это с бароном Кимом.
— Как принято реагировать на такие глупые шутки?
— Никак. Делать вид, что ничего не было.
— Мне кажется, это не совсем правильно. Сначала торт, потом бомбу пришлет, потом еще что-нибудь надумает.
— У старика Шойского появилось много странностей с тех пор, как без вести пропала в горах его дочка — это произошло тогда же, когда погибла Ваша мать, Элеонора Ремитская. Все прощают ему безобидные чудачества.
— Ничего себе — «чудачества»! Его тортом чуть не отравилась Варя. Я не буду терпеть его выходки. Давайте на первый раз сделаем следующее: пошлите ему в посылке какую-нибудь химическую смесь, самовозгорающуюся на воздухе. Что-нибудь типа бертолетовой соли или чего-то подобного. И приложите учтивое письмо с предложением вскрыть нашу посылку лично.
— Будет исполнено.
— Хорошо. Тогда последнее. Как мой отец приглашал на переговоры меритских магов?
— Ну, в первый раз Олмир Обаятельный отправил приглашение по межзвездной связи. А потом, когда у нас появилось их посольство, то просто посылал туда письма. У них на дверях сделано специальное окошечко для входящей корреспонденции.
— Прекрасно. Пошлите от моего имени предложение, чтобы какой-нибудь меритский маг явился ко мне на разговор.
— Право, не знаю… Маг по меркам Галактического Содружества — это огромная величина… Насколько я знаю, они оставляют без ответа множество обращений со стороны весьма уважаемых человеческих общин. Вдруг они проигнорируют Ваше приглашение? Это такое оскорбление…
— Мне почему-то кажется, что они с уважением отнесутся к моему желанию побеседовать.
— Вы уверены, что Вам действительно надо с ними встречаться?
— Да, уверен. С Хранителем крови я поговорил, кое-что прояснилось. Для полноты картины мне осталось пообщаться с кем-нибудь из меритских магов. Так что шлите приглашение.
— Будет исполнено. Только вот…
— Что еще?
— Их посольство много лет стоит без всяких признаков жизни. Одно время в нем жил некий то ли настоящий маг, то ли простой человек по имени Дикий Маг. А сейчас такое ощущение, что там никого нет.
— Тогда отправьте в посольство письмо, а по межзвездной связи пошлите дубликат.
— Будет исполнено, мой герцог. — И Леон, шатаясь от переживаний не вынести возложенной на него ответственности, вышел из кабинета.
Кокроша позвонил прямо перед обедом, когда Олмир, сжимая в руках тающую бумажку от Шерлока с короткой фразой «подтверждаю донесение разведки», от нетерпения готов был бегать по стенкам.
— Воистину в своем глазу бревна не видно, — сказал наставник. — Нашли мы потайную тюрьму Кунтуэского! И знаешь где?
— Где?
— У себя под самым носом — в Центральной санитарно-эпидемиологической лаборатории. Это в Мифополе, недалеко от дворца. Там есть несколько боксов абсолютной защиты. Один из них арендует Институт иммунологии, находящийся под патронажем Кунтуэского герцогства.
— Почему вы считаете, что ребята там?
— Сходятся все перечисленные тобою признаки. Во-первых, ровно семь дней назад туда доставили какие-то крупногабаритные грузы — как раз тогда, когда, по нашим расчетам, к первой партии пленников Кунтуэского прибавился отряд Винтера. Бокс привели в рабочее состояние, то есть обеспечили его полную изоляцию от остального мира. Во-вторых, была специально доставлена сложная система энергоснабжения — одна из тех, какие используются при эксплуатации негэнтропийных капсул. В-третьих, никакого научного персонала там нет, одна охрана, состоящая из «птенцов» — элитного подразделения спецназа Дома Петуха. Кроме того, сегодня туда была завезена новая партия продуктов, пригодных для человека.
— На чужой территории, под чужой охраной — почерк, характерный для Кунтуэского. Масса возможностей доказать, что он совершенно ни при чем, — задумчиво произнес Олмир.
— Абсолютно верно! Он большой любитель таскать каштаны из огня чужими руками.
— Хорошо. А где-нибудь в другом месте не могут содержаться пленники?
— Мы осмотрели все аналогичные помещения на Ремите. Они либо пусты, либо явно используются для научных целей. Конечно, могут быть еще какие-нибудь тайные узилища, но… крайне маловероятно, что они выпали из поля нашего зрения.
— Так, значит, осталось разобраться с этими «птенцами». Что вы посоветуете по этому поводу?
— Ни в коем случае нельзя затевать бой с охраной.
