Клинки Ойкумены - Олди Генри Лайон (читать книги полные txt) 📗
Он высоко поднял над головой некий предмет, который при беглом рассмотрении сошел бы за картину скромных размеров. Лист бумаги, плотной и дорогой, был заключен в рамку из соснового багета и закрыт стеклом для сохранности. Впрочем, тут Луис Пераль пошел навстречу новым веяниям: раму по всей плоскости запаяли пластиком, неотличимым от стекла высшего качества. Пластик, согласно спецификации, конкурировал с броней в смысле прочности. Дон Луис даже поскреб его ножом и полностью удовлетворился результатом.
Рамка тоже имела свои секреты.
– Что это? – раздалось с мест.
Старики, вздохнул Луис Пераль, комедиограф. Младшему – пятьдесят, и он считается среди коллег молокососом. Академики, цвет и гордость эскалонского фехтования. Когда-то любой из них мог на завтрак проткнуть дюжину головорезов и не запыхаться. Сейчас же большинству не подняться на третий этаж без одышки. Кое-кто сохранил бодрость тела, утратив бодрость рассудка. В залах преподавали ученики, в то время как сами академики без конца судачили о былых временах и на все корки распекали молодежь.
Насмехаешься, спросил Луис Пераль, доктор философии. Зря, братец. Старость забавна для глупцов. Эти старцы – руины храмов, развалины дворцов. Их боялись, как огня. Ими восхищались, их наработки тиражировались в сотнях поединков. Автографы кровью, дружище. В конце концов, юным бумагомаракам ты тоже кажешься древним призраком, исписавшимся маразматиком.
Хватит, велел Луис Пераль, отец.
– Это диплом, выданный маэстро Леоном Дильгоа моему сыну Диего Пералю. Диплом заверен подписью маэстро, а также подписями трех уважаемых свидетелей.
– Д-да, – дребезжащим тенорком согласился дон Перес, старейшина академии. Руки дона Переса непрестанно тряслись. Патриарх то и дело вытягивал их перед собой и внимательно, подолгу разглядывал, щурясь. Казалось, дон Перес подозревает, что руки ему подменили: качественный товар на худший. – Д-да, я помню. Пе’вая п-подпись моя. Это я – ув-важаемый свидетель.
– Вот! – с гордостью провозгласил Луис Пераль.
Согласие дона Переса не давало ему ни малейшего повода для такой реплики. Но торжествующая интонация сыграла наилучшим образом. Академики зашевелились, переглядываясь с откровенным удовольствием. Всем почудилось, что гость похвалил академию в целом и каждого в отдельности, причем сделал это с отменной скромностью.
Молодец, сказал Луис Пераль, доктор философии, Луису Пералю, комедиографу. Я тебе аплодирую, братец.
– Вот! И я, и мой сын считаем этот диплом высшим отличием, какое было в нашей жизни! Сегодня я…
Он отметил мимолетную ухмылку дона Гарсиа – младшего из академиков. «Высшее отличие? – говорила ухмылка. – В вашей жизни, дон Луис? В вашей блистательной жизни, el Monstruo de Naturaleza? Продолжайте, не стесняйтесь…»
– Сегодня я отправляю оригинал диплома моему сыну на Китту. Дон Диего готовит к секторальному турниру команду фехтовальщиков с Хиззаца, что, несомненно, делает честь ему и всем нам. Слава Эскалоне!
– Слава! – откликнулся нестройный хор.
Положа руку на сердце, Луис Пераль, доктор философии, не знал, каким боком к сказанному, как коза к забору, прислоняется слава Эскалоны. Но Луис Пераль, комедиограф, утверждал, что слава не повредит, а он знал толк в ударных монологах.
– Дон Диего нуждается в официальном подтверждении диплома. Копию я уже переслал ему неделю назад, для ускорения процесса. Настал черед оригинала. И я прошу вас, досточтимые мэтры…
Копию Луис Пераль выслал не сыну, а главному тренеру команды Эзре Дахану. Это сеньор Дахан лично связался с Пералем-старшим по гиперу, не смущаясь расходами. Это он разъяснил драматургу, что копию надо слать срочно, а оригинал – чуть позже, подкрепив его, по возможности, кое-какими дополнительными бумагами. Предложение оплатить гиперсвязь, а заодно юридические услуги тренера, сеньор Дахан отверг категорически, с ледяным равнодушием, которое было бы оскорбительно, не принадлежи оно гематру.
– …дать моему сыну рекомендательные письма, числом не менее трех и не более пяти. Ваши заслуги, ваши прославленные имена…
Он разливался соловьем. Комплимент следовал за комплиментом, лесть за лестью. Лица академиков разгладились, просветлели. И все же Луис Пераль чувствовал: чего-то не достает. В любой момент ситуация грозила накрениться и рухнуть в пропасть. Каждый мэтр полагал свою рекомендацию даром свыше, милостью, не имеющей цены. Диего Пераль был для них слишком юн, несмотря на великую тень Леона Дильгоа, маячившую за спиной дона Диего.
Здесь собрались мастера коварных ударов. И удар не заставил себя ждать.
– Дон Диего лично руководит командой? – спросил дон Гарсиа. – Без подтвержденного диплома?
Амфитеатр зашушукался.
– Я не сказал: «руководит», – возразил Луис Пераль. Рохля на дуэльной площадке, в словесной схватке он дал бы фору любому из присутствующих. – Я сказал: «готовит». Руководит командой тренер-гематр.
– Как его имя? – упорствовал дон Гарсиа.
– Эзра Дахан.
Это могло спасти положение – или погубить. Луис Пераль проклял собственную лень. Следовало проверить биографию сеньора Дахана: кто, где, когда.
– Вы уверены? – дон Гарсиа привстал. – Эзра Дахан?
– Именно так. Вы знакомы?
– Не имел чести. Но…
– Эз'а Д-дахан, – прошамкал дон Перес. Руки старца на миг перестали дрожать. – О д-да, Эз'а Гадюка. Я помню, д-да…
– Трехкратный чемпион Анельских игр, – ухмылка дона Гарсиа сделалась шире. Она грозила растянуть рот навсегда, до конца дней маэстро. – Четырехкратный чемпион VI сектора. Серебряный призер чемпионата Ойкумены. В каком же году это было? Я тогда еще без штанов бегал…
– Эз'а Гадюка, – упорствовал дон Перес. – Не помню я никаких чемпионатов! Он п'иезжал в Эскалону к д-дону Леону. И вас, дон Га'сиа, тогда вообще не п'едполагалось – ни в штанах, ни без штанов! Эз'а взял у дона Леона т’и схватки из пяти на колишема'дах. А потом д-дон Леон отыг’ал пять схваток из семи на малых шпагах. Я помню, я все п-помню…
Машинально Луис Пераль коснулся шпаги, висящей у него на боку. Явиться в Академию безоружным значило нанести мэтрам несмываемое оскорбление. В ножнах у Пераля-старшего дремал колишемард – шпага с очень широкой сильной частью клинка. Оружие подарил ему сын на юбилей – прекрасно зная, что для отца это всего лишь памятный сувенир.
Добрая примета, предположил Луис Пераль, комедиограф. И все остальные Луисы Перали согласились: добрая, вне сомнений.
– Я, – на весь зал объявил дон Перес. – Я напишу 'екомендацию уважаемому дону Д-диего. Я напишу ее пе'вым! Дон Луис, вы пе'едадите от меня п-поклон Эз'е Гадюке?
– Гадюке? – уточнил Луис Пераль.
– Гадюке! Так и пе'едайте. Ему будет п'иятно!
– Обязательно передам, дон Перес. Обязательно.
На вершине она позволила себе задержаться.
Пять секунд.
Перевести дух. Собраться перед трудным спуском. Не торопясь – у нее в запасе все время мира! – окинуть взглядом панораму, открывшуюся с высоты. Кратер Тафари лежал перед Джессикой Штильнер, как на ладони. Косые лучи встающей из-за горизонта Альфы Паука, будто стальные клинки, рвали в клочья пуховую броню облаков. Дальше клинки превращались в кисти художника, бросая на стены кратера щедрые мазки. Охра, кармин, золото – на аспидной черноте базальта, словно на адском холсте, это смотрелось красиво до жути.
Созерцание пейзажа помогло восстановить силы. Великий сякконский мастер Иши Нагаи писал в трактате «Душа ручья»: «К чему твои победы, если жизнь проходит мимо? Научись жить между взмахами меча.» Повторяя любимую цитату, Джессика начала спуск с легким сердцем. Ей удалось подобрать верный темп. Она не ускорялась, сознательно придерживая себя, но и не прерывала движения ни на миг, всякий раз ставя ногу в нужное место. Пока тело ловило равновесие, огибало «скользанки» из глянцевого вулканического стекла и прыгало через валуны, мысли и чувства девушки текли в свойственном гематрам многопотоковом режиме.
