Чистовик - Лукьяненко Сергей Васильевич (книги онлайн без регистрации полностью .txt) 📗
— Это операция арканцев, я лишь вызвался сопровождать. Я даже не был вооружен!
— Верю. Потому и не убил.
Официанты спешили к нам втроем, а в глубине кафе девушка из персонала звонила по мобильнику — несложно было догадаться куда.
— И все равно, — придерживая челюсть и слегка шепелявя, сказал почтальон. — Лично я желаю вам победы.
Он повернулся и твердым шагом удалился к машине. Я повернулся к официантам. Очень хотелось кому-нибудь навешать оплеух. Ребята были крепкие, но что-то во мне их смутило, и они остановились.
— Пан, это возмутительно! — выкрикнул один.
— Совершенно с вами согласен. — Я взял графинчик и прямо из горла допил остатки зубровки. Идиотская травинка не преминула завязнуть в зубах.
Одной рукой держа у рта графин, я начал другой писать в воздухе. Огненные письмена срывались с пальцев легко и охотно. Один из официантов перекрестился, а два других остолбенели. Из-за дальнего столика, где тихонько миловалась влюбленная парочка, донесся истерический визг.
— Пока, ребята, — сказал я и шагнул в портал.
Ну вот, еще и графинчик стырил…
Так и рождаются нездоровые сенсации.
Голова слегка кружилась. То ли прыжки сквозь пространство тому виной, то ли выпитая водка… Я стоял в подъезде. Обычном, чуть грязноватом подъезде не элитного, но и не совсем уж запущенного многоэтажного дома.
Я поставил графинчик на батарею и выплюнул травинку. Постоял, глядя на двери лифтов. На одной висела приклеенная скотчем бумажка: «Не функционирует, мастер будет завтра». Судя по виду, бумажка висела уже дня три.
Интересно, сколько сейчас времени?
За окнами ночь. Но слышны голоса, собачий лай. Часов одиннадцать, наверное. Время выгула собак в московских дворах…
Я знал, где нахожусь. В конце концов, в этом доме прошло мое детство. На площадке третьего этажа мы с одноклассником Вовкой первый раз закурили и сошлись на том, что сигареты — дрянь, но надо же быть взрослыми. А после восьмого класса мы с ним же и двумя девчонками выпили там бутылку паршивого сладкого шампанского, после чего я первый раз целовался… вначале с Машей, а потом с Ленкой. Было смешно и почему-то совсем не сексуально.
Подойдя к почтовому ящику, я поддел дверцу и открыл ее без ключа. Достал свежий номер «Комсомолки» — отец упрямо выписывал газету домой, а не покупал в киосках, как все нормальные люди, рекламный проспект супермаркета «Грошик» и листок с предложением подключить интернет от «Корбины-телеком» по льготным условиям. Я поискал глазами картонный ящик, который обычно стоял тут для всякого мусора, но его не нашлось. Пришлось рекламу засунуть в карман. Вызвав тот лифт, что работал, я поднялся на восьмой этаж. Постоял у дверей, прислушиваясь. Потом позвонил.
Заливисто залаял Кешью, отрабатывая свою функцию.
Щелкнули замки. У замков простая работа. Всунули ключ, проверили, тот ли, повернулся… Так бы и людям — по-простому.
— Кирилл? — Отец стоял в дверях в одних семейных трусах и майке. — Что ж ты без звонка? Заходи, сына…
Кешью клубком выкатился на лестницу, запрыгал у ног. Я подхватил его и вошел.
— Принарядился, я вижу. — Отец внимательно осмотрел меня. — В Хохляндии, что ли, джинсы купил?
— Ага, там дешевле оказались, — согласился я, стаскивая с ног ботинки. Язык Кешью ходил по моему лицу, время от времени пес недовольно фыркал.
Отец картинно принюхался:
— Ты пил, что ли?
— Чуть-чуть. В поезде.
Вышла мать в халате. Тут же высказала:
— Да на тебе лица нет. Похудел. Есть будешь?
— Я поел. — Я так и стоял, задумчиво глядя на родителей. — Я пойду, наверное. Я за Кешью зашел. Денег немного одолжите на такси. А то я поменять не успел, а обменники закрыты.
— Ты что, Кир, и чая не выпьешь? — возмутилась мать. — Может, у нас ляжешь? От тебя водкой несет.
— Да я нормально, мам, — запротестовал я. — Ну чай выпью, да. Только быстро.
Мать пошла на кухню, недовольно ворча вполголоса. Отец внимательно разглядывал меня.
— Как-то изменился, Кирилл.
— Что-то не так?
— Будто повзрослел.
— Папа, куда уж больше, мне не десять лет! Может, постарел?
— У тебя глаза стали серьезными. — Отец вздохнул, забрал из моих рук газету. — Пошли пить чай. Заходишь раз в три дня…
— В три дня? — тупо спросил я.
— Ну ты когда в свой Харьков-то поехал? Три… нет, четыре дня. Тем более. Мать знаешь как скучает…
— Четыре дня, — задумчиво сказал я. — В поездках… время по-другому идет. Мне казалось, я очень давно вас не видел…
Чай был вкусный, свежий. Мать никогда не заваривает пакетики, только в чайнике. Говорит, что от пакетиков пахнет бумагой… Я послушно пил чай, ел какой-то приторный тортик. Кешью улегся у ног, сунул нос в мои носки, недовольно чихнул, но все-таки свой пост не покинул.
— У тебя подруга, что ли, в Харькове завелась? — мимоходом полюбопытствовал отец. Этот вопрос они явно обсуждали, когда я ни с того ни с сего (в их понимании) сорвался из Москвы, сбросив на них собаку.
— Да нет, не подруга, скорее боевой товарищ. — Я усмехнулся.
Мать, до тех пор бдительно следившая за мной — не слишком ли сильно я подшофе, не уложить ли меня в гостиной на диване, — встрепенулась:
— Что еще за «боевой товарищ»? Ты что, связался с какими-то неформальными организациями?
Я поперхнулся чаем.
В некотором смысле мать попала в самую точку.
— Да нет, мам. Это так, фигура речи…
— Не дергай ты его, — сказал отец. — Сын у нас не дурак, стадным инстинктом не страдает. Захочет — расскажет. Дело молодое.
Я допил чай, встал. Жалобно попросил:
— Ну так как? Дадите на такси?
— Дадим, — сказал отец. — А то оставайся? У меня коньячок есть, выпьем еще по рюмочке…
— Данила! — В голосе мамы прорезался металл. — Это еще что за полуночный алкоголизм?
— Я как врач утверждаю, от рюмки коньяка перед сном…
— Он уже свою рюмку выпил! Кирилл, я сейчас деньги принесу. Может, проводить тебя? Или вызвать такси?
— Мам, ну со мной же Кешью, кто нападет на человека с таким свирепым охранником! — взмолился я. — А вызывать… ну их, я на улице поймаю, в два раза дешевле доеду…
Как ни странно, но ссылка на Кешью их успокоила. Хотя, конечно, главным способом защиты хозяина у Кешью было бы зализывание врага до смерти.
На улицу я вышел в своей старой куртке, которую разыскала мать, сообразив, что я «в одной ветровочке». Еще и пришлось выслушать лекцию о том, как легко потерять здоровье и как важно его беречь. На мой взгляд, куртка Дитриша вполне бы сгодилась добежать до дороги и поймать тачку, но я спорить не стал.
Кешью, сообразив, что мы идем домой, радостно рвался с поводка. Я стоял в круге света от фонаря и держал поднятую руку. Мне что-то не везло, машины проносились мимо, никто не хотел подзаработать.
Наконец, взвизгнув тормозами, остановился потрепанный «жигуль». Я приоткрыл дверцу — и расхохотался.
— О, постоянный клиент! — весело сказал водитель-кавказец. — Садись!
— Я с собакой, ничего?
— Ничего, собака тоже человек. Садись.
Я сел в уютное прокуренное тепло, впустив Кешью на заднее сиденье и строго велев лежать.
— Там тряпка валяется, лапы ему оботри, — сказал водитель. — Хорошая собака. Породистая?
— Ага…
Перегнувшись назад, я вытирал Кешью лапы. Машина уже ехала.
— Тебе в Медведково, да? Как ты, проблемы свои решил? Помню, ты по всему городу мотался, беда какая-то случилась, да?
— Было дело, — согласился я. — Да и не решил ничего, если честно. Так, решаю…
— Всех проблем не решить, — философски сказал водитель.
Я достал сигаретную пачку. На дне болталось две папиросы.
— Будете? — спросил я. — Табак простой, но издалека привезенный. У нас не достать.
— Угости, если не жалко.
Кешью сзади чихнул, высказываясь и о курении вообще, и о курении папирос в машине.
— Хороший табак, — вежливо сказал водитель. — Крепкий.
