Будущее, ХХI век. Десантники - Стругацкие Аркадий и Борис (читаем книги онлайн бесплатно полностью TXT) 📗
Быков отложил книжку. В кают-компании остались только он, Юрковский и Михаил Антонович. Юрковский, неуклюже раскачиваясь, пробежался из угла в угол.
— Что это с тобой? — осведомился Быков, подозрительно следя за его эволюциями.
Юрковский резко остановился.
— Вот что, Алексей, — сказал он. — Я договорился с Маркушиным, он дает мне космоскаф. Я хочу полетать над Кольцом. Абсолютно безопасный рейс, Алексей. — Юрковский неожиданно разозлился. — Ну, чего ты так смотришь? Ребята совершают такие рейсы по два раза в сутки уже целый год. Да, я знаю, что ты упрям. Но я не собираюсь забираться в Кольцо. Я хочу полетать над Кольцом. Я подчиняюсь твоим распоряжениям. Уважь и ты мою просьбу. Я прошу тебя самым нижайшим образом, черт возьми. В конце концов друзья мы или нет?
— В чем, собственно, дело? — сказал Быков спокойно.
Юрковский опять пробежался по комнате.
— Дай мне Михаила, — отрывисто сказал он.
— Что-о-о? — сказал Быков, медленно выпрямляясь.
— Или я полечу один, — сейчас же сказал Юрковский. — А я плохо знаю космоскафы.
Быков молчал. Михаил Антонович растерянно переводил глаза с одного на другого.
— Мальчики, — сказал он. — Я ведь с удовольствием… О чем разговор?
— Я мог бы взять пилота на станции, — сказал Юрковский. — Но я прошу Михаила, потому что Михаил в сто раз опытнее и осторожнее, чем все они, вместе взятые. Ты понимаешь? Осторожнее!
Быков молчал. Лицо у него стало темное и угрюмое.
— Мы будем предельно осторожны, — сказал Юрковский. — Мы будем идти на высоте двадцать-тридцать километров над средней плоскостью, не ниже. Я сделаю несколько крупномасштабных снимков, понаблюдаю визуально, и через два часа мы вернемся.
— Алешенька, — робко сказал Михаил Антонович. — Ведь случайные обломки над Кольцом очень редки. И они не так уж страшны. Немного внимательности…
Быков молча смотрел на Юрковского. «Ну, что с ним делать? — думал он. — Что делать с этим старым безумцем? У Михаила больное сердце. Он в последнем рейсе. У него притупилась реакция, а в космоскафах ручное управление. А я не могу водить космоскаф. И Жилин не может. А молодого пилота с ним отпускать нельзя. Они уговорят друг друга нырнуть в Кольцо. Почему я не научился водить космоскаф, старый я дурак?»
— Алеша, — сказал Юрковский. — Я тебя очень прошу. Ведь я, наверное, больше никогда не увижу колец Сатурна. Я старый, Алеша.
Быков поднялся и, ни на кого не глядя, молча вышел из кают-компании. Юрковский закрыл лицо руками.
— Ах, беда какая! — сказал он с досадой. — Ну, почему у меня такая отвратительная репутация? А, Миша?
— Очень ты неосторожный, Володенька, — сказал Михаил Антонович. — Право же, ты сам виноват.
— А зачем быть осторожным? — спросил Юрковский. — Ну, скажи, пожалуйста, зачем? Чтобы дожить до полной духовной и телесной немощи? Дождаться момента, когда жизнь опротивеет, и умереть от скуки в кровати? Смешно же, Михаил, в конце концов так трястись над собственной жизнью.
Михаил Антонович покачал головой.
— Экий ты, Володенька, — сказал он тихо. — И как ты не понимаешь, голубчик, ты-то умрешь — и все. А ведь после тебя люди останутся, друзья. Знаешь, как им горько будет? А ты только о себе, Володенька, все о себе.
— Эх, Миша, — сказал Юрковский, — не хочется мне с тобой спорить. Скажи-ка ты мне лучше, согласится Алексей или нет?
— Да он, по-моему, уже согласился, — сказал Михаил Антонович. — Разве ты не видишь? Я-то его знаю, пятнадцать лет на одном корабле.
Юрковский снова пробежался по комнате.
— Ты-то хоть, Михаил, хочешь лететь или нет? — закричал он. — Или ты тоже… «соглашаешься»?
— Очень хочется, — сказал Михаил Антонович и покраснел. — На прощание.
Юра укладывал чемодан. Он никогда как следует не умел укладываться, а сейчас вдобавок торопился, чтобы незаметно было, как ему не хочется уходить с «Тахмасиба». Иван стоял рядом, и до чего же грустно было думать, что сейчас с ним придется проститься и что они больше никогда не встретятся. Юра как попало запихивал в чемодан белье, тетрадки с конспектами, книжками — в том числе «Дорогу дорог», о которой Быков сказал: «Когда эта книга тебе начнет нравиться, можешь считать себя взрослым». Иван, насвистывая, веселыми глазами следил за Юрой. Юра, наконец, закрыл чемодан, грустно оглядел каюту и сказал:
— Вот и все, кажется.
— Ну, раз все, пойдем прощаться, — сказал Жилин.
Он взял у Юры невесомый чемодан, и они пошли по кольцевому коридору, мимо плавающих в воздухе десятикилограммовых гантелей, мимо душевой, мимо кухни, откуда пахло овсяной кашей, в кают-компанию. В кают-компании был только Юрковский. Он сидел за пустым столом, обхватив ладонями залысую голову, и перед ним лежал прижатый к столу зажимами одинокий чистый листок бумаги.
— Владимир Сергеевич, — сказал Юра. Юрковский поднял голову.
— А, кадет, — сказал он, печально улыбаясь. — Что ж, давай прощаться.
Они пожали друг другу руки.
— Я вам очень благодарен, — сказал Юра.
— Ну-ну, — сказал Юрковский. — Что ты, брат, в самом деле. Ты же знаешь, я не хотел тебя брать. И напрасно не хотел. Что же тебе пожелать на прощание? Побольше работай, Юра. Работай руками, работай головой. В особенности не забывай работать головой. И помни, что настоящие люди — это те, кто много думает о многом. Не давай мозгам закиснуть. — Юрковский посмотрел на Юру с знакомым выражением: как будто ожидал, что Юра вот сейчас, немедленно изменится к лучшему. — Ну, ступай.
Юра неловко поклонился и вышел из кают-компании. У дверей в рубку он оглянулся. Юрковский задумчиво смотрел ему вслед, но, кажется, уже не видел его. Юра поднялся в рубку. Михаил Антонович и Быков разговаривали возле пульта управления. Когда Юра вошел, они замолчали и посмотрели на него.
— Так, — сказал Быков. — Ты готов, Юрий. Иван, значит, ты его проводишь.
— До свидания, — сказал Юра. — Спасибо.
Быков молча протянул ему огромную ладонь.
— Большое вам спасибо, Алексей Петрович, — повторил Юра. — И вам, Михаил Антонович.
— Не за что, не за что, Юрик, — заговорил Михаил Антонович. — Счастливой тебе работы. Обязательно напиши мне письмецо. Адресок ты не потерял?
Юра молча похлопал себя по нагрудному карману.
— Ну, вот и хорошо, ну, вот и прекрасно. Напиши, а если захочешь — приезжай. Право же, как вернешься на Землю, так и приезжай. У нас весело. Много молодежи. Мемуары мои почитаешь.
Юра слабо улыбнулся.
— До свидания, — сказал он.
Михаил Антонович помахал рукой, а Быков прогудел:
— Спокойной плазмы, стажер.
Юра и Жилин вышли из рубки. В последний раз открылась и закрылась за Юрой дверь кессона.
— Прощай, «Тахмасиб», — сказал Юра.
Они прошли по бесконечному коридору обсерватории, где было жарко, как в бане, и вышли на вторую доковую палубу. У раскрытого люка танкера сидел на маленькой бамбуковой скамеечке голенастый рыжий человек в расстегнутом кителе с золотыми пуговицами и в полосатых шортах. Глядясь в маленькое зеркальце, он расчесывал пятерней рыжие бакенбарды и, выпятив челюсть, дудел какой-то тирольский мотив. Увидев Юру и Жилина, он спрятал зеркальце в карман и встал.
— Капитан Корф? — сказал Жилин.
— Йа, — сказал рыжий.
— На «Кольцо-2», — сказал Жилин, — вы доставите вот этого товарища. Генеральный инспектор говорил с вами, не так ли?
— Йа, — сказал рыжий капитан Корф. — Отчень корошо. Багаж?
Жилин протянул ему чемодан.
— Йа, — сказал капитан Корф в третий раз.
— Прощай, Юрка, — сказал Жилин. — Не вешай ты, пожалуйста, носа. Что за манера, в самом деле?
— Ничего я не вешаю, — сказал Юра печально.
— Я отлично знаю, почему ты вешаешь нос, — сказал Жилин. — Ты вообразил, что мы больше никогда не встретимся, и не замедлил сделать из этого трагедию. А трагедии никакой нет. Тебе еще сто лет встречаться с разными хорошими и плохими людьми. А можешь ты мне ответить на вопрос: чем один хороший человек отличается от другого хорошего человека?
