Макроскоп - Пирс Энтони (электронные книги бесплатно .txt) 📗

– Прекрасно. Я разработаю план, мы с вами все обсудим и через несколько дней перевезем вас на скоп. Думаю, что следует установить предел пребывания в невесомости, скажем, не больше одного дня из трех. Это реально?

Афра и Иво кивнули. Если в их команде и мог быть лидер, то им явно становился Гротон, так как в создавшейся ситуации их первостепенными задачами стали вопросы конструирования и строительства, да и не последнюю роль, подумал Иво, играет уравновешенность Гротона.

– Он один там будет? – спросила Беатрикс.

– М-да... это как-то... – согласился Гротон. – Наверное, надо установить еще одно правило – никого не оставлять одного. Макроскоп опасен, и мы это прекрасно знаем, но Тритон опасен не менее. Мы должны все время следить друг за другом, так как при гибели одного меньше шансов выжить у остальных.

– Нужно, наверное, разделить обязанности? – спросила Афра. – Вот Иво, например, единственный, кто разбирается в скопе. Гарольд и я умеем управлять кораблем...

– Так не пойдет, – отреагировал Иво. – На самом деле не имеет значения, кто из нас что делает. Либо мы работаем как коллектив, либо не работаем вообще.

– В этом есть смысл, – согласился Гротон. – Если допускать, что кто-то из нас вдруг станет временно нетрудоспособным. И все же давайте пока распределим обязанности, и пусть каждый обучает кого-нибудь другого, по возможности. Иво – вы, разумеется, на скопе, Афра – пилот, потому что я буду инженером строителем, Беатрикс...

– Кухарка и прачка, – сказала она, и все засмеялись.

Именно Беатрикс дежурила с ним в первую вахту на скопе. Афра отвезла их с Тритона, аккуратно пришвартовав модуль к макроскопу, высадив их, и умчалась назад помогать Гротону в поисках места для строительства. Гротон остался в скафандре один, но никто не стал напоминать ему про установленное им же второе правило. Иво внимательно выслушал кучу условий и требований и теперь должен был найти нужную станцию, которая все это передавала бы. Он едва ли понимал все эти термины из электроники, но надеялся, что сможет хотя бы составить общее представление о соответствии запросов Гротона предложению галактических цивилизаций.

Первое задание было не из простых: обзор галактических технологий. Но Беатрикс была рядом, и когда он выныривал из бездонной пропасти космоса, она встречала его своей приветливостью, поддержкой и участием. Теперь он понимал, почему Гротон, вообще-то парень не промах, среди наверняка многих женщин-инженеров выбрал именно эту. В ней было что-то неуловимо знакомое, родное, то, в чем больше всего нуждается человек, когда все новые открытия века потрясают основы мироздания. Она несла с собой аромат далекой матери-Земли.

Опять он вспомнил замечание Брада о том, что быть средним не стыдно, и эта мысль еще больше поразила его. Интеллект можно определить, как способность решать задачи – но это лишь один талант среди многих, необходимых в жизни. И если называть талантом умение уживаться с людьми, то Беатрикс, несомненно, была в этом талантливее всех.

– Теперь я понимаю, что имел в виду Ланье, когда говорил о связи музыки и поэзии, – сказал он, когда снял шлем и окуляры, а в голове все еще звучала музыка космоса, ритм информационных потоков. – Правила одни и те же.

– Ланье? – переспросила она. – Сидней Ланье, который писал про болота?

Он взглянул на нее и понял, что проболтался.

– Вы знаете его?

– Немного. Никогда не могла понять тех интерпретаций его поэзии, что талдычили нам в школе. Но некоторые его стихи мне нравятся. Думаю, мне нравятся больше американские поэты, потому что они ближе. Помню, как я загрустила, когда прочла об Анабель Ли.

– Анабель Ли?

– Это мистер По написал. Я раньше думала, что он итальянец, ну из-за той речки. То есть, я хочу сказать, он написал поэму об Анабель Ли. Я заучила стих, потому что плакала, прочитав его.

Иво посмотрел на нее и увидел женщину тридцати семи лет, которая лишь раз за период их недолгого знакомства загрустила.

– Вы помните его?

– Не уверена. Давно это было. Хотя, дайте попробую, – она задумалась: 

Она была дитя, и я был дитя

В этом царстве моря

Но наша любовь была больше,

Чем просто любовь,

Я и моя Анабель Ли... 

Она покачала головой:

– Она умерла – ветер унес облако – но он любил ее всю жизнь.

– Я и не знал, что вы любите поэзию, – сказал Иво. – Какая ваша самая любимая поэма?

– О, есть одна, – ответила она, и лицо ее оживилось. Иво дал ей лет сорок, или даже больше, во время первой встречи, затем узнал ее истинный возраст, сейчас же она, казалось, сбросила лет шесть. Люди кажутся более живыми, когда говорят о том, что любят. – Это очень грустная поэма, но все выглядит так, как в жизни. Я не помню ее наизусть, но она все же моя любимая. Это про Иисуса Христа, как они убили его, когда он вышел из лесу. Как бы я хотела вспомнить хоть немного... 

В лес вошел хозяин мой

Полон любви и стыда, 

– "Баллада о Хозяине в Лесу", – сказал он. – Ланье.

– Да, да, я все забыла, но это она! А откуда вы знаете?

– Я немного знаком с его поэзией. Ну, это длинная история, сейчас это не имеете никакого значения.

– Да конечно же имеет, Иво! Он такой прекрасный поэт, я точно знаю... вы должны досказать стих. Думаю, я вспомню... Когда Смерть и Позор добьют его... 

Когда он вышел из леса,

Они затащили его под деревья

И на дереве его распяли. 

На глазах ее были слезы, но они не капали в невесомости.

– Он нашел покой в лесу, а они распяли его на дереве. Какой ужас, – она на секунду задумалась. – Но вы не сказали мне, откуда знаете Сиднея Ланье.

Иво был тронут ее искренним вниманием и интересом.

– Это была просто детская игра. Видите ли, никто из нас не знал настоящих родителей.

– Вы не знали? Иво, где же вы были?

– Участвовал в проекте. Они собрали представителей всех рас и смешивали их в течение двух поколений, в результате получились дети, которые были чем-то средним. Идея была следующая – получить реликтового человека, по крайней мере его эквивалент, по крайней мере до того, как произошло разделение на расы. Чтобы узнать, будет ли он лучше, чем... ну, белые, черные, желтые или коричневые. Они стремились уменьшить культурное влияние и уравнять всех, так что у нас не было родителей. Только воспитатели.