Гибель Урании - Дашкиев Николай Александрович (читаем книги TXT) 📗
Но эта кажущаяся разумность поведения машины для инженера Дэйва распадалась на отдельные движения различных агрегатов. И результаты анализа не радовали его.
Машина должна самопрограммироваться. Казалось бы, что в этом сложного? Задачи, которая еще два года назад считались почти фантастическими, теперь исполнялись всеми кибернетическими аппаратами: достаточно включить машину, и она вполне самостоятельно найдет для себя наилучший режим, укажет, а то и устранит сама недостатки своей конструкции.
Дэйв вложил в свою «Малютку» способность самопрограммироваться на максимальную жизнеспособность. Это означало, что электронно-вычислительная машина должна была в любых условиях, прежде всего, бороться за свое выживание. При этом порой возникали такие ситуации, когда логика поведения машины даже пугала. Так, например, несколько минут назад «Малютка», минуя мнимые мины — куски металла, заранее разбросанные на ее пути, — поехала прямо на Дэйва и Рума — на ЛЮДЕЙ, которых она обязана всегда уважать, не делать им ничего плохого.
— Мне это не нравится! — сердито сказал инженер Дэйв и, подойдя к машине, прикоснулся палочкой к ее клешне.
«Малютка» будто только и ждала этого прикосновения. Откуда-то из ниши за клешнями выскочили тонкие щупальца, быстро обследовали палочку, оттолкнули ее прочь.
— Успокойся, глупышка! — сказал Дэйв, протягивая палочку во второй раз. — Это безопасно!
Сооружение прореагировало совсем не так, как надеялся Дейв. Вместо того, чтобы замереть, машина медленно поднялась на лапах-шасси и, угрожающе вытянув клешни, двинулась вперед. Выглядело это так, как будто и в самом деле у этой конструкции, где нет ничего живого, проснулся жестокий и хищный инстинкт первобытного животного.
— Стоп!..
Машина застыла на месте, потом медленно опустилась.
— Вот видишь? — Дэйв обернулся к брату, недовольно поморщился. — Я не буду лукавить перед тобой: мое желание сделать «Малютку» способной к борьбе за существование привело к тому, что она все чаще начинает проявлять признаки отсутствия самоконтроля…
— Ну, что же, ты дал ей задачу бороться за существование каким угодно образом, то и жаловаться не приходится… — произнес Рум. — Единственное, что тебе остается, — это научить ее отличать настоящую опасность от мнимой.
— Ты, может, захочешь, чтобы она жертвовала собой ради общего дела? — засмеялся Дэйв. — Этого, пожалуй, не будет никогда… — он взглянул на часы. — Погоди, я покажу тебе очень интересную вещь… «Малютка» — внимание! В течение часа может случиться что угодно; ты услышишь любой сигнал — не двигайся с места! Не двигайся с места! Не двигайся с места, пока я не произнесу: «Вперед!»
В памяти машины зафиксировались электромагнитные сигналы, в которые превратились звуки голоса Дэйва, про-анализировались, внедрились в программу и легли сигналом записи новой команды.
— Наблюдай!.. — Дэйв стремительно взял брата за руку. — Сейчас ты увидишь борьбу между «страхом» и «чувством долга» машины…
Прошло еще несколько десятков секунд. Издалека донеслось негромкое завывание сирены.
«Малютка» моментально насторожилась, напряглась, готовая сорваться с места и помчаться вперед на полную мощность своего ядерного реактора. Но электронная память затормозила движения машины. Клешни вездехода пришли в исходное положение, она медленно, будто неохотно опустилась. А сирена все завывала и завывала, все громче и громче. «Малютка» начала «вставать» снова — медленно, как животное, которое опасается удара.
— Стоп! — громко воскликнул Дэйв.
«Малютка» замерла, однако уже не вернулась в стартовое положение. Грохот двигателей в ее металлическом брюхе нарастал, становился все громче, и вдруг машина, несмотря на запрещающую команду «Стоп!», рванула с места и помчалась напрямик в противоположный конец полигона.
— Интересно, да? — сверкая глазами, засмеялся Дэйв. — «Страх» победил… на самом деле, после сирены замкнулось специальное реле, которое подает только одну команду: «Кратчайшим путем — до хранилища!» Для каждой из электронно-вычислительных самодвижущихся машин нашего института сирена ассоциируется с наибольшей опасностью…
— А что же это за сирена? — поинтересовался Рум.
— Вскоре над нашей территорией будет пролетать «Звезда Кейз-Ола». Сам понимаешь, совсем нежелательно, чтобы фотографии самодвижущихся машин попали в генеральный штаб Монии.
Рум промолчал, и только позже, когда над багровыми облаками, невысоко над горизонтом, появилась «Звезда Кейз-Ола», спросил:
— Читал сообщение о собрании «мудрейших»?
— Разве это неожиданность? Рано или поздно Кейз-Ол попытался бы нас раздавить, даже если бы сам погиб при этом. Но как тебе нравится его неприступная Урания?
— Подлец! Вытащим его оттуда!
Возникла пауза. Братья провожали мрачными взглядами сияющее кольцо, которое неспешно плыло по восточной половине неба прямо на юг.
— Не было?.. — тихо спросил Рум.
— Нет… — грустно ответил Дэйв.
Они понимали друг друга: речь шла о письме от Майоли.
— Какие мы были тогда глупые… — кивнул Рум головой в направлении движения «Звезды Кейз-Ола».
— Глупые и слепые. Мы видели в ней женщину и не видели человека. Помнишь ту фотографию? «Его жизнь — настоящий подвиг!» — сказала она тогда…
— А помнишь: «Я бы сыграла такую роль»?
— Так…
Быстро темнело. Вот уже и погасли последние отблески дня. Небо затянуло темное одеяло, испещренное яркими звездами. А братья все еще стояли, задумчиво глядя вдаль. Родные и близкие, они в то же время были бесконечно далеки, потому что их разъединило чрезмерное сходство; по-дурацкому чужие, потому что прошла между ними женщина, которую забыть невозможно, женщина, которая появилась на мгновение, чтобы исчезнуть навсегда.
«Звезда Надежды» всходит над планетой
Когда Рум вернулся из Института автоматики, его ждал приказ немедленно прибыть в Высший Совет Труда и Обороны Союза Коммунистических Государств.
Вызов не удивил Рума. Как пилот надстратосферной авиации, он часто получал неожиданные срочные задачи. Не удивился он и тогда, когда начальник отдела реактивной техники Высшего Совета, давно знакомый профессор, подал ему бумажку с официальным штампом.
— Пойдете вторым пилотом на гравитолет «Звезда Надежды».
Он сказал это таким обычным тоном, что Рум машинально ответил:
— Есть!.. — и вдруг захлопал глазами. — Извините, профессор… Как вы сказали? Гравитолет?
Тот лукаво улыбнулся:
— Согласитесь, что более точное название — мезонно-гравитонный резонатор направленного действия — слишком длинное?
Рум в смущении положил на стол только что полученное назначение.
— Я на гравитолетах не летал…
— А кто на них летал, мой друг?! — профессор раскрыл папку и достал оттуда лист плотной бумаги.
Это была фотография огромной, если судить по размерам окружающих предметов, постройки, похожей на диск. По ее краю, словно по кромке на тарелке, тянулся ряд иллюминаторов. В центре диск утолщался, превращался в кольцо сферических башенок, которые топорщились многочисленными антеннами коротковолновых излучателей.
— Грандиозно!.. — прошептал Рум. — Я думал, что «Звезда Надежды» не больше трансконтинентальной ракеты, а тут… Да это же не гравитолет, а настоящий искусственный спутник!
— Поэтому его и назвали «Звезда Надежды»!.. — серьезно сказал профессор. — А впрочем, для разговоров нет времени. Лучше давайте поговорим вот о чем: во время последнего испытания на «Звезде Надежды» взорвался один из резонаторов. Экипаж понес большие потери. Резерва подготовленных навигаторов не хватило, чтобы пополнить экипаж. Только поэтому мы и вызвали вас. Хочу предупредить — задание опасное. Гравитолет стартует менее чем через сутки, а вам еще надо хоть немного ознакомиться с ним. Если у вас есть хоть самое малое сомнение, отказывайтесь сразу.
