Семьи.net (сборник) - Шемайер Арон (книги бесплатно без регистрации полные .TXT) 📗
– Кого именно вы имеете в виду? – кротко осведомился судья.
Отчаявшийся Падда ткнул подзащитного в бок, но попытка заставить Кирилла умолкнуть не увенчалась успехом.
– Я приехал из другой страны, из другого общества. Я приехал оттуда, где уважаются права личности и свобода самовыражения. И я требую соблюдать мои права в полной мере.
– Вы понимаете, что нарушили законы нашей страны? – негромко осведомился судья.
– Они несовершенны! Они не соответствуют моему взгляду на мир и потому абсурдны! Ваши законы должны быть такими же, как наши. Я требую справедливого суда в своей юрисдикции! Я хочу чтобы меня экстрадировали, или выслали, или как у вас, тупых дикарей, это называется…
Адвокат рванул разошедшегося Кирилла в кресло и почти закричал:
– Ваша честь, мы явно имеем дело с нервным срывом! Защита настаивает на перерыве!
– Я взломал базу Ювенальной жандармерии и проверил отчеты, – сообщил сидящий за рулем Дохлый. – К сожалению, в интересующий нас период времени ни один из коммерческих детдомов не сообщал о неожиданно появившемся младенце.
– Что это значит? – ахнула Анна. – То есть Костя… То есть он…
– Успокойся, – грубо велел Палыч. – Если ты меня доведешь своими воплями, я тебя выкину из машины и больше никуда не возьму.
Женщина испуганно ойкнула.
– Похищение для перепродажи в коммерческий детский дом было лишь одной из возможных версий, – поспешил с уточнениями Дохлый. – Костю могли похитить на замену, если, предположим, у какой-то пары умер младший воспитываемый партнер.
– То есть Костя мог оказаться в какой-то семье?
– Здесь не принято говорить «семья», – буркнул Палыч. – Временное условно-равноправное партнерство взаимной любви и счастья.
– Это как? – не поняла Анна.
– Лучше тебе не знать.
– Костя маленький, так что пока ему ничего не грозит, – вздохнул Дохлый. – Но с января они отменяют возраст осмысленного добровольного согласия, потому что считается, что на современном этапе партнерства по определению несут любовь и счастье.
Полностью осознать фразу ломщика молодая женщина не сумела, однако ключевую мысль поняла и уточнила:
– А каков сейчас возраст добровольного согласия?
– Три года.
– Боже!
– Успокойся! – резанул Палыч. – До января Косте ничего не грозит, люди тут законопослушны.
«С такими-то законами…»
– Поскольку с детдомом не выгорело, мы пошли по следу денег, – продолжил Дохлый, плавно заводя автомобиль в довольно темный переулок. – Я изучил финансовые дела сотрудников клиники, в которой ты рожала, и выяснил, что через два дня после объявления о смерти Кости на счет главной медсестры, госпожи Кулечкиной, поступило двадцать тысяч. И точно такая же сумма поступила ей три недели назад, после того, как в клинике умер еще один малыш.
– Маму того парня тоже сняли с самолета, так что мы явно имеем дело с системой, – вставил свое слово Палыч. – Самым правильным было бы установить слежку и ненавязчиво выяснить круг знакомств этой Кулечкиной, но у нас банально нет времени.
– Вы боитесь, что Костю спрячут так, что мы его не найдем? – с тревогой спросила Анна.
И ошиблась.
– Со дня на день Миграционное бюро обновит коды, и твоя фальшивая виза полетит к чертям собачьим, – угрюмо поведал наемник. – Тебя накроет первый же уличный сканнер.
– Пусть высылают, – отмахнулась женщина. – Главное – найти Костю.
– Анна, поскольку ты в «черном списке», то, попавшись на подделке документов, получишь не меньше семи лет, – объяснил Дохлый. – А те красивые тюрьмы, которые показывают в документальных передачах, предназначены для граждан.
– Ты же иностранка, к тому же – молодая, здоровая баба, и скорее всего свой срок будешь мотать на ферме принудительного суррогатного материнства.
– Есть и такие? – изумилась Анна.
– Говорят, – равнодушно ответил Палыч. И открыл автомобильную дверцу: – Дохлый, ты на шухере.
– Удачи.
– Спасибо, – с чувством произнесла молодая женщина, выходя из машины вслед за наемником. – Спасибо…
Но уже через пять минут поняла, что удача сегодня требовалась не только им, но и полной, еще не старой женщине с грубым, словно сложенным из булыжников лицом.
Однако обстоятельства складывались так, что повезти должно было кому-то одному: или им, или ей.
Щелк!
Выламывать дверь Палыч не стал, давить на кнопку звонка – тоже, воспользовался хитрым приборчиком, который заставил электронный замок квартиры издать громкое – щелк! – вихрем ворвался внутрь, стащил ошарашенную женщину с дивана, придавил коленом к полу и грубо ударил в скулу.
Хрясь!
Приглушенный стон, еще один удар и негромкое:
– Дверь, дура!
Аня послушно вернулась в коридор, закрыла входную дверь, а когда снова оказалась в комнате, главная медсестра уже оказалась связанной и с кляпом во рту.
– Соседи?
– Все тихо.
– Очень хорошо. – Палыч повернулся к перепуганной медсестре и… И неожиданно улыбнулся ей. Широко, дружески и очень-очень обаятельно улыбнулся. Анна и представить не могла, что желчный и грубый наемник способен на такую улыбку. – Мы из налоговой инспекции, госпожа Кулечкина, мы навели справки и с удивлением узнали, что вы частенько получаете крупные суммы денег с анонимного счета. – Пауза, чтобы до связанной хозяйки лучше дошел вопрос. – Но не волнуйтесь: спрашивать за что приходят деньги, мы не станем, мы знаем, что вы – «ангел». Мы хотим выяснить, кто вам платит. Вы скажете?
На мгновение в глазах медсестры появилось сомнение – несмотря на страх и боль в разбитой скуле, она прекрасно понимала, о чем говорит Палыч, – но уже через секунду решение было принято и Кулечкина отрицательно качнула головой.
– Вы ставите меня в неловкое положение, – произнес наемник, демонстрируя медсестре весьма неприятную мимическую игру: широкая дружеская улыбка стала медленно превращаться в очень холодный, жесткий и обещающий сильную боль оскал. – Девушка, которую вы видите рядом со мной и которую, возможно, узнали, – одна из ваших жертв. Я обещал ей помочь в возвращении сына, а вы, госпожа Кулечкина, мешаете мне исполнить взятые обязательства. Я очень прошу вас еще раз взвесить все факты и назвать мне имя.
На этот раз не было даже секундной задержки: медсестра резко качнула головой, ясно давая понять, что неизвестного делового партнера она боится гораздо больше вломившегося в квартиру наемника.
– Жаль, – подвел итог Палыч и хмуро приказал: – Анна, выйди вон.
– В коридор?
– Нет, из квартиры. – Наемник поразмыслил и добавил: – Спустись к Дохлому и не возвращайся.
Она догадалась, чем вызвано требование, но попыталась его оспорить:
– Я хочу знать, что она скажет!
– Я передам в точности.
– Палыч!
– Пошла вон, дура!
Молодая женщина еще не слышала от наемника настолько злого окрика, а потому сочла за благо подчиниться и быстро покинула комнату. Еще через пару секунд хлопнула входная дверь.
– Знаете, госпожа Кулечкина, Анна – удивительный человек. – Добившись желаемого от клиентки, Палыч вернулся к мягкому, слегка вальяжному тону. – Одно ее присутствие заставляет меня чувствовать себя грязным, но меня это устраивает. Вы, наверное, удивились, госпожа Кулечкина, но меня это действительно устраивает, потому что, чувствуя себя грязным, я понимаю, что мне не все равно. Впервые за много лет мне не все равно. Я воспринимаю заключенный с Анной контракт, как глубоко личный и потому очень важный. Он меня задел, госпожа Кулечкина, напомнил, что я все еще человек. Это очень важно… не знаю, поймете ли вы, но когда я осознал, что снова могу чувствовать, я едва не расплакался… Хотя обычно плачут те, кто мешает мне исполнить принятые обязательства. – Проникновенная речь закончилась так же неожиданно, как началась. Палыч извлек из внутреннего кармана куртки кожаный футляр с тонкими, блестящими и очень-очень острыми инструментами, подтянул рукава, взял в правую руку нечто напоминающее скальпель и деловито произнес: – Если крепко стискивать зубы, боль будет чувствоваться не так сильно. Когда же станет совсем плохо – кивните, я вытащу кляп, вы назовете имя и обретете долгожданный покой. – Пауза. – И не думайте, что сможете терпеть до смерти: я – профессионал, и вы не умрете, пока не скажете, кому отдали ребенка.
