Интегральное скерцо (сборник) - Колупаев Виктор Дмитриевич (бесплатные версии книг TXT) 📗
У шестого ряда Раджио остановился, прижал правую руку к груди и слегка поклонился публике. Затем опустился в кресло. Светловолосый секретарь сел рядом. Петер перевел бинокль на Хрдличку. Тот обернулся, посмотрел на Раджио и несколько раз негромко хлопнул в ладоши. Наступила тишина.
Оркестр занял свои места, вышел хор. Неожиданно из-за сцены появился Имре Сакач и, пройдя с края вдоль рядов партера, растворился в темноте. Дирижер встал за пульт, раздались аплодисменты и тут же смолкли. Вступили трубы и тромбоны, затем оркестр, и подхваченная хором грянула торжественная музыка Кодая.
Хрдличка сидел неподвижно, Раджио тоже. Петер опустил бинокль, закрыл глаза и отдался музыке.
В антракте снова показался Сакач. Его сопровождал сотрудник Управления иностранным туризмом. Они подошли к Хрдличке, и Сакач принялся что-то горячо доказывать ему и хорошенькой секретарше. Раджио с секретарем в зале не было.
Петер выбрался из кресла и прошел вперед. Ему удалось поймать обрывок фразы:
— …more better and we should be pleased if the professor…
Ну и горазд заливать этот Имре! Будет лучше… Что лучше? Более удобное место или акустика Соборной площади? Во всяком случае ему, Петеру, следует вернуться на место, антракт кончился.
На сцене в свете прожекторов появились Раджио и аккомпаниатор. Маленький театральный бинокль вновь сослужил Петеру службу. Ага, на месте Хрдлички уже сидит детектив, рядом с ним женщина. Волосы мужчины серебристо отсвечивают в полумраке. На женщине белое платье, как и на секретарше. Тоже, наверное, из сотрудников Сакача. Но где же подлинные герои? Порядок — Имре не лишен чувства юмора: Хрдличку и его секретаршу усадили на места, где ранее сидели Раджио и сопровождающий его блондин.
Раджио поет одну за другой арии из опер Верди — “Риголетто”, “Трубадур”, “Травиата”, “Дон Карлос”… Затем наступила очередь Пуччини — “Тоска”, “Чио-Чио-сан”. “Tre giorni” Перголези публика требует повторить. Сколько это будет продолжаться?! Наконец-то перешел к народным песням. Раджио, стоя у рояля, что-то негромко говорил аккомпаниатору. Слушатели нетерпеливо заерзали, зашевелились. Но вот певец повернулся к залу, наступила тишина. Только детектив, сидевший в кресле Хрдлички, встал и тихонько зашагал в темноте в конец зала. Да, Имре точен, как часовой механизм!
Пока ничего не произошло.
Певец сам объявляет названия песен; взор его устремлен вдаль, а зал наполняют светлые, солнечные неаполитанские песни. Раджио перешел к испанским песням, потом к французским.
“Petit bossu”… “Маленький горбун, перестань бить свою жену…” Петер про себя подпевает певцу. Когда-то эту песню исполняла несравненная Иветт Джильбер. Нет, тебе больше не удастся убивать, раджио!.. Но теперь, молю, подай какой-нибудь знак, что ты х-о-т-е-л убить! Заметь, наконец, что место Хрдлички пусто!
Но певец по-прежнему ничего не замечает. Он поет “Ga ira” И вслед затем бисирует. Ну конечно! “Прощанье Туридду”!
Ну же, Раджио!
Вот он шутовски разводит руками:
— Un altro bacio…
Но какой артист, какой артист!..
— Mamma…
Сейчас он похож на лягушку, которую рисуют в школьных учебниках. Шея раздулась…
— Addio…
Вот так обычно он… Но почему он уверен, что и сейчас его старания увенчались успехом и злодейство удалось совершить? Почему кланяется с такой широкой улыбкой? А может, он все-таки убил?.. Но ведь место Хрдлички… Или он все же настиг свою жертву, перехитрил Сакача? Нет, Хрдличка на месте, вот он встал, аплодирует. Но тогда… Взгляд Раджио падает на пробирающегося вперед Хрдличку, он меняется в лице, бледнеет, потом склоняется в низком поклоне. А когда выпрямляется, уже полностью владеет собой.
Петер поспешил к креслу, где раньше сидел Хрдличка. Все места заняты. А с кресла Хрдлички тяжело поднимается атлетически сложенный молодой человек. Прижимая руку к животу, он неуверенной походкой идет к выходу. На какое-то мгновение на груди его блеснул значок, и Петер узнал Буги, боксера среднего веса. Как этот несчастный сюда попал? Может, выживет?.. Кому и выжить, как не ему, с таким-то здоровьем… И тогда… настанет очередь Петера Гонды, и Раджио попадется!..
Петер бросается за ковыляющим к выходу Буги: может, ему нужна помощь? На бегу Петер оборачивается: на сцене кланяется усталый певец, а публика неистовствует. У края сцены аплодирует Хрдличка. Однако не упустить бы Буги!
Петер догнал боксера в туалете. Он стоял, сгорбившись над умывальником, по-прежнему прижимая руку к животу.
— Не нужна ли вам моя помощь? — Не ожидая ответа, Петер приложил руку ко лбу молодого человека. В свое время так делала мама, когда маленький Петер объедался сладким до того, что заболевал. Он подбодрил Буги:
— Ну, ну, спокойнее, это не страшно! Обопритесь о мою руку! Не бойтесь, вы не на ринге! Ну-ка еще разок! Вот так!
Боксер выпрямился, тяжело дыша, бросил признательный взгляд на сердобольного помощника, открыл кран и подставил под него голову, затем вытерся носовым платком и лишь после этого обрушил на Петера поток благодарностей.
— Не стоит, не стоит, — отмахнулся тот. — Надо же помогать ближним. Вам что, ужин пришелся не по вкусу? Или перебрали немного?
— А! — Буги презрительно махнул рукой. — Я сейчас тренируюсь, так что вина ни-ни. Только ужин. Я спешил, наскоро что-то проглотил и помчался сюда. Даже билета не достал, пришлось пройти так, понимаете?
— Как не понять!
— Чувствовал я себя нормально, когда стоял там, сбоку. Вдруг я заметил, как кто-то вышел, и место освободилось. Я подумал, когда вернется, я встану, а пока посижу в его кресле, оттуда лучше видно. Понимаете?
— Разумеется, понимаю.
— Много вы понимаете! Я и сам ничего не понимаю. А вообще-то — спасибо за помощь!
— Не стоит, приятель. Вам и в самом деле не нужен врач?
— Врач? — возмутился боксер. — За кого вы меня принимаете, папаша? Знаете, кто я?
— А как же: нажми, Буги-Вуги!.. Куда же вы?
— Могли бы догадаться, коли такой всезнайка! Ужинать! Главное — быть в форме!
Когда Петер сидел за столиком, в кафе вошел Сакач.
— Что скажешь? — Имре опустился на стул подле Петера. — Он совсем выдохся. Не пойму только, почему он такой невнимательный. Как он не заметил…
— Он и не мог заметить.
— Почему?
— Место Хрдлички, вернее, твоего человека, было занято другим.
— Брось свои скверные шутки, Пети!
— Я не шучу. Пять минут назад я оказывал ему помощь в туалете.
— Кому именно?
— Тому, кто сел на место Хрдлички. Буги-Вуги. Тебе это имя о чем-нибудь говорит?
— Это боксер, не так ли?
— Ему крепко повезло, что он боксер. Выдержал. Такой Вуги выдержит! Пошатался немного, голова покружилась и все.
Сакач встал.
— Где он сейчас?
— Ужинает. Сядь! — Петер потянул друга за рукав. — Поверь, я знаю более верный путь. История с Буги ничего не доказывает. Проведи меня в гостиницу к Раджио, и я раздобуду тебе доказательство, причем решающее!
— Для чего тебе гостиница?
— Хочу попросить у него автограф. Как поклонник его редкого таланта.
— Сумасшедший!
— Никогда в жизни не был нормальнее. Повторяю: Буги не доказательство.
— Я и сам понимаю. Он лишь косвенная улика. Но другой у нас нет.
— Вот я и раздобуду прямую улику. Помоги мне попасть к Раджио. Разумеется, я пойду к нему вместе с Оттокаром.
— Петер, ты привез с собой ежа?
— Разве я мог доверить его Шари? Прошлый раз у него два дня был понос из-за горохового супа. Его желудок не выносит сметаны.
— Бедняжка Оттокар!
— Так ты поможешь мне пройти в гостиницу?
— Да, черт побери! Но если ты сделаешь какую-нибудь глупость…
— Не беспокойся. Я только попрошу у него автограф. Предоставлю ему возможность действовать.
— Ну нет, Пети, так не пойдет. Нет и нет! Я категорически возражаю.
— Тебе известно только об автографе. Остальное мое дело.
— Если с тобой приключится беда или будет скандал…
