Свет чужого солнца - Кресс Нэнси (Ненси) (читать книги онлайн бесплатно полностью без .TXT) 📗
Рука Джехан рванулась к оружию — стены молчали с тех самых пор, как объявили о запрещении всякого насилия в Эр-Фроу. Только что толку в этой дробовой трубке — не палить же из нее в стену!
— Люди Эр-Фроу, — раздался ровный бесстрастный голос. — У семерых из вас началось кожное заболевание. На сгибах рук и ног, в складках кожи на шее, в паху и под мышками появляются красные пятна, вызывающие зуд и боль.
Затем пятна начинают распространяться по всему телу. Каждый, кто обнаружит у себя эту болезнь, должен прийти к гедам в пустой дом у северной стены.
Инфицированных людей отправят внутрь Стены и быстро вылечат. Болезнь не опасна, но передается при непосредственном контакте с больным.
После короткой паузы стены повторили сообщение. Джехан не стала дожидаться, пока они повторят его в третий раз, и повернулась к Талот.
— У тебя есть на теле какие-нибудь зудящие пятна?
— Нет, — неожиданно живо отозвалась Талот, — а если бы и были, то я бы к ним не пошла!
— Я тоже. И не потому, что их боюсь.
— А я боюсь, — снова поникнув, отозвалась Талот и зашагала к тренировочной площадке, на ходу отвязывая от пояса триболо.
47
Дахар проснулся от стука в дверь. Еще не открыв ее, он уже знал, кто там стоит.
Вчера они все, за исключением Илабора, который ушел сразу после полудня, заработались допоздна. Потом ушла Эйрис — она быстро утомлялась.
Гракс последовал за ней, чтобы сделать для нее дверной замок в одной из комнат. Проститутка СуСу, как всегда, ушла вместе с Эйрис. Остальные четверо продолжали работать. Их потрясла глубина открывшихся знаний, часть которых приходилось постигать с нуля самому Граксу. Биология человека была ему неизвестна.
Сердце Дахара щемило от жалости. Если бы знать все это раньше! Если бы жрецы-легионеры знали то, что сейчас показывал им Гракс, — сколько жизней они могли бы спасти! Скольких страданий можно было бы избежать!
Красно-синие, ослепленные самодовольным невежеством, снова и снова повторяли одни и те же ошибки, стоившие жизни не одному пациенту.
К вечеру все очень устали и перестали усваивать информацию. Но первым все же закончил Гракс.
— Я покидаю вас до завтра. Я очень устал.
Дахар посмотрел на Гракса и понял, что не знает, как выглядит усталый гед. В облике инопланетянина не было и намека на усталость.
Дахар думал, что не сможет заснуть. Однако едва успел добраться до постели, как тут же его сморил сон. Но вскоре сон был прерван стуком в дверь.
Молча сидя в кресле, на него смотрела Эйрис. Коридор за ее спиной был темен и пуст. Только четыре входные арки светились тусклым «ночным» светом. По привычке Дахар, занявший оборонительную позицию, пристально вглядывался в темноту. Он посторонился, и Эйрис вплыла в его комнату.
Дахар запер дверь.
Здесь, в спальне, он оранжевый круг завесил.
С той ночи они почти не видели друг друга. Дахар не знал, то ли это сон, то ли явь, как и тогда, когда он пришел к ней, опустошенный, отчаявшийся, неуверенный в себе, не понимавший, почему он это делает. В нем проснулось почти забытое смущение той ночи, возродилась неуверенность.
Все, что томило и тревожило его последние десятициклы, старательно подавляемое, загнанное вглубь, заворочалось, грозя новым душевным разладом.
— Здравствуй, — внешне спокойно сказала Эйрис, но он почувствовал ее тревогу и промолчал. Защитная реакция сработала, и, словно раздвоившись, Дахар как бы со стороны наблюдал за собой и за своей подругой. — Ты ни разу не взглянул на меня во время занятий, — наконец продолжила она. Ее тон поразил Дахара: без интонации, как у гедов, без намека на страх или заискивание. — А если бы взглянул — кого бы ты увидел?
Она высказала его собственные мысли. Дахар вспыхнул, но снова промолчал.
— Думаю, не меня, — ответила она за него, и Дахар уловил волнение, сдерживаемое усилием воли. Для делизийки, привыкшей открыто выражать свои чувства, это казалось странным. — Я думаю, — осторожно продолжала Эйрис, — что, если бы ты на меня взглянул, то увидел бы проститутку.
Он и не знал, сколько отваги в этой удивительной женщине. Умная, смелая, желанная! Но, глядя на нее, жрец сразу вспоминал о Келоваре, вспоминал о мужчинах, которые были у нее до неведомого солдата — отца ее дочери. Этому не требовалось подбирать названия — оно давно существовало: проститутка. Он нисколько не сомневался в этом определении, но ответил как можно убедительнее:
— Нет!
— Не лги, Дахар. — Она вдруг рассмеялась. — Ты не умеешь врать, разве ты не знаешь?
— Да, Эйрис, — ответил он, удивляясь собственной прямоте. — Я знаю сестер-легионеров, матерей-легионеров, горожанок и проституток…
— Да, это трудно — отрешиться от того, к чему привык. Никто из нас не способен научиться думать по-новому, потому что мы не можем выдвигать новые… гипотезы. — Она произнесла гедийское слово, которому в языке Кома не нашлось эквивалента, запнувшись, но только на мгновение. — А может быть, тебе и не надо менять свой взгляд на женщин? Ведь он вполне тебя устраивает. Доказательство тому — СуСу. И не был ли ты одним из тех доблестных братьев-легионеров, которые довели ее до теперешнего состояния?
Дахар снова ничего не ответил и услышал, как Эйрис перевела дыхание.
— Ты принуждал ее, Дахар? Принуждал? Ведь если ты силой взял ребенка…
— Я ни одну женщину не брал силой!
Эйрис промолчала. Ее мозг запылал почти осязаемым жаром.
Жрец вспотел. Какого черта он чувствует себя пристыженным? Его сбили с толку. Она нарочно выбрала эту тему — это очевидно, только что ей нужно?
Похоже, Эйрис хорошо подготовилась, а может, уже не раз с кем-нибудь спорила… Проститутка… Он гадал, что же она скажет дальше. С Белазир было проще, Дахар-наблюдатель отметил, что в эту минуту Эйрис казалась ему более чужой, чем геды.
— Ты когда-нибудь хотел женщину, которую не имел права желать?
Испытывал влечение к сестре-легионеру или к горожанке?
Даже мальчишки говорили об этом только шепотом — на тренировочном дворе или в вельде. Женщине, если она не проститутка, не пристало интересоваться такими вещами.
— Ответь, Дахар. Приходилось ли тебе желать сестру-легионера?
В нем вспыхнул гнев.
— Ты болтаешь о том, чего не понимаешь!
К его величайшему удивлению, Эйрис громко, искренне рассмеялась.
— То же самое мне сказала Джехан в вельде. Должно быть, так говорят учителя ваших легионеров, правда?
Конечно, это было так, но ее смех, который вдруг напомнил насмешки Тея, только распалил гнев джелийца. И это говорит она…
Эйрис перестала смеяться и вздохнула:
— О, Дахар. У вас нет ни ухаживаний, ни любви, ни настоящего секса…
Глупцы, вы сами себя обделили!
Несмотря на смущение и гнев, он расслышал в ее голосе ноты неподдельного сожаления. Она повернула кресло к выходу, но Дахар схватился за дверную ручку.
— Дай мне выйти, — велела Эйрис. Теперь в ее голосе звучал гнев — отражение гнева жреца. Она приготовилась к бою.
— Нет.
— Почему? Или ты собираешься взять меня насильно? Исстрадался без своих проституток, да? Когда ты был у них в последний раз? Неймется?
— Ты сама говоришь как проститутка!
— Почему?
Вопрос, заданный гневным, обвиняющим тоном, потряс его. Дахар вдруг осознал, что рассуждать о сексуальном поведении человека для Эйрис — то же самое, что изучать его анатомию. И если он сумел забыть все, что раньше знал о медицине, то сумеет забыть и все, что знал о сексе. Она хотела говорить обо всем откровенно, хотела, чтобы ее друг принял свободу секса, как принял предложенную гедами свободу духа.
Дахар вдруг почувствовал себя униженным, ибо понял, что был в ее представлении гибче, способнее, дальновиднее, чем на самом деле.
— Пропусти меня.
— Нет. Пожалуйста, Эйрис, не уходи.
Она услышала в его голосе что-то новое. Они долго стояли неподвижно, едва различая друг друга в темноте. Наконец она снова заговорила, и голос ее стал теплее и нежнее.
