Звезда по имени Галь. Заповедная зона - Желязны Роджер Джозеф (читать книги бесплатно полностью TXT) 📗
— Нету больше линжени. — И показала на летное поле, заполненное черными и разноцветными кораблями. — Линжени. — Сжала руки, ладонь к ладони, и сникла, устало опустились плечи. — Нету больше линжени.
Сирина застыла, ошеломленная. Знало бы наше верховное командование! Нету больше линженийцев с их грозным, сокрушительным оружием. Только и есть те, что приземлились, — нигде не выжидает чуждый мир, готовый прислать новые силы, когда не станет вот этих кораблей. Их не станет — и совсем не станет линженийцев. Только и нужно стереть с лица Земли вот эти корабли, пусть ценою тяжких, неизбежных потерь, — и генералы выиграют войну... и уничтожат целый народ.
Должно быть, линженийцы явились искать — или потребовать — прибежища. Соседи, которые побоялись просить, а может, им не дали времени попросить. С чего началась война? Кто в кого стрелял первый? Знает ли кто-нибудь наверняка?
Неуверенность эту Сирина принесла домой вместе с пустой корзинкой. Рассказать, рассказать, рассказать, шептала под ногами трава, пока она поднималась на холм. Расскажи — и кончится война. Но чем кончится, как? мысленно вскрикнула Сирина. Уничтожим мы их или приютим? Как? Как?
Убить, убить, убить, скрипело под ногами, когда она ступила на усыпанный гравием внутренний двор. Убить чужаков... ничего с ними общего... не люди... сколько наших пало смертью храбрых.
А сколько их пало смертью храбрых? В сбитых, объятых пламенем кораблях... бесприютные... обездоленные... лишенные детей?
Сирина дала Крохе новую игру-головоломку и книжку с картинками и ушла в спальню. Села на кровать, остановившимся взглядом встретила свое отражение в зеркале.
Но дай им соленой воды, и их станет больше... и отдать все наши океаны, хоть они и говорят, что океаны не годятся. Их станет больше, больше, и они захватят наш мир... оттеснят нас... вытеснят... подавят.
А их мужчины... и наши. Вторую неделю совещаются и никак не сговорятся. Где же им сговориться! Они боятся выдать себя друг другу. В сущности, ничего они друг о друге не знают. Они и не пробовали узнать хоть что-то по-настоящему важное. Ручаюсь, никто из наших мужчин понятия не имеет, что линжениец умеет сомкнуть ноздри и сложить уши. И ни один линжениец понятия не имеет, что мы посыпаем нашу еду тем, без чего они вымирают.
Сирина не представляла себе, сколько времени она так просидела: наконец ее разыскал Кроха и потребовал ужина, а потом она потребовала, чтобы он лег спать.
Она чуть с ума не сошла от сомнении, пока не вернулся домой Торн.
— Ну вот, — сказал он, устало опускаясь в кресло. — Почти уже кончено.
— Кончено! — В Сирине вспыхнула надежда. — Значит, вы достигли...
— Тупика мы достигли, мертвой точки, — угрюмо сказал Торн. — Завтра встречаемся в последний раз. Еще одно окончательное «нет» с обеих сторон — и крышка. Опять начнется кровопролитие.
— Ох, нет, Торн, нет! — На миг Сирина зажала рот стиснутым кулаком. Нельзя нам больше их убивать! Это бесчеловечно! Это...
— Это самозащита, — резко, с возмущением оборвал ее Торн. — Пожалуйста, Рина, на сегодня хватит. Избавь меня от твоего прекраснодушия. Мы и так слишком неопытны в переговорах с противником, это наши враги, а не милые домашние кошечки и собачки. Идет война, и мы должны победить. Только впусти к нам линженийцев, и они захватят всю Землю, станут кишеть как мухи!
— Нет, нет, — прошептала Сирина, в ней всколыхнулись все тайные страхи, слезы так и хлынули. — Ничего они не захватят! Не захватят! Неужели?..
Давно уже ровно дышал рядом спящий Торн, а Сирина все лежала без сна, глядя в невидимый во тьме потолок. И на грифельной доске темноты старательно выводила слово за словом.
Рассказать — и война кончится.
Либо мы поможем линженийцам... либо их уничтожим.
Промолчать. Переговоры прервутся. Опять будет война.
Мы понесем тяжкие потери — а линженийцев уничтожим.
Миссис Рози мне верит.
Кроха любит Дувика. И Дувик его любит.
Потом слабый огонек-мольба, который едва не погасили мучительные сомнения, вновь ярко вспыхнул, и Сирина уснула.
Наутро она отослала Кроху поиграть с Дувиком.
— Играйте у пруда с золотыми рыбками, — сказала она. — Я скоро приду.
— Ладно, мамочка. А ты принесешь пирожных? -лукаво спросил Кроха. — Дувик с у-до-воль-ствием ест пирожные.
Сирина рассмеялась.
— Один мой знакомый Кроха тоже с у-до-вольствием ест пирожные. Беги, лакомка! — И она шлепком вытолкнула его из дверей.
— До свиданья, мамочка! — крикнул он на бегу.
— До свиданья. Будь умницей.
— Буду.
Сирина следила за сынишкой, пока он не скрылся под холмом, потом пригладила волосы, облизнула пересохшие губы. Шагнула было к спальне, круто повернулась и пошла к парадной двери. Встреться она взглядом хотя бы только со своим отражением в зеркале, решимость ей изменит. Она постояла, держась за ручку двери, — смотрела, как ползет стрелка, отмеряя нескончаемые пятнадцать минут... теперь Кроха наверняка за оградой... Сирина распахнула дверь и вышла из дому.
Улыбка послужила ей пропуском из жилого квартала к зданию штаба. Изобразив на лице деловитую уверенность, она прошагала к крылу, где шли переговоры, и тут мужество ей изменило. Она медлила вне поля зрения часовых, сжимала руки, собираясь с духом. Потом расправила складки платья, провела рукой по волосам, из каких-то потаенных источников силы извлекла подобие улыбки и тихонько, на цыпочках ступила в вестибюль.
И вмиг ощутила колючие взгляды часовых, будто бабочку накололи на булавку. Прижала палец к губам, призывая к молчанию, и на цыпочках подошла.
— Здравствуйте, Тернер. Привет, Франивери, — прошептала она.
Стражи переглянулись, и Тернер негромко прохрипел:
— Вам сюда не положено, мэм. Пожалуйста, уходите.
— Я знаю, что не положено. — Сделать виноватое лицо было совсем нетрудно. — Но, Тернер, я... мне так хочется посмотреть на линженийцев! — Тернер уже открыл рот, но она не дала ему вымолвить ни слова: — Да, конечно, фотографии я видела, но мне ужасно хочется увидать живого, настоящего. Я только одним глазком, можно? — Она скользнула поближе к двери. — Только загляну в щелку, тут ведь приоткрыто!
— Приоткрыто, верно. Такой приказ, — отрубил Тернер. — Но, мэм, нам не велено...
— Одним глазком? — упрашивала Сирина, сунув палец в щель. — Я тихо, как мышка.
Она осторожно, чуть-чуть расширила щелку, рука ее прокралась внутрь, нащупала ручку, кнопку автоматического замка.
— Но, мэм, отсюда вам все равно их не увидеть.
Сирина рванула дверь, молнией метнулась внутрь, нажала кнопку и захлопнула дверь, почудилось — позади прокатился гром, потрясший все здание. Не дыша, боясь думать, она промчалась через приемную в зал заседаний. И в испуге, споткнувшись, замерла, обеими руками ухватилась за спинку подвернувшегося на дороге стула, ощутила на себе взгляды всех, кто тут был. Торн порывисто встал — суровый, властный, словно закованный в броню, не узнать его.
— Сирина! — крикнул, будто не поверил глазам. И снова поспешно сел.
Сирина шла, огибая стол, упорно отводя взгляд от чужих пронизывающих взглядов — в нее впивались глаза голубые и карие, черные и желтые, зеленые и лиловые. Дошла до конца, повернулась, пугливо оглядела блестящую пустыню огромного стола.
— Господа... — Голос был еле слышен. Сирина откашлялась. — Господа.
И увидела: генерал Уоршем сейчас заговорит, лицо у него жесткое, незнакомое, слишком тяжко бремя ответственности. Сирина оперлась ладонями на полированную поверхность стола.
— Вы собираетесь прекратить переговоры, да? Вы сдаетесь! — Переводчики направили в ее сторону микрофоны, их губы зашевелились в такт ее словам: — О чем вы тут все время говорили? О пушках? О сражениях? Подсчитывали потери? Дескать, если вы с нами поступите вот так, мы вам ответим эдак? Не знаю! — Она помотала головой, ее передернуло. — Не знаю я, как совещаются на высшем уровне. Знаю только, что я учила миссис Рози вязать и показала, как резать лимонный торт... — Она видела, переводчики в недоумении листают свои справочники. — И я уже знаю, зачем они прилетели и что им нужно!
