Фаэты(без ил.) - Казанцев Александр Петрович (книги хорошего качества .TXT) 📗
— Приморские люди еще дикие и глупые. — Чичкалан презрительно скривил губы.
— Они не умеют строить ни пирамид, ни городов и даже не играют в мяч. Они живут на берегу моря и ловят морских животных, называя их рыбами, а также «бегающее мясо» в лесу, не помню, как они его называют. Не зная истинных богов, поклоняются великому вождю всех лесных зверей — ягуару. И у них нет пульке. Но кагарачи не боятся ни моря, ни леса. Если их не трогать, они безобидны.
Мы с интересом слушали болтовню Чичкалана, стараясь представить себе еще одну народность Земли.
Нот Кри стал убеждать меня:
— Раз приморские жители ловят живые существа, обитающие в море и в лесу, чтобы убить и съесть их, то они ничем не лучше людей Толлы с их жертвенными камнями. Вот если бы мы нашли расу разумных, подлинно близкую марианам по заложенным в ней наследственным чертам характера, тогда с нею был бы смысл установить контакт. А сейчас, поскольку такой надежды нет, надо лететь обратно на Мар, чтобы предоставить свой корабль «Поиск» для экспедиции на Луа, дабы взрывами распада изменить ее орбиту и предотвратить столкновение планет. Наша Миссия выполнена, раз мы установили, что на Земле обитает раса разумных, которую надо спасти.
— Ты говоришь сердечно. Нот Кри, — сказала Кара Яр — Ты не ставишь спасение людей в зависимость от их родства с фаэтами, но все же ты не прав. Мы не сумели передать людям знаний, не смогли помочь им изменить их общественное устройство на более справедливое.
Это было верно. Мы ничего не добились. Очевидно, нельзя навязать людям доброту и миролюбие с помощью ложных богов, ибо нельзя строить добро на лжи!
Расстояние, которое Чичкалан после плена преодолевал в течение года, «Поиск» пролетел раньше, чем солнце успело зайти за горизонт.
Мы увидели в сумерках на берегу моря огни поселения и опустились неподалеку в горах, осветив ярким лучом место посадки среди скал.
Голые утесы, черные и рыжие, без всякой растительности, чем-то напоминали нам родной Мар. Здесь, на недоступной высоте, мы пробыли ровно столько, чтобы с помощью Чичкалана научиться говорить на языке кагарачей.
Чичкалан разведал внизу сельву и нашел жилище охотника, одиноко жившего с семьей.
У меня созрел план действий, который Чичкалан испуганно отверг, а все остальные не одобрили. Однако я решил поступить именно так, вопреки общему мнению. Эра Луа вызвалась идти со мной.
Взяв с собой предметы, которые могли бы заинтересовать первобытного охотника и его семью, — металлические ножи, острия, годные для копий, яркие безделушки, мы с Эрой подкрались к жилищу, сложенному из больших листьев.
Мы положили на пороге хижины наши приношения, а сами легли на землю около тлеющих головешек потухшего костра и беспечно уснули. Мы не притворялись, мы не хотели лжи.
Гиго Гант еще не оправился от раны. Ива осталась с ним в корабле, а Кара Яр с Чичкаланом и Нотом Кри издали наблюдали за нашим безумным поступком. Парализующие пистолеты на большом расстоянии были бесполезны.
Я проснулся от укола в горло. Открыв глаза, я увидел золотокожего мужчину с накинутой на плечи шкурой и маленьким ярким перышком в спутанных седеющих волосах. Он приставил к моему горлу каменное острие копья.
Я улыбнулся ему, зевнул и повернулся на бок. Сквозь полусомкнутые веки я увидел прекрасную девушку с огненными волосами в одеянии из шкуры ягуара. Она стояла с занесенным копьем над спящей Эрой Луа. Они могли бы уже убить нас, если бы хотели. Мой расчет на этот раз был верен.
Люди примитивные, воспитанные на жестокостях каждодневной борьбы и убийств животных, они лишали их жизни из необходимости, для пропитания, а не ради самого процесса убийства. Они, конечно, не раз сражались и с себе подобными, но лишь защищая свой домашний очаг. И вдруг они увидели перед порогом своей хижины двух безоружных белокожих незнакомцев, ничем не угрожавших им, а мирно спавших у потухшего костра, к тому же положивших на порог их хижины бесценные сокровища. Было над чем задуматься и удержать копья.
Целый выводок ребятишек высыпал из хижины. Они накинулись на блестящие вещицы, приведшие их в неистовый восторг.
Я все еще чувствовал наконечник копья на шее. Раздраженным движением спящего я отвел копье в сторону и сел.
Дикарь отскочил, не зная, что я буду делать дальше. Пристальным взглядом черных глаз он следил за каждым моим движением.
Я улыбнулся и пожелал ему счастливой охоты.
Услышав родную речь, охотник растерялся.
Эра Луа тоже села и протянула угрожавшей ей копьем девушке красивое ожерелье из марианских камней, которое сняла со своей шеи.
Возможно, когда-нибудь на Земле люди высоких цивилизаций, идя к своим младшим братьям, рискнут так же найти прямой путь к простодушным диким сердцам, как это сделали мы с Эрой Луа. Я был бы счастлив, если бы это когда-нибудь повторилось (Именно так поступил в XIX веке русский путешественник Миклухо-Маклай, сразу став другом папуасов).
Детишки вырывали друг у друга волшебные кругляшки, дивясь, что видят в них кого-то живого, хотя за вещицами никого не было. Охотник нахмурился, прикрикнул на них, отнял прежде всего ножи и острия для копий, принявшись их рассматривать сам с тем же радостным удивлением, с каким только что смотрели на них дети. Потом он попробовал пальцем отточенные лезвия, покачал головой и вдруг, выдернув из волос яркое перышко, протянул его мне.
Девушка в шкуре ягуара, оттенявшей ее красоту, такая же стройная, как и стоящая рядом с ней Эра Луа, примеряла новое ожерелье. Улыбка сделала ее лицо мягче и миловиднее, несмотря на резко очерченные скулы. Вдруг рыжая девушка бросилась в сельву. Через мгновение оттуда послышалось рычание, шум и крики.
Охотник и мы с Эрой поспешили на помощь. Выяснилось следующее. Охотница хотела сорвать для Эры Луа диковинный цветок и, взволнованная встречей с чужеземцами и их подарками, забыла обычную осторожность. Притаившийся ягуар прыгнул на нее с дерева — она лишь успела крикнуть — и подмял под себя.
Но рядом, в чаще, с не меньшим искусством, чем ягуар, притаились Кара Яр с Чичкаланом. Пока землянин замер в священном трепете перед вождем зверей, Кара Яр с чисто марианской реакцией прыгнула к зверю и поразила его лучом пистолета.
Пятнистый хищник неподвижно лежал на своей жертве, и его пестрая шкура сливалась с ее одеянием.
Кара Яр, зная, что зверь парализован, ухватила его за задние лапы и оттащила в сторону. Девушка удивленно взглянула на нее и, вскочив, прикончила ягуара ударом копья в сердце. Потом гордо встала ногой на поверженного зверя, опираясь на копье, презрительно глядя на Чичкалана и настороженно — на Кару Яр.
— Гостья кагарачей рада была помочь смелой охотнице, — сказала на местном наречии Кара Яр.
— Жизнь Имы принадлежит чужеземке, ухватившей свирепого вождя сельвы за лапы, — с достоинством ответила та, срывая с лианы яркий цветок и поднося его Каре Яр.
Кара Яр протянула ей пистолет.
— Это невидимое копье, — сказала она. — Оно не убивает, а усыпляет.
— Спящий ягуар лучше прыгающего, — заметил Чичкалан.
Дочь передала пистолет отцу. Тот внимательно рассмотрел его, потом почтительно взглянул на всех нас, пришельцев.
— Хигучак, лесной охотник, — не без гордости сказал он. — У него ничего нет, кроме жизни. Но она принадлежит пришельцам, которые имели невидимое копье, но не бросили его ни в Хигучака, ни в Иму, ни в детей или старуху. В лесу нет ничего выше дружбы. Пусть пришельцы примут ее от охотника лесов и его дочери.
Так начались наши новые отношения с людьми.
У Имы было восемь иди девять младших братьев и сестер. Это были веселые и жизнерадостные существа, необычайно любознательные и беззастенчивые. Они интересовались всем: и нашими лицами, которые ощупывали, удивленно теребя мою бороду, взбираясь ко мне на колени, и нашей одеждой, и нашим снаряжением.
Самой робкой оказалась мать Имы и всех этих ребятишек, худая и сгорбленная, седая скуластая женщина.
