Тот, кто пользовался вселенной - Фостер Алан Дин (книги онлайн без регистрации полностью .TXT) 📗
Шли месяцы, жизнь вошла в колею. Ничего не было слышно о тремованах, хотя наблюдения непрестанно велись роботами на станциях автоматического наблюдения. Торговля процветала в мирной обстановке, воцарившейся между мирами. Уэл и человечество стали еще ближе друг к другу.
Несмотря на протесты, Киис ван Лу-Маклин был избран Арбитром на второй пятилетний срок. Когда же, наконец, в возрасте восьмидесяти семи лет, еще полный сил, он отказался переизбираться на новый срок, его уход в отставку был ознаменован празднованиями, воздаванием всевозможных почестей и наград. Люди и ньюэлы превратили бы и его день рождения в великолепный праздник, если бы только знали, когда именно этот день рождения. Этого не знал и сам виновник торжества.
Чэхил Райенз перешел на более спокойную работу в Уэлской Академии Ментальных Наук. Он уже был пожилым по меркам Уэла, когда обратился с просьбой разрешить ему увидеться с великим человеком. К его собственному удивлению, просьба его была удовлетворена. Да и у Лу-Маклина, наверное, свободного времени теперь было более, чем достаточно. Он не поменял свой дом. Ему предложили для обитания целую Луну, но он предпочел остаться на небольшом острове у южного берега.
Море вовсе не изменилось, думал Чэхил, когда маркар нес его к острову. В конце концов, есть постоянные и неменяющиеся со временем вещи.
Система безопасности на острове стала не столь очевидной, как некогда, много лет назад, во время первого визита Чэхила в святая святых. Но она не стала менее эффективной. Остров жил полной жизнью, движение на нем было весьма оживленным. Хотя Лу-Маклин и отошел от общественной жизни, дела требовали его прежнего внимания.
Даже комната встреч была в основном прежней: мебель, выгибающееся наружу окно с видом на океан, отлично отполированный пол, выложенный деревянной мозаикой. И вот перед ним стоит Киис ван Лу-Маклин. Он не был шокировав изменениями во внешности человека. Ведь лицо его не сходило с экранов Галактики в течение полувека.
Мощная верхняя часть его торса, казалось, слегка усохла. Мускулистые руки стали тоньше, а кожа явно более дряблой. Тем не менее, человек передвигался энергично, хотя, может быть, и несколько медленнее, чем раньше. Искусственная кожа, покрывавшая металлические пальцы его левой руки, немного иначе отражала свет, чем кожа правой. И только одно это напоминало, что вся его левая рука до плеча сделана из бериллия.
Лу-Маклин протянул руку, чтобы обменяться приветствиями, и Чэхил ответил тем же. Волосы Лу-Маклина были уже наполовину седыми. Лет через десять станут совсем белыми, почти как кожа ньюэла. Но, несмотря на признаки увядания, человек был полон здоровья и энергии.
— Вы помните, Киис ван Лу-Маклин, как я в последний раз стоял здесь же, в этой же комнате?
— Мне кажется, что из всей расы Уэла вы один уж точно заслуживаете того, чтобы обратиться ко мне по имени, Чэхил Райенз. Все это было очень давно.
— Вы это помните, Киис?
— Конечно, помню. — Голос человека был таким же ясным и четким. Его полуприкрытые бирюзовые глаза всегда производили впечатление сонливости и равнодушия, подумал Чэхил.
Лу-Маклин слегка улыбнулся.
— Насколько я помню, тогда вы пришли сюда, чтобы убить меня. Но ушли с иными чувствами.
— Да, это так, — Чэхил скользнул к стене-окну, остановился, наблюдая за вечным движением океана. — Вы окружили себя таким количеством обмана и лжи, что правда оказалась надежно укрытой в равной степени и от ваших сородичей, и от Уэла. И, конечно, от меня тоже.
— Это все было необходимо, Чэхил. Много лет назад я объяснил, почему. И вы видите, как и все остальные, почему это было необходимо.
— Разве? Иногда я все же сомневаюсь.
— Психологу многое должно быть более очевидным, чем обыкновенным существам. Обе наши расы теперь связаны узами дружбы и мира, чтобы в случае необходимости вместе противостоять угрозе извне.
— Да, они на самом деле теперь крепко связаны друг с другом, и многие годы я размышлял над этим.
Другой человек уже давно бы устал от нежелания психолога видеть очевидное. Но не Лу-Маклин.
— Вы отрицаете, что этот союз принес взаимную выгоду обоим народам?
— Нет, никто не может этого отрицать. Но особенно выиграл от этого человек по имени Лу-Маклин.
— Я тоже не стану этого отрицать. Война — плохой бизнес, пусть даже несколько тупиц твердят обратное.
— О, да, бизнес! — Чэхил булькнул с горьким удовольствием. — Вы провели несколько выборных сроков на посту Арбитра, наблюдая за деятельностью обоих правительств. Таким образом вы закрепили свои позиции не только в качестве самого богатого и могущественного человека Галактики, но и самого уважаемого и почитаемого.
Меня это особенно поражает еще и потому, что все наши правительства, сориентированные на интересы Семейства, сильно отличаются от правительств человечества. У нас никогда не было ни императоров, ни диктаторов.
— Я не диктатор, — возразил Лу-Маклин. — Я никогда не добивался абсолютной власти.
— Конечно, вы не настаивали. Это повредило бы для вашему общественному имиджу, вашему предполагаемому альтруизму. Сама посылка, возможно, неверна. Но реальность все же такова. У вас столько власти, сколько вы захотите иметь в распоряжении.
— Больше у меня нет никакой власти. Я ушел в отставку и много лет назад покинул пост Арбитра.
Чэхилу нравилось ощущать под ногами упругий ковер. Он с силой прижался к нему щупальцами.
— Реальность, Киис! Я в некотором роде изучаю реальность. И я знаю совершенно точно, что Караманц, Первая мать Уэла, которая является нынешним Арбитром, обязана этим положением вашим коммерческим интересам.
— Я не контролирую Карам. Она прекрасный администратор. Она сама принимает решения.
— Но иногда спрашивает вашего совета, — добавил Чэхил саркастически.
Лу-Маклин подошел к столу, уселся и сложил руки на животе. Он не занимался укреплением мышц живота, как это делали многие старые люди. Излишки на этом месте у людей не почитались признаком красоты.
— Жаль было бы терять зря свой опыт. Невозможно пренебрегать своим чувством долга перед обеими расами и отказаться дать совет. У меня есть чему поучиться.
— Ну что за фарс! — пробормотал Чэхил по-ньюэльски, и раздраженно повернулся. — Кончайте, Киис. Вы объявили себя Императором союза между людьми и ньюэлами, — так признайте это! Не пытайтесь меня обмануть. Я наблюдаю за вами слишком долго. Правительство принимает многие решения, в которых вы не принимаете участия. Вам это невыгодно. Но они не делают ничего, что не было бы вами одобрено. Почему же надо прятаться за этой вуалью скромности? Вам это не идет!
— Мне нравится, — ответил Лу-Маклин на взрыв негодования Чэхила, — держаться в тени.
— В самом деле? Скажите мне, Киис, а что, если бы мне пришлось представить свои заключения, результаты компьютерной обработки Совету, который наблюдает за деятельностью правительства? Что сказали бы моралисты и любители свободы?
— Какая разница? — спокойно ответил Лу-Маклин. — Даже если они поверят вам и подвигнутся к действию, они все равно ничего не изменят. Вы, возможно, и найдете несколько союзников среди своих коллег, но обитатели сотни разных миров уже привыкли думать обо мне, как об отце. У меня сто шестьдесят биллионов друзей, Чэхил. Не думаю, что ваша теория принесет вам что-либо, кроме огорчения.
— Вы так и остались профессиональным убийцей, — сказал Чэхил. — Вы просто теперь признаны официально, но дела это не меняет. Это не меняет вашей сущности. Вы убивали, когда возникала необходимость защитить себя. Теперь же вы убили свободу двух рас.
— Ну и ну, что за выспренность, — сказал тот насмешливо. — Это не вяжется с вашим обликом ученого. — Напротив, и ньюэлы, и люди имеют сегодня значительно большую свободу, чем когда-либо. Свободу передвигаться между мирами и не испытывать опасения за свою жизнь, опасения столкнуться с предрассудками.
— Скажите мне, Киис ван Лу-Маклин, для вас лично значит ли это что-нибудь или это просто сопутствующий продукт вашей амбициозности? Вы всегда искали власти. Если бы в ваших интересах была война между нашими двумя расами, то вы развязали бы такую войну! Тремованы вынудили вас установить мир. Это стало необходимым, потому что было полезно вашему бизнесу, а вовсе не потому, что вы желали мира во имя мира.
