Т. 13 Число зверя - Хайнлайн Роберт Энсон (бесплатные серии книг txt) 📗

— А кто будет охранять тебя, пока ты готовишь ужин, Джейкоб? Нет уж. Лучше я искупаюсь утром.

А, черт! Мне так нужна была эта ванна. Я привыкла к душу по утрам, ванне по вечерам, биде по любому поводу. Сибаритка я, вот кто.

— Дорогая, здесь безопасно. Когда мы с Зебом выходили, мы искали следы. Их не было. Тогда-то мы и нашли дорогу на речку. Это же была бы естественная тропа на водопой, там были бы следы. Видимо, тут нет никакой крупной фауны.

Я уже заколебалась, но тут заговорила Дити:

— Папа, будет не четыре, а три ходки туда-обратно: у нас с Зебадией общая ходка. Но, капитан Хильда, если мы пойдем и вернемся все вместе, то опасность исключается. Это все мы, разумеется, занесем внутрь, машину запрем. — Она показала на вещи, приготовленные Джейкобом. Когда Джейкоб передавал багаж Дити, он отложил в сторону сковородку-саможарку, кое-какую посуду, продукты на ужин и завтрак, кусок брезента и попросил передать мне его большую просьбу: размещать продовольствие так, чтобы его легко было доставать.

Джейкоб поспешно сказал:

— Дити, я все так распланировал, чтобы ничего уже не переставлять. В той кастрюльке замочены сушеные абрикосы, в этой суп из пакетика. Внутри их просто не на что будет поставить.

— Но папа, если мы… — начала было Дити. Тогда я сказала:

— Ти-хо.

Я произнесла это тихо, но они умолкли: говорит капитан.

— Значит, так: Аю Плутишку без охраны не оставлять. Мои приказы больше не обсуждать. Во изменение ранее сказанного время ужина сокращается с сорока минут до двадцати пяти. Астронавигатору внести соответствующие изменения в график. За пять минут до ужина подать сигнал сиреной. Запираемся строго с заходом солнца. В углу за люком в переборке я поставила ночной горшок: машина не будет отпираться ни под каким видом до самого восхода. Вопросы есть?

— Есть, капитан. Где полотенца?

Час спустя я сидела на корточках в ручье и поспешно мылась, вся в гусиной коже. Когда я вылезла, Зебби стоял, отложив винтовку и держа в руках большое пушистое полотенце размером с меня, готовый меня в него закутать. Мне следовало бы потребовать, чтобы он вел себя, как положено часовому. Но я подумала, что у него на поясе все-таки остался пистолет, и к тому же он наделен этим шестым чувством, которое предупреждает об опасности. Никогда женщина не ощущает такую заботу о себе, как в тот момент, когда мужчина закутывает ее, вышедшую из воды, в большое полотенце. Мне не хватает силы характера, и ничего с этим не поделаешь. Всякую женщину можно купить, и большое пушистое полотенце в нужный момент — это как раз моя цена.

Зебби крепко растер меня, и я согрелась.

— Нравится, капитан?

— Здесь, у ручья, нет никакого капитана Хильды, Зебби. Очень нравится.

— Помнишь, как я тебя растирал в первый раз?

— Еще бы! В раздевалке при моем бассейне.

— Угу. Собирался тогда тебя трахнуть. Еще ни разу мне не давали от ворот поворот с таким тактом.

— Ты собирался меня трахнуть, Зебби? Правда?

Я бросила на него самый невинный взгляд, какой только смогла.

— Шельма, дорогая, я знаю, что тебе соврать ничего не стоит, как и мне. Когда человек делает вот так, даже полотенцем, — и он сделал так, — женщина точно знает, что у него на уме. Но ты не пожелала это заметить и дала мне от ворот поворот, не задев моего самолюбия.

— Сейчас я тоже не желаю это заметить, и мне это так же нелегко, как и тогда. Перестань, прошу тебя! — Он перестал. — Спасибо, дорогой. А то меня уже начало всю трясти. Зебби, как по-твоему, Дити не думает, что я все это устроила, чтобы остаться с тобой наедине? Я не хотела бы ее расстроить.

— Наоборот. Она выдала мне на тебя охотничью лицензию — на тебя, а не вообще на женщин — еще десять дней назад. В письменном виде.

— Правда?

— В письменном виде, чтобы можно было включить туда оговорку. Я не должен идти на риск огорчить Джейка.

— Что-то ты пока не пытался этой лицензией воспользоваться.

— Я воспринял ее как комплимент тебе и мне, поцеловал Дити и поблагодарил ее. Этому ты сама положила конец — тогда, четыре года назад. Но я время от времени задумывался почему. Я молод, здоров, ухаживаю за своими зубами, чищу ногти более или менее регулярно — и, кажется, тебе нравлюсь.

Почему я не подошел? Я не жалуюсь, дорогая, а просто спрашиваю.

Я попыталась объяснить ему, чем друг-мужчина отличается от любовника: первых так мало, а кандидатов во вторые хоть пруд пруди. Он выслушал, потом покачал головой.

— Это мазохизм.

— Разве так не лучше получилось? Я и вправду тебя люблю, Зебби.

— Знаю, Шельма. — Зебби повернул меня к себе лицом и посмотрел мне в глаза. — И я тебя люблю, и ты это тоже знаешь, — сказал он и поцеловал меня.

Поцелуй длился, словно ни он, ни я не собирались его прекратить. Полотенце соскользнуло с меня на землю. Я заметила это потому, что так стало лучше к нему прижиматься и намного приятнее ощущать на своем теле его руки, Зебби не целовал меня с такой страстью с тех пор, как я тогда подманила его, а потом отшила.

Я начала думать, почему я тогда так поступила. Потом стала прикидывать, сколько времени у нас еще осталось. Потом в точности узнала, сколько, — потому что завыла эта проклятая оглушительная сирена. Господь хранит Хильду, вот почему я держу его в своем штате. Но иногда он делает это довольно неуклюже.

Мы отпустили друг друга. Я надела Дитины кеды, натянула через голову одолженное мне платье, повесила полотенце на руку — девять секунд. Зебби уже снова держал винтовку наизготовку (так, кажется, это называется, — то есть в обеих руках).

— Пойдемте, капитан?

— Да, первый пилот. Зебби, а почему я снова стала капитаном? Только потому, что оделась? Да ведь тебе и раньше доводилось видеть этот старый кожаный мешок.

— Кожа тут ни при чем, капитан. Как говорит Дити со слов какого-то японца, «наготу часто видят, но никогда не замечают». Только я иногда замечаю, черт возьми, чтобы не сказать хуже. У вас прекрасная кожа, капитан. А снова стали капитаном вы тогда, когда я поднял с земли винтовку. Но я все время был начеку. Вы заметили, что, когда я вас вытирал, я приподнял вас и повернул так, чтобы мне оказаться лицом к берегу? Я был начеку даже тогда, когда уткнулся в вас носом… а в вас довольно приятно уткнуться носом, капитан Приемная Теща Хильда.

— В тебя тоже, Зебби. Но все еще Шельма, пока мы не дойдем до машины.

— Мы поднялись на обрыв. — Дай мне десять секунд отдышаться. Зебби…

— Да, Шельма?

— Тогда, четыре года назад… мне жаль, что я тогда пренебрегла твоим намеком.

Он похлопал меня по заду.

— Мне тоже, дорогая. Но все кончилось хорошо. И потом… — он улыбнулся этой своей неотразимой дурацкой улыбкой, — кто знает? Мы ведь пока еще не умерли.

Когда мы вернулись, Джейкоб хлебал суп.

— Вы опоздали, — заявил он. — Мы вас ждали.

— Вижу.

— Не слушай папу, капитан тетя, — вы пришли раньше на две минуты и семнадцать секунд. Вы уверены, что вам хватило времени отмыться?

— Мне вполне хватило времени на то, чтобы окоченеть. А тебе не холодно? — Дити почти весь день ходила голая, как и я: мы занимались потной работой. Но когда я видела ее в последний раз, она была одета. — Джейкоб, а нам с Зебби суп будет?

— Оставили чуточку. Возьмешь эту миску, когда я кончу, — вот, бери! Одной меньше мыть.

— А Зебадия возьмет мою — тоже вот, бери, — а я сняла комбинезон, потому что он грязный, а я чистая. Я пока еще не могу придумать, как бы нам устроить стирку. Корыта нет, греть воду не в чем. Что еще можно сделать? Тереть между камнями, как на фотографиях в «Нэшнл Джиогрэфик»? Что-то не верится.

К заходу солнца мы были уже в постели. Ая закрыла дверцы, и в машине стало совсем темно. Если верить Дити и Ае, до восхода оставалось десять часов и сорок три минуты.

— Дити, пожалуйста, скажи Ае, чтобы разбудила нас, когда солнце встанет.

— Есть, капитан тетя.