Окончательный диагноз - Уайт Джеймс (читать книги бесплатно полностью .TXT) 📗
Хьюлитт часто заморгал. Он помнил свою любимицу маленьким котенком. Он сам удивился внезапно охватившему его чувству потери и тоски. Краджаррон издал шипящий непереводимый звук. Хьюлитт понял, что тралтан пытается воспроизвести земное «кис-кис», только тогда, когда в дверном проеме возникла Снарф и медленно пошла к нему.
Все молчали как завороженные. Кошка остановилась, посмотрела на Хьюлитта и обошла вокруг его ног, принялась тереться о его лодыжки, изящно помахивая пушистым хвостом. Эту форму невербального контакта не стоило переводить. Хьюлитт присел, поднял кошку, прижал к груди, погладил. Кошка подняла хвост трубой и замурлыкала.
– Снарф, – пробормотал Хьюлитт. – Вот уж не ожидал тебя встретить снова. Как поживаешь?
Приликла подлетел поближе и констатировал:
– Эмоциональное излучение животного характерно для старого и очень довольного существа, не страдающего ни умственными, ни физическими расстройствами, которое в данный момент наслаждается тем, что его шерсть гладят. Если бы животное умело разговаривать, оно бы сказало, что поживает прекрасно и попросило бы вас продолжать его гладить. Друг Мерчисон, вы знаете, что вам делать?
– Безусловно, – ответила патофизиолог и вытащила из сумки сканер. – Краджаррон, Суррилтор, вы позволите? – И, обратившись к Хьюлитту, она добавила:
– Больно не будет, только подержите ее покрепче, пока я буду сканировать. На всякий случай я произведу запись.
Снарф, видимо, поняла, что ей предлагают новую игру. Она пару раз прикоснулась к сканеру лапкой, не выпуская когтей, а затем снова стала мурлыкать.
– Желаете ли забрать принадлежащего вам зверька, землянин Хьюлитт? – поинтересовался Краджаррон.
Оба тралтана смотрели на Хьюлитта во все глаза, и Хьюлитту не понадобилось выяснять, насколько сильно сейчас мандражирует Приликла, – он и так отлично понял, что установившийся межвидовой контакт слабеет на глазах.
– Спасибо, не хочу, – ответил он и отпустил Снарф на пол. – Кошке тут явно нравится, и вряд ли ей придется по душе другое место, но я вам очень признателен за эту встречу со старым другом.
Напряженность тут же спала. Приликла вновь обрел устойчивость, а Снарф, вспрыгнув на одну из массивных ног тралтана, перенесла свои ласки на Суррилтора. Несколько минут спустя, когда гости и хозяева обменивались вежливыми прощальными словами, дважды нежно прозвенел телефон, сигнализируя о вызове.
Это оказался доктор Гамильтон.
– Сожалею, что не могу ответить на ваши вопросы лично, доктор Приликла, – извинился он. – Стиллман, наверное, сообщил вам, что я в данное время нахожусь с инспекционной поездкой на Юннете. Возможность путешествовать – одна из прелестей моего пребывания здесь, ведь я единственный стоматолог-универсал. Так чем могу помочь?
Приликла принялся объяснять, что ему нужно от доктора Гамильтона, а хозяева-тралтаны, не желая становиться невольными слушателями их беседы, удалились в угол и загородились звукоизолирующим экраном. Хьюлитт не отводил глаз от экрана видеофона, изо всех сил пытаясь вспомнить лицо и голос стоматолога, но вспоминал только его блестящие инструменты и руки, торчавшие из рукавов белого халата. Наверное, ребенком он не слишком долго видел лицо врача, чтобы теперь вспомнить его.
– Я не забыл этот случай, – сказал Гамильтон. – Не потому, что это было так уж важно, а потому, что это был первый и единственный раз, когда меня попросили удалить зубы, которые не выпали естественным путем. Тогда я решил, что ребенок страдает избытком воображения, боязлив и боится боли, которая, на его взгляд, может возникнуть в том случае, если он примется выдергивать шатающийся зуб пальцами, ведь именно так поступают большинство детей. Я так понял, что бабушка привела ребенка ко мне именно затем, чтобы решить эту проблему. Процедура предстояла слишком незначительная для того, чтобы применять обезболивание, и потом, как я сейчас припоминаю, в истории болезни ребенка содержалось предупреждение, что в связи с аллергией обезболивающие ему противопоказаны. Причина аллергии тогда установлена не была.
– Мы и теперь ее не установили, – вступила в разговор Мерчисон. – А как вы поступили с зубами? – поинтересовалась она. – Сохранили ли вы их? Исследовали после удаления?
– Я не видел причин, зачем бы их исследовать, – ответил доктор Гамильтон. – Самые обычные детские молочные зубы, ничего из ряда вон выходящего. Кроме того, ребенок очень просил меня позволить ему забрать зубы с собой – не знаю, знакомы ли вы со сказочкой про зубную фею? Считается, что она дарит детям деньги за молочные зубы.
– Помните ли вы еще что-нибудь о том случае, друг Гамильтон? – спросил Приликла. – Что угодно, каким бы пустяком это вам ни показалось в то время.
– Простите, но больше ничего, – вздохнул стоматолог. – С тех пор я ни разу не видел этого ребенка, так что склонен предположить, что в дальнейшем его зубы выпадали естественным путем.
Последние слова Хьюлитт слушал вполуха: он припомнил кое-что еще насчет своих зубов – то, что совершенно вылетело у него из головы впоследствии, а вот теперь, слушая стоматолога, он вспомнил. Он никому об этом не рассказывал – ни тогда, ни потом, потому что все, как обычно, заявили бы, что у него слишком богатое воображение. А он даже ребенком терпеть не мог, чтобы его обвиняли во лжи.
– Друг Хьюлитт, – сказал Приликла, подлетев поближе к нему, – твое эмоциональное излучение, в котором сочетаются небольшое раздражение, напряженное внимание, осторожность и ожидание растерянности, позволяет мне предположить, что вы от нас что-то скрываете. Прошу вас, расскажите. Мы не будем смеяться над вами и не станем вызывать у вас смущение. Любые новые сведения в вашем случае могут оказаться ценными.
– Сомневаюсь, – промямлил Хьюлитт. – Но если вам так хочется, пожалуйста...
Пока Хьюлитт рассказывал, все молчали и внимательно слушали, только Нэйдрад издала отрывистый непереводимый звук. Тягостное молчание нарушил Приликла.
– Доктор Гамильтон об этом не упомянул, – заметил эмпат. – А вы кому-нибудь показали зубы? Разговаривали с кем-нибудь о них?
