Астронавты в лохмотьях - Шоу Боб (книги онлайн TXT) 📗

– Понимаю. – Джесалла облокотилась на одну руку и смотрела на него сверху. В сумраке ее лицо было невыразимо прекрасно. – Толлер, ты любишь меня?

Он почувствовал, что достиг конца путешествия, длившегося всю жизнь. – Да.

– Я рада. – Она села и начала раздеваться. – Потому что хочу от тебя ребенка.

Толлер поймал ее за запястье и ошеломленно улыбнулся, не веря своим ушам.

– Что ты делаешь! Прямо за этой перегородкой у горелки сидит Чаккел.

– Ему нас не видно.

– Но нельзя же так…

– Меня это не волнует. – Джесалла прижалась грудью к руке Толлера, сжимавшей ее запястье. – Я выбрала тебя в отцы моего ребенка, и у нас, может быть, совсем мало времени.

– Ничего не выйдет. – Толлер откинулся назад на одеяло. – Я просто не в состоянии заниматься любовью в таких условиях.

– Ты думаешь? – Джесалла села на него верхом, прижалась ртом к его губам и стала мять руками его щеки, терпеливо стараясь разбудить в нем ответную страсть.

Глава 20

С высоты двух миль экваториальный континент Верхнего Мира выглядел совершенно доисторическим. Толлер некоторое время отрешенно пялился на простершийся внизу ландшафт, пока наконец не понял, почему ему пришло в голову именно это определение. Дело было не столько в полном отсутствии городов и дорог – первое доказательство необитаемости континента, – сколько в однородном цвете равнин.

Все, что он до сих пор видел сверху, так или иначе отражало принятую на Мире шестипольную систему. Все культуры и злаки размещались параллельными полосами, цвета которых менялись от бурого до зрелого желтого через несколько оттенков зеленого. Здесь же поля были просто… зелеными, и перед Толлером блестели залитые солнцем одноцветные просторы.

«Нашим фермерам придется заново начинать отбор семян, – подумал он. – А всем горам, морям и рекам надо будет давать названия. Это и в самом деле начало жизни на новой планете. А меня, наверно, при этом не будет…»

Вспомнив о насущных проблемах, Толлер перенес свое внимание на рукотворные объекты. Два других корабля королевского рейса находились намного ниже; корабль Пау-ча – чуть в стороне, и у его перил толпились пассажиры, мысленно путешествующие по неизведанной планете.

На корабле Леддравора одинокий Илвен Завотл устало сгорбился у рычагов управления. Сам принц, должно быть, возлежал в пассажирском отсеке, как и во все время вояжа за исключением трагического эпизода два дня назад. Толлер подметил такое поведение принца и гадал, не страдает ли тот фобией к неограниченной пустоте, раскинувшейся вокруг миграционного флота. Если так, для Толлера было бы лучше, чтобы дуэль состоялась прямо на борту гондолы.

Ниже, в двух милях воздушного пространства, спускалась еще дюжина кораблей, их баллоны образовали неравномерную цепочку, которая все более вытягивалась к западу. Это означало, что в нижних слоях атмосферы дует умеренный ветер. Там, куда их несло, уже громоздились спущенные баллоны, из которых позже построят временный палаточный город. В бинокль Толлер, как и ожидал, разглядел на большей части приземлившихся кораблей военные знаки. Даже в суматохе бегства из Ро-Атабри Леддравор позаботился о мощной поддержке, намереваясь с первых же шагов по Верхнему Миру взять инициативу в свои руки.

Анализируя ситуацию, Толлер понял, что если он посадит корабль рядом с кораблем Леддравора, то останется в живых не дольше нескольких минут. Даже в случае его победы в поединке Толлера – по обвинению в гибели короля – схватят армейские. Единственный шанс выжить, хотя бы в первые несколько дней, Толлер получит, если задержит посадку и вновь взлетит, когда корабль Леддравора начнет приземляться. Милях в двадцати к западу виднелись лесистые холмы; если долететь до них, то, возможно, удастся скрыться там на некоторое время, пока Леддравор не организует его поиски.

Толлер понимал, что в его плане имелось слабое место: он во многом зависел от поведения пилота корабля Леддравора, которое невозможно было контролировать. Толлер не сомневался, что Завотл все поймет, когда увидит, что он мешкает с приземлением, но вот поддержит ли? И если даже захочет помочь, рискнет ли сделать то, чего от него ожидает Толлер? Завотлу придется спешно дернуть за отрывной канат и спустить баллон как раз в тот момент, когда Леддравор увидит, что враг ускользает, а что сделает принц во гневе, предсказать невозможно. Он убивал людей и за меньшие проступки.

Через ярко освещенное пространство Толлер посмотрел на одинокого Завотла, зная, что их взгляды встретятся, затем прислонился спиной к стенке гондолы и стал рассматривать Чаккела, который управлял горелкой в темпе спуска – один на двадцать.

– Принц, у земли сильный ветер, и я боюсь, что он потащит корабль, – сказал Толлер. – Вы, принцесса и дети должны приготовиться выпрыгнуть за борт до того, как мы коснемся поверхности. Это только кажется опасным. Вокруг гондолы снаружи имеется надежный выступ, на котором можно стоять, пока наша скорость не станет такой же, как у пешехода. Лучше спрыгнуть до посадки, чем оказаться в гондоле, когда она перевернется.

– Я тронут твоей заботливостью. – Чаккел исподлобья бросил на Толлера подозрительный взгляд.

Гадая, правильно ли он поступил, Толлер подошел к месту пилота.

– Мы скоро приземлимся, принц. Вам надо приготовиться.

Чаккел кивнул, освободил сиденье и неожиданно сказал:

– Я до сих пор помню, как увидел тебя впервые среди сопровождающих Гло. Никогда бы не подумал, что дойдет до такого!

– Магистр Гло был прозорлив, – ответил Толлер. – Судьбе следовало бы позволить именно ему привести нас сюда.

– Да, наверно. – Чаккел бросил на Толлера еще один проницательный взгляд и пошел туда, где Дасина с детьми готовилась к приземлению.

Толлер сел и, взяв управление горелкой, отметил, что грузик-указатель на измерителе высоты вернулся к нижней отметке. По размерам Верхний Мир меньше Мира, поэтому он думал, что гравитация там окажется слабее. Но Лейн считал иначе: «У Верхнего Мира плотность выше, поэтому все будет весить там столько же, сколько на Мире».

Толлер покачал головой и грустно улыбнулся, отдавая брату запоздалую дань уважения. Откуда Лейн так твердо знал, чего следовало ожидать? Главным в жизни брата была математика, и Лейн навечно останется для него закрытой книгой, как, похоже, и…

Он взглянул на Джесаллу; она уже час неподвижно стояла у внешней стенки их отсека, полностью поглощенная расстилавшимися внизу просторами новой планеты. Все это время узел с пожитками висел у нее на плече, поэтому казалось, что ей не терпится ступить на Верхний Мир и начать строить будущее для себя – и ребенка, которого они с ней, возможно, зачали.

Глядя на нее, стройную, прямую и решительную, Толлер испытывал весьма сложные и противоречивые чувства.

В ту ночь, когда она пришла к нему, он практически не сомневался, что не сможет быть мужчиной. На него давили усталость и чувство вины, нервировало присутствие Чаккела, управлявшего горелкой всего лишь в нескольких футах от них. Но Джесалле было виднее. Она действовала со страстью, искусством и воображением, покоряя его своим изящным телом и чувственными поцелуями, пока для Толлера не исчезло все, кроме желания любить эту женщину. Вплоть до кульминационного момента она оставалась сверху, затем умудрилась незаметно перевернуться и, приподняв лоно, обхватила Толлера ногами, сохраняя такое положение несколько минут.

Только потом, когда они разговаривали, он понял, что она сделала все, чтобы увеличить возможность зачатия.

Сейчас Толлер не просто любил ее, но отчасти и ненавидел за некоторые планы, о которых она рассказала ему в ту ночь, в сумраке, прорезаемом вспышками метеоров. Дже-салла не утверждала прямо, но весьма прозрачно намекнула, что ей претят правила этикета и она собирается бросить вызов условностям ради будущего ребенка.

В обстановке старого Колкоррона ей казалось, что для ее отпрыска будут наиболее благоприятны качества, которыми обладал Лейн Маракайн, поэтому она вышла за него. Она любила Лейна, но Толлера оскорбляло, что она любила его не бескорыстно.