Колокол Солнца - Казанцев Александр Петрович (книги серии онлайн .txt) 📗
- Бедняга, ты в забытье здесь прозябаешь тридцать лет!
- Я не терял времени, монсеньор, иначе не состоялась бы наша встреча! Наш разговор...
- Наш разговор? Он не коснулся еще твоей склонности к звездам.
- Вы хотите осудить меня за это?
- Нет. Ты сам писал, что влияние далеких звезд на нас неощутимо мягко и наша воля может им противостоять. За это церковь тебе многое прощает.
- И хочет знать, чему противопоставить волю?
- Ты почти угадал.
- Я понял вас, учитель. Как жаль, монсеньор, что вас привели ко мне звезды, а не Солнце!
- Напрасно ты противопоставляешь звезды Солнцу. Они все едины небесные светила.
- Не рознь светил небесных я имел в виду, а лишь причину, заставившую вас найти меня.
- Пусть моя просьба составить гороскоп не оскорбит тебя, защищенного любовью к людям.
- Просьба - это просьба, не приказ. Она взывает к добру, от кого б ни исходила. Ее исполнить - долг. Мне нужно лишь узнать год, месяц и число рождения человека, судьбу которого должно угадать по звездам.
- Так запиши, сын мой.
И кардинал Спадавелли сообщил узнику все, что необходимо было знать астрологу для составления гороскопа.
Кампанелла побледнел, но старался овладеть собой. Он понял, что кардинал приехал, чтобы узнать, что уготовил Рок самому святейшему папе Урбану VIII, хотя имени его не произнес никто из них.
Кампанелла проницательно взглянул на кардинала. Пусть он согнут годами, но взгляд его горит. Неужели он пожелал узнать срок перемен на святом престоле и не назовут ли его имени во время новых возможных выборов, когда всех кардиналов запрут в отдельных комнатах Ватикана и не выпустят до тех пор, пока не совпадет названное ими имя нового папы?
Кардинал Антонио Спадавелли опустил свои жгучие глаза. Но думал он о другом, о том страшном дне, когда ему, тогда еще епископу Антонио, удалось предотвратить жестокую и позорную казнь мыслителя, чьи мысли он опровергал, не отказывая им в светлом стремлении к благу людей. Тогда несчастный, измученный Томмазо был почти без чувств и не узнал его среди инквизиторов и палачей, вынужденных подчиниться представителю папского престола, наложившего потом на них епитимью за пользование нехристианскими способами дознания, отбивших за эту провинность положенное число поклонов.
Но кардинал Антонио Спадавелли ничего не сказал об этом своему бывшему ученику и ныне несгибаемому противнику в споре. Благословив опального монаха, он оперся на посох, встал и отворил незапертую пока тюремную дверь.
ЧЕСТЬ И КОВАРСТВО
Велика была власть главы католической церкви папы. Государи считались с ним, искали в нем опору и в интересах церкви вступали в войны, кровь верующих лилась рекой, не столько за истинную веру, сколько за влияние тех, кто ее представляет в одном или другом лагере.
И бились католики с последователями Лютера в германских государствах, в Дании и в Швеции, с гугенотами во Франции, с непокорными папской власти англичанами.
И когда во Франции вождь удачливых в ту пору гугенотов Генрих Наваррский взошел на престол, ему все же пришлось принять католичество и с благословения папы стать католическим королем Генрихом IV, правда оговорившим некоторые привилегии своим былым соратникам-единоверцам. Однако кинжал фанатика, к удовлетворению Ватикана, покончил с королем Генрихом IV. А к слабому, потом оказавшемуся на его престоле Людовику XIII заботой папы был приставлен возведенный им в кардиналы Ришелье. В 1624 году одновременно с назначением его первым министром Франции, несмотря на его духовный сан, ему было присвоено высшее для всех стран военное звание генералиссимуса.
И беспредельной стала власть истинного правителя Франции кардинала Ришелье, умного, коварного и льстивого. Когда же после подавления крестьянских бунтов и усмирения строптивых вассалов он достиг вершины своего могущества, ему уже мало стало покорной Франции с ее послушным королем, опутанным кардинальской лестью. Его высокопреосвященство не столько в интересах папы, сколько ради европейской гегемонии втянул Францию в Тридцатилетнюю войну с истощенными уже ею странами. Король же, предоставив кардиналу все государственные и военные заботы, предавался развлечениями, восторгаясь лихими проделками своих мушкетеров, и смотрел сквозь пальцы на их дуэли с гвардейцами кардинала, в особенности если они были удачны для мушкетеров и неприятны его высокопреосвященству.
Король считал, что путь в высшее общество прокладывается шпагой, и прекрасно знал, что кардинал уважает тех, кого несет на своих крыльях Удача. К тому же искусники фехтования к которым без достаточных оснований причислял себя и король, настоятельно требовались Франции, поскольку скорого окончания войны не предвиделось.
Ришелье отлично понимал, что преданность - дитя личной выгоды, потому был так же щедр к тем, кто верно служил ему, как беспощаден к врагам, впрочем, всегда готовый привлечь их на свою сторону.
Кардинальский дворец на площади, куда вливалась улица Сен-Онорэ, стала пристанищем тех, кто добивался милости всесильного кардинала, карабкаясь по лестнице благополучия.
В богатых залах толпились и пропахшие потом суровые воины с торчащими усами в пыльных камзолах и грязных ботфортах, и искушенные в дворцовых интригах, надушенные аристократы в богатых одеждах с кружевными панталонами.
Грубая сила сочеталась здесь с искусством лести, солдатские шутки с кичливостью и изяществом манер вельмож.
Среди этой пестрой толпы бесшумными тенями сновали скромные монахи с опущенными глазами, в сутанах, опоясанных вервием, при их отрешенности от всего суетного, мирского излишне внимательные ко всему, что говорилось вокруг.
По настоятельному совету своего неизменного помощника и земляка итальянца Мазарини кардинал Ришелье решил пополнить своих сторонников из числа самых отменных дуэлянтов. Ему надоели насмешки короля за вечерней шахматной партией по поводу очередных побед мушкетеров над гвардейцами в поединках, которые не наказывались королем. Потому и потребовались теперь его высокопреосвященству сорвиголовы, не менее отважны, чем те, которые служили в роте мушкетеров.
