Гадкие лебеди - Стругацкие Аркадий и Борис (мир книг TXT) 📗
Доктор Р. Квадрига вдруг расплакался и схватил Виктора за руку.
– Ночевать, – сказал он. – Ко мне. А?
Виктор немедленно налил ему джину. Р.Квадрига выпил, вытер под носом и продолжал:
– Ко мне. Вилла. Фонтан есть. А?
– Фонтан – это у тебя хорошо придумано, – заметил Виктор уклончиво.
– А что еще есть?
– Подвал, – печально сказал Квадрига. – Следы. Боюсь. Страшно. Хочешь
– продам?
– Лучше подари, – предложил Виктор.
Р. Квадрига заморгал.
– Жалко, – сказал он.
– Скупердяй, – сказал Виктор с упреком. – Это у тебя с детства. Ну и подавись своей виллой. Виллы ему жалко!
– Ты меня не любишь, – горько констатировал доктор Р. Квадрига. – И никто.
– А господин Президент? – агрессивно спросил Виктор.
– «Президент – отец народа» – оживляясь, сказал Р. Квадрига. – Эскиз в золотых тонах… «Президент на позициях». Фрагмент картины: «Президент на обстреливаемых позициях».
– А еще? – поинтересовался Виктор.
– «Президент с плащом» – сказал Р. Квадрига с готовностью. – Панно. Панорама.
Виктор, соскучившись, отрезал кусочек миноги и стал слушать Голема.
– Вот что, Павор, – говорил тот. – Отстаньте вы от меня. Что я еще могу. Отчетность я вам представил. Рапорт вам готов подписать. Хотите жаловаться на военных – жалуйтесь. Хотите жаловаться на меня…
– Не хочу я на вас жаловаться, – отвечал Павор, прижимая руки к груди.
– Тогда не жалуйтесь..
– Ну посоветуйте мне что-нибудь! Неужели вы ничего мне не можете мне посоветовать?
– Господа, – сказал Виктор. – Скучища. Я пойду.
На него не обратили внимания. Он отодвинул стул, поднялся и, чувствуя себя очень пьяным, направился к стойке. Лысый Тэдди перетирал бутылки и смотрел на него без любопытства.
– Как всегда? – Спросил он.
– Подожди, – сказал Виктор. – Что это я у тебя хотел спросить… Да! Как дела, Тэдди?
– Дождь, – коротко сказал Тэдди и налил ему очищенной.
– Проклятая погода стала у нас в городе, – сказал Виктор и оперся на стойку. – Что там на твоем барометре?
Тэдди сунул руку под стойку и достал «погодник». Все три шипа плотно прилегали к блестящему, словно отполированному стволику.
– Без просвета, – сказал Тэдди, внимательно разглядывая «погодник». – Дьявольская выдумка. – Подумав, добавил: – А вообще-то бог его знает, может быть, он давно уже сломался – который год уже дождь, как проверить?
– Можно съездить в Сахару, – сказал Виктор.
Тэдди усмехнулся.
– Смешно, – сказал он. – Господин этот ваш, Павор, смешное дело, двести крон предлагает за эту штуку.
– Спьяну, наверное, – сказал Виктор. – Зачем она ему…
– Я ему так и сказал, – Тэдди повернул «погодник», поднес его к правому глазу. – Не дам, – заявил он решительно. – Пусть сам поищет. – Он сунул «погодник» под стойку, посмотрел, как Виктор крутит в пальцах рюмку и сообщил:
– Диана твоя приезжала.
– Давно? – небрежно спросил Виктор.
– Да часов в пять, примерно. Выдал ей ящик коньяку. Росшепер все гоняет, никак не остановится. Гоняет персонал за коньяком, жирная морда. Тоже мне – член парламента… Ты за нее не опасаешься?
Виктор пожал плечами. Он вдруг увидел Диану рядом с собой. Она возникла возле стойки в мокром дождевике с откинутым капюшоном. Она не смотрела в его сторону, он видел только ее профиль и думал, что из всех женщин, которых он раньше знал, она – самая красивая и что такой у него больше, наверное, никогда не будет. Она стояла, опершись на стойку, и лицо ее было очень бледным и очень равнодушным, и она была самой красивой – у нее все было красиво. всегда. И когда она плакала и когда она смеялась, и когда злилась, и когда ей было наплевать, и даже когда мерзла, а, особенно, когда на нее находило… Ох и пьян же я, подумал Виктор, и разит, наверное, как от Р. Квадриги.
Он вытянул нижнюю губу и подышал себе в нос. Ничего не разобрать.
– Дороги мокрые, скользкие, – говорил Тэдди. – Туман… А потом, я тебе скажу, что Росшепер – это наверняка бабник, старый козел.
– Росшепер – импотент, – возразил Виктор, машинально проглотив очищенную.
– Это она тебе рассказала?
– Брось, Тэдди, – сказал Виктор. – Перестань.
Тэдди пристально на него посмотрел, потом вздохнул, крякнул, присел на корточки, покопался под стойкой и выставил перед Виктором пузырек с нашатырным спиртом и начатую пачку чая. Виктор глянул на часы и стал смотреть, как Тэдди неторопливо достает чистый бокал, наливает в него содовую, капает из пузырька и все так же неторопливо мешает стеклянной палочкой. Потом он придвинул бокал Виктору. Виктор выпил и зажмурился, задерживая дыхание. Свежая отвратительная, отвратительно-свежая струя нашатырного спирта ударила в мозг и разлилась где-то за глазами. Виктор потянул носом воздух, сделавшийся нестерпимо холодным, запустил пальцы в пачку с чаем.
– Ладно, Тэдди, – сказал он. – Спасибо. Запиши на меня, что полагается. Они тебе скажут, что полагается. Пойду.
Старательно жуя чай, он вернулся к своему столику. Очкастый молодой человек со своим долговязым спутником торопливо поглощали ужин. Перед ними стояла единственная бутылка – с местной минеральной водой. Павор и Голем, освободив место на скатерти, играли в кости, а доктор Р. Квадрига, схватив нечесанную голову, – монотонно бубнил: «Легион Свободы – опора Президента». Мозаика… В счастливый день имени Вашего Превосходительства… «Президент – отец детей». Аллегорическая картина…
– Я пошел, – сказал Виктор.
– Жаль, сказал Голем. – Впрочем, желаю удачи.
– Привет Росшеперу, – сказал Павор, подмигнув.
– «Член парламента Росшепер Нант», – оживился Р. Квадрига. – Портрет. Недорого. Поясной…
Виктор взял свою зажигалку и пачку сигарет и пошел к выходу. Позади доктор Р. Квадрига ясным голосом произнес: «Я полагаю, господа, что нам пора познакомиться. Я – Рем Квадрига, доктор гонорис кауза, а вот вас, сударь, я не припомню…» В дверях Виктор столкнулся с толстым тренером футбольной команды «Братья по разуму». Тренер был очень озабочен, очень мокр и уступил Виктору дорогу.
3
Автобус остановился, и шофер сказал:
– Приехали.
– Санаторий? – спросил Виктор.
Снаружи был туман, плотный, молочный. Свет фар рассеивался в нем и ничего не было видно.
– Санаторий, санаторий, – проворчал шофер, раскуривая сигарету.
Виктор подошел к двери и, спустившись с подножки, сказал:
– Ну и туманище. Ничего не вижу.
– Разберетесь, – равнодушно пообещал шофер. Он сплюнул в окошко. – Нашли место, где санаторий устраивать. Днем туман, вечером туман…
– Счастливого пути, – сказал Виктор.
Шофер не ответил. Взвыл двигатель, захлопнулись двери, и огромный пустой автобус, весь стеклянный и освещенный изнутри, как закрытый на ночь универмаг, развернулся, сразу превратившись в мутное пятно света, и укатил обратно в город. Виктор с трудом, перебирая руками решетчатую изгородь, нашел ворота и ощупью двинулся по аллее. Теперь, когда глаза привыкли к темноте, он смутно различал впереди освещенные окна правого крыла и какую-то особенно глубокую тьму на месте левого, где сейчас спали намотавшиеся за день «Братья по разуму». В тумане, словно сквозь вату, слышались обычные звуки – играла радиола, дребезжала посуда, кто-то хрипло орал. Виктор продвигался, стараясь держаться середины песчаной аллеи, чтобы не налететь ненароком на какую-нибудь гипсовую вазу. Бутылку с джином он бережно прижимал к груди и был очень осторожен, но тем не менее вскоре споткнулся о что-то мягкое и прошелся на четвереньках. Позади вяло и сонно выругались в том смысле, что надо, мол, зажигать свет. Виктор нашарил в сумраке упавшую бутылку, снова прижал ее к груди и пошел дальше, выставив свободную руку. Скоро он столкнулся с автомобилем, ощупью обошел его и столкнулся с другим. Дьявол, здесь оказалась целая куча автомобилей. Виктор, ругаясь, блуждал среди них, как в лабиринте и долго не мог выбраться к смутному сиянию, означавшему вход в вестибюль. Гладкие бока автомобилей были влажными от осевшего тумана. Где-то рядом хихикали и отбивались.
