Чушь собачья - Лукин Евгений Юрьевич (хорошие книги бесплатные полностью TXT) 📗
– Ле-тять «утки-и»… – затянул было Гарик, но до такой степени фальшиво, что сам содрогнулся и умолк. – Всё равно непонятно, – сказал он. – Ну «утка»! Ну и что? Мало ли их было, «уток»! Но почему именно собаки?
– Стало быть, на душу легло, – жёлчно отозвался Рогдай Сергеевич. – Родным повеяло! Привыкли на цепи сидеть…
Оба вновь посмотрели на спящего пса. Ратмир вздёрнул веко, явив на секунду мутный спросонья глаз.
– А знаешь, я ему иногда завидую, – доверительно молвил директор. – Ушёл в работу – и никаких проблем, спит себе…
С этими словами он съёрзнул с краешка столешницы и уже, наверное, в четвёртый раз двинулся к бару.
– Напиться, что ли, сегодня? – задумчиво прикинул он, открывая стеклянную дверцу.
Тревожны собачьи сны. Когда-то, в самом начале карьеры, Ратмира постоянно преследовал один и тот же кошмар: в рабочее время он, забывшись, идёт по коридору на двух ногах – и все на него молча смотрят. Внезапно он осознаёт ужас ситуации. В перспективе – увольнение, волчий билет, изгнание из Гильдии… Надо как-то выкручиваться! Ратмир падает на четвереньки, подбегает к хозяину, юлит, виляет задом, заглядывает в глаза: похвали! Видишь? На задних лапках ходить умею! Служу я, служу!.. Хозяин растерян, он понимает наивную хитрость пса, ему тоже хочется замять это дело, но попробуй замни, если столько вокруг свидетелей!
И каждый раз, не дождавшись его окончательного решения, Ратмир просыпался в холодном поту.
Потом кошмары пошли реже. Сейчас Ратмиру снилось, что он по-прежнему находится в логове хозяина, правда, само логово изменилось, стало сводчатым, каменным и, пожалуй, даже более навороченным, чем обеденный зал в «Собачьей радости». Низкая плита потолка – вся в копоти, на неровных глыбастых стенах – нарочито примитивные рисунки. Ратмир дремлет неподалёку от углубления в каменном полу, полного настоящей золы. В центре углубления трепыхается костерок. Потом огромная сутулая тень заслоняет на мгновение тусклый неправильный проем входа – и появляется хозяин. Рогдай Сергеевич. Он тоже изменился: тяжкие надбровные дуги, покатые могучие плечи. Чресла задрапированы волчьей шкурой, на груди болтается ожерелье из человеческих зубов. Но в таком виде он ещё милее, ближе и понятнее Ратмиру.
На охоту! Пёс радостно вскакивает навстречу – и картина меняется. Вдвоём они идут по свежему скрипучему снегу вдоль двойного ряда колючей проволоки. На хозяине теперь полушубок, ушанка, валенки, за плечом – ствол карабина. Красная круглая рожа выражает одновременно радость, злость и озабоченность. Те же самые чувства теснятся и в груди Ратмира.
– Вон он, сукин кот! – ликующе ревёт хозяин.
Далеко впереди, проваливаясь по колено в снег, мельтешит, пытается бежать чёрная человеческая фигурка, при одном только взгляде на которую дыбом встает короткая шерсть на загривке.
– Стой! Стрелять буду!
В хозяине Ратмир безошибочно чует родную собачью душу. И тот же древний инстинкт подсказывает ему, что спотыкающаяся чёрная фигурка принадлежит к ненавистному племени кошачьих.
Кошек Ратмир не любит с детства, но разумное обоснование этой нелюбви пришло к нему только в зрелом возрасте. Кошка не друг человеку. Она отказывается принимать тяготы и лишения во имя хозяина, не говоря уже о том, чтобы умереть от тоски на его могиле! Она ни разу не выследила и не загрызла главного врага человека, имя которому – человек! Она отрицает иерархию, а стало быть, и государство в целом! Она…
– Фас!
И спущенный с поводка пёс кидается в погоню, взрывая лапами снежный прах…
Ратмир проснулся, потому что почуял неладное. Зарычал, ощетинился, вскочил. Обрывки смутных собачьих сновидений, где он вечно за кем-то гнался или кто-то гнался за ним, беспорядочно метнулись и сгинули. Дверь в приёмную была приоткрыта, откуда-то издали в кабинет проникали раздражённые людские голоса. Замедленным напряжённым шагом пёс выбрался в коридор – и ощущение опасности усилилось. Говорили на лестнице. Что-то сказал хозяин. Смысла слов Ратмир, естественно, не уразумел, но безошибочным собачьим слухом уловил в снисходительной, барственной речи некоторую растерянность и недовольство.
Прижав уши и выпятив нижнюю челюсть, двинулся вниз по лестнице. Широкие ноздри жадно вбирали насыщенный запахами воздух. Кажется, кто-то чужой вторгся на его территорию (здание фирмы Ратмир искренне почитал своим владением). Мало того – кто-то осмелился не понравиться хозяину!
В крохотном холле возле стола охранника с угрожающим и в то же время несколько смущённым видом топтались два молодых упитанных человека, которых Ратмир видел и обонял впервые. Один из них придерживал за плечо Льва Львовича, заместителя директора по частным вопросам. Здесь же, кроме привставшего из-за стола охранника, присутствовали хозяин, Гарик и не на шутку перепуганная Ляля.
– Да какое наше собачье дело?.. – жалобно собирая в крупные складки и без того не слишком высокий лоб, огрызался тот, что придерживал Льва Львовича за плечо. – Мы ж не сами с привязи сорвались! Хозяин послал…
Расплывшийся, бледный, словно из теста вылепленный, Лев Львович только вздыхал понуро, ожидая с обречённым видом, чем всё кончится. Ратмиру доводилось и раньше наблюдать людскую природу в её первозданном виде, поэтому он сразу уяснил смысл разворачивающейся внизу игры, где кое-кого хотели съесть, а кое-кто не желал быть съеденным. Но главное заключалось даже не в этом: двое упитанных незнакомцев посягали на собственность хозяина, ибо Лев Львович, в понимании Ратмира, несомненно являлся таковой.
– Дал бы хоть шерстью обрасти! – недовольно проговорил Рогдай Сергеевич. – Что ж он так не по-людски-то?..
– А пёс его разберёт! Сказал: взять за шкирку – и волоком!
– Ну, волоком – это, положим… – Директор нахмурился, замолчал, а в возникшую паузу тут же вклинился охранник, давно уже искавший случай вставить нужное словцо.
– Паратого знаешь? – прямо спросил он незнакомца. И зря.
– А что Паратый? – немедленно осерчал тот. – У него своя миска, у нас – своя… Всё! Бобик сдох! Поехали…
Подтолкнул приунывшего Льва Львовича к двери, но тут с лестницы послышался новый звук, похожий на отдалённый рокот танковой колонны.
– Ратмир! – ахнул Гарик – и все оглянулись.
Намерения припавшей к ступеням бестии были очевидны. Налитые кровью глаза и двигающаяся на лбу кожа красноречиво говорили сами за себя. Издав утробный рык, Ратмир обратился на миг в молнию телесного цвета. Махнув единым прыжком чуть ли не с середины пролета, он упруго оттолкнулся от пола и взвился вновь, откровенно целя передними лапами в живот ближайшего незнакомца.
Трудно судить, имел ли право домашний пёс применить в данном случае этот страшный волчий приём, после которого остаётся лишь догрызть сбитого с ног противника… Впрочем, квалифицированный адвокат отмазал бы Ратмира играючи: парой цитат из Джека Лондона и ссылкой на память предков.
К счастью, помощь юриста впоследствии так и не понадобилась – передние лапы таранили пустоту. Уму непостижимо, но оба столь неповоротливых на вид незнакомца, успели открыть дверь, выскочить наружу – и, что уж совсем невероятно, захлопнуть её за собой.
