Поводырь крокодила - Анчаров Михаил Леонидович (книги без регистрации полные версии txt) 📗
– Не бойся, – сказал приезжий. – Он прав.
– Человек стал маленьким, – сказал старик, – и сердце перестало влиять на жизнь. Удар сердца ничего не меняет… Время ревет в микрофоны, и песня человека – это писк мыши.
– Ну-ну… не надо так, – сказал приезжий. – Ты уже стар. А то тебя хватит кондрашка, и получится банальный сюжет…
– Сюжет, – презрительно сказал Хронос. – Картинки из жизни, в которых можно найти что угодно, кроме истины… Чем дальше идет сюжет, тем дальше он от жизни. Я перепутываю твои сюжеты, – сказал Хронос и взмахнул рукой. Он кинул в воздух пачку исписанных листков. Белая метель. Крик девушки. Она хватает приезжего за руки, она пытается поймать листки. Но Хронос исчезает, и начинают все громче тикать часы: тик-так… Тик-так… Тик-так…
– Не смей! Не смей! – кричит девушка.
– Поздно, – говорит приезжий. – Хронос начал свою работу…
– Что же делать? Что делать? – в отчаянии говорит девушка.
– Смотреть…
– А ты не боишься, – спрашивает девушка, – что он прав?…
Тик– так… – стучат часы. Тик-так… – металлическое лязганье механизма. Что-то хрустит, хрипит, хрюкает и масляно чавкает – и все это тик-так… Тик-так… Девушка со страхом ждет ответа.
– Если поэзия – это истина, – говорит приезжий, – ее увидишь даже в обломках.
– А если нет?
– Значит, истина в твоих глазах, – говорит приезжий.
– Ты меня любишь? – спрашивает она.
– Как тебя зовут?
– Неважно. У меня некрасивое имя… Сначала скажи – любишь?
– Не знаю… – говорит приезжий. – Не знаю… И надевает черные очки.
– Ты меня любишь? – говорит девушка. – Скорей!
– Как тебя зовут?
– Зовут Муська… Сокращенно – Муська… Скорей!
– А полностью?
– Полностью меня зовут Муза, – говорит девушка.
– Что?!
Но тут он всхлипнул и проснулся.
…Солнце палило вовсю.
Жара стояла такая, что у всех прохожих выросли животы.
Столики из кафе вытащили на самый солнцепек, и там был только один-единственный посетитель. Озверевшие от жары официантки сидели в своих синих халатах под навесом, как синие куры, и занимались саботажем.
«Если сказать ему, – подумал приезжий о посетителе, – климат окончательно испортился, интересно, что он ответит?»
Он подошел к нему и сел за столик.
– Нет, нет… я не о климате… – сказал приезжий. – Вы меня не поняли.
– А разве я что-нибудь сказал? – ответил тот. Это был тот самый ученый, который сначала выслушивал, а потом диктовал в микрофон древние истории, и это подхватывали телетайпы – вот какое значение придавали каждому его слову. Он был знаменитый в своей области.
– А разве я что-нибудь сказал? – ответил он.
– Все равно, – сказал приезжий. – А пиво у них холодное?
– Этого никто не знает.
– Почему?
– А вы попробуйте подозвать официантку, – сказал знаменитый. – Я полчаса сижу.
– Сейчас попробую, – сказал приезжий и крикнул: – Девушка, получите с меня…
Он обернулся к знаменитому:
– Сейчас они будут кудахтать и выяснять, чей это столик. Потом, тряся животом, подойдет тридцатилетняя девушка с блокнотом как на пресс-конференции… – Тут к ним подошла официантка. – Четыре бутылки пива, две окрошки, два шашлыка. – Он отсчитал деньги. – Получите.
Официантка перелистывает блокнот, сонно глядит на приезжего, потом накаляется.
– Да вы что, гражданин?! – говорит она.
– Я жду ровно три минуты, – сказал приезжий и посмотрел на часы. – Через три минуты у вас начнутся ба-альшие неприятности. Окрошку принесете холодную, а шашлыки горячие… И перемените скатерть… Да, и еще позовите заведующего… И не забудьте захватить жалобную книгу.
– Да вы что, гражданин?! – громко сказала официантка.
– Осторожно, – сказал приезжий. – Если вы скажете, что я нахал, я вызову милицию, опечатаю кассу и позвоню в Верховный Совет… Пиво несите сразу… – и добавил громко: – И назначу глубокую ревизию… Хлеб белый и черный…
– В чем дело? Почему не обслуживаете клиента? – спросил метрдотель, поглядывая на приезжего.
– Я обслуживаю, обслуживаю, – сказала официантка и ушла.
– Она поглядела на нас расширенными глазами, – сказал приезжий. – А она нас не отравит?… Тогда я буду ей являться во сне… Нет, послушайте… когда все это кончится? Никто не хочет заниматься своим делом.
– Неужели надо отвечать? – сказал ученый. – Это кончится вместе со скучными профессиями. Когда людей в профессию не будет загонять необходимость.
– Дайте человеку вечный двигатель, и все наладится, – сказал приезжий.
– Дайте. Вот возьмите и дайте, – сказал ученый. – У меня его нет.
– А у меня есть, – сказал приезжий. Тут подошла официантка.
– Не вздумайте нас отравить, – сказал приезжий, – мы все предусмотрели. Я буду являться вам во сне.
Она со страшной скоростью открыла бутылки и ушла. Приезжий разлил пиво.
– Да не сумасшедший я, не сумасшедший, – сказал он.
– Вы читаете мысли? – спросил ученый.
– Нет.
– Ругаться я с вами не стану, – сказал ученый. – Пиво холодное, и потом все-таки вы мне заказали обед.
– Какое ваше мнение? – спросил приезжий. – Может один человек спасти человечество?
– Один?
– Один.
– Не может, – сказал ученый.
– А почему?
– Жарко потому что, – сказал ученый. – Вот если бы попрохладней – тогда пожалуй… А от чего спасать?
– От глупости.
– А может один человек спасти одного человека от глупости? Одного. А не все человечество.
– Нет. Один не может, – сказал приезжий. – Чтобы спасти одного от глупости, нужно все человечество.
– Ненужная трата энергии.
– Господи, – сказал приезжий. – Что вы все обижаетесь?
– Послушайте, – сказал ученый. – Такое впечатление, что вы жили в пустыне, где не с кем было слова перемолвить. Неужели вам не приходит в голову, что мне просто не хочется разговаривать? Я устал после работы.
– Да, не с кем разговаривать, – сказал приезжий. – О том, о чем хочется, – не с кем. Вот и болтаю с кем попало.
Ученый посмотрел на него внимательно и поднялся.
– Мне надо идти… Срочно, – сказал он. – Я бы хотел вас еще застать. Вы здесь посидите?
– Да… Может быть, – сказал приезжий.
ВОЗЬМИ С СОБОЙ ПОРТРЕТ.
…Шум толпы возле картины в огромном зале.
Изображена «плохая война», как говорят итальянцы. Опять мчится конница по нивам… Опять артиллерийский дым смешивает с пылью хриплая пехота… Воздух полон стрел… А под ногами конницы в пыли – скрежет, человеческий визг и лязг ножей, которые вспарывают доспехи, как устриц…
«Битву при Ангиари» – картон во всю стену выставил Леонардо да Винчи в зале Совета во Флоренции. Толпятся возмущенные и восхищенные.
Гонфалоньер Флоренции Содерини стоит, положив руку на бедро, и с гневом смотрит на эту чудовищную картину. Но не смотрит на нее Леонардо, и, не замечая ничего, заглядывает в лицо Содерини, и страстно говорит ему о своем проекте канала, и разворачивает чертежи.
– Тут указано расстояние между главными городами, которые пересечет канал, – говорит Леонардо. – А здесь стоимость земляных работ. А вот здесь искусная ирригационная система. Она заставит воду орошать поля. Прато, Пистойя, Пиза и Флоренция выиграют ежегодно по двести тысяч золотых дукатов! Кто захочет – может получить сокровище за акр земли…
– Нет, – говорит Содерини, почти не разжимая рта, и идет к двери.
Наступает тишина, и в этой тишине слышен только стук шагов уходящего Содерини.
И в этой тишине слышно, как на улице детский голос произносит:
– Мама!
Содерини идет не останавливаясь, и в толпе купеческой сволочи раздается хихиканье. Это хихикнул Джиокондо.
Но Леонардо, бледный, идет за Содерини и слышит, как детский голос просит есть, и видит, как нищая мать зарывает в землю чужую еду…
