Большая лагуна - Жемайтис Сергей Георгиевич (читать онлайн полную книгу .txt) 📗
— Адаптируешься! Я тоже пережил нечто подобное, хотя перед полетом работал на тренажере, и к тому же на втором курсе мне пришлось побывать на Луне. В лунной обсерватории. Что-то вроде экскурсии. Уже в то время на меня имели виды…
Вера уже спала в глубоком, необыкновенно мягком кресле, почти не чувствуя собственной тяжести.
Вика встал и плавно перелетел к двери…
Проснулась Вера в том же кресле, только спинка у него теперь была откинута и оно превратилось в удобную кровать. Вера, по привычке, вскочила, и ее подбросило к потолку; она ударилась о мягкую обшивку спиной и плавно опустилась посреди комнаты. Послышалось легкое потрескивание, как дома в стареньком приемнике, и диктор — земной диктор, Вера узнала его по голосу, — поздравил с добрым утром и предложил заняться утренней гимнастикой. Только с первых же упражнений Вера поняла, что они разнятся от обычных. Очевидно, их составили специально для космонавтов, жителей Луны и спутников. На большом телеэкране девушка-тренер проделывала упражнения и поощрительно, так казалось Вере, улыбалась. Вера и сама не так давно считалась на студенческих олимпиадах одной из лучших гимнасток, и сейчас ей хотелось блеснуть перед объемной тенью на телеэкране; упражнения не отличались особой трудностью, а лишь требовали точности движений.
Музыка оборвалась, диктор пожелал «творческого дня», и партнерша по гимнастическим упражнениям шагнула с экрана в комнату Веры.
— Доброе утро! — сказала она. — Извини, что я вторгаюсь к тебе, но ты ведь новичок и сама почувствовала, что упражнения не так уж просты, особенно режим дыхания. У нас избыток кислорода, поэтому вдохи надо делать менее глубокими, особенно без привычки. Я твоя соседка по комнате, у нас общий душ. Звать меня Пегги. Я австралийка. Вот, пожалуй, и все обо мне, не считая, что я здесь уже три дня и занимаюсь тем, что корректирую карту глубин Индийского океана… Ты чем-то удивлена?
— Ну конечно, Пегги, как не удивиться, когда человек сходит с экрана!
Пегги звонко рассмеялась.
— Значит, получилось! — Она стала объяснять: — Телеэкран у нас с тобой находится на двери, а дверь задвигается в стенку. Я создала фон вот из этого занавеса. Прости за мистификацию. Мне вчера Вика рассказывал о тебе. Не правда ли, он очень мил? — И, не дожидаясь ответа, так как была уверена, что нет существа во Вселенной, которому бы не нравился Вика, она задала второй вопрос: — Ты наш новый огородник?.. Какое смешное слово, где его только выкопал Вика!
— Огородниками прежде называли ботаников-практиков, они выращивали овощи для всеобщего потребления. Да, пожалуй, Вика прав, я действительно буду у вас огородником и садоводом в придачу. Сейчас овощи и фрукты вы получаете только с Земли.
— Я над этим не задумывалась. По мне, хоть с Марса. — Пегги так заразительно засмеялась, что улыбнулась и Вера. Ее соседка сильно напоминала Вику.
«Может, все дело в невесомости, — подумала Вера, — и я изменилась под влиянием среды?»
— Ты подумала что-то обо мне? Да? — спросила Пегги.
— Да, Пегги. Я подумала, что ты чем-то напоминаешь Вику.
— Ну, а как же! Ведь он мой брат.
Теперь Вера засмеялась первой, и Пегги присоединилась к ней.
— Ты подумала… Между прочим, не ты одна пришла к такому выводу. У нас разные отцы. Мы похожи только характерами. Оба в маму… Ну, а теперь довольно. Давно я так не смеялась. Как хорошо, что ты прилетела! А сейчас марш в душевую. Без разговоров. Ты моя гостья. После душа — завтрак у меня. Затем ты пойдешь к своим огурцам, а я примусь разглядывать рифы и глубины Индийского океана.
— В прошлом году здесь проходила практику моя подруга Биата, — сказала Вера.
— Биата? Нет, не встречала. Здесь часто меняются составы лабораторий, да и самих лабораторий уйма. Ведь здесь работает триста двадцать человек! Вот когда достроят новый спортзал, ресторан, театр, тогда общение будет более тесным. Но я, пожалуй, сюда больше не вернусь, с меня хватит и одного пребывания в космосе. Ну, а ты как себя чувствуешь здесь? Тебе нравится вертеться в этом колесе?
— Еще не знаю. Пока только удивляюсь. Все необычно. Какой-то фантастический мир. Мне кажется, что здесь и мысли должны быть другие. Я ловлю себя на этом.
— Не беспокойся, мысли останутся прежними. Все от непривычной обстановки. Я встречала ребят, которые торчали здесь по два месяца, и не скажу, чтобы они поражали оригинальностью мышления. Отсюда привозят данные наблюдений и любовь к нашей старушке Земле. Хотя я, пожалуй, ее обидела, она еще так молода. Ее недра клокочут от избытка энергии, продолжают мигрировать материки. А океан! Он еще так юн! И все же здесь фантастически хорошо, — услышала Вера, уже стоя под тонкими, колючими струями воды.
…В оранжерее Вера нашла прекрасное оборудование. Автоматика, направляемая компьютером, регулировала свет, подачу минеральных солей в пористый пластик, служивший здесь почвой; специальное устройство подрезало ветви и складывало их в контейнеры; чувствительные фотоглаза зорко следили за созреванием плодов и овощей: как только регистрировалась запрограммированная окраска, эластичные присоски срывали урожай и передавали упаковочному агрегату, а механический аналитик брал пробы и отпечатывал на ленте процентное содержание витаминов и других компонентов. Люди редко посещали оранжерею, так как там поддерживалось повышенное содержание углекислоты и распылялись воздушные подкормки растений.
Веру сопровождал инженер-генетик Сюсаку Эндо, высокий, худой, в старинных очках в роговой оправе — такие очки стали входить в моду за последние полгода. Сюсаку Эндо находился на спутнике уже вторую неделю и бился над разгадкой причин гибели растений в оранжерее. Представившись, он сказал, что много слышал о ней от доктора Мокимото, с интересом читал ее последнюю работу в «Зеленых тетрадях» и что он не желал бы лучшего партнера в работе, чем она, Вера. Инженер улыбался, но в его глазах она уловила тревогу и усталость. Еще она почувствовала, что Сюсаку Эндо сильно разочарован, что он не видит особого прока в ее появлении на «Сириусе» и досадует на Мокимото, который, вместо того чтобы прилететь самому или прислать кого-либо из солидных ученых — своих помощников, навязал ему студентку-пятикурсницу, видимо, на том основании, что она печатается в «Зеленых тетрадях».
Между тем он сказал, плавно разводя руки:
— Можете убедиться, что какие-то таинственные силы обрушились на этот крохотный оазис. Я все удалил, за исключением вот этих кустарниковидных манго. Не надейтесь увидеть на них цветы или плоды, сейчас это просто декоративное растение, к тому же, боюсь, пораженное неизвестным нам вирусом. Над поисками неуловимого вируса бьюсь я, и сейчас занимаются этим же на Земле, придется заняться и вам, Вера-сан.
— Не знаю, чем я смогу помочь, — несколько растерянно ответила Вера и спросила: — Может быть, космическая усталость?
— О нет. Вера-сан, все растения были посажены два месяца назад. Слишком мало времени прошло, чтобы растения могли испытать усталость. — Он улыбнулся. — Вот вам, Вера-сан, придется испытать усталость, если вы действительно займетесь решением проблемы.
— Вы думаете, безнадежно?
— Конечно, все разрешится, только не так скоро. — Он повторил: — Не так скоро, — и улыбнулся, показав прекрасные зубы из фтористого перламутра. — К сожалению, я не смогу участвовать в дальнейших песках, по крайней мере здесь. У меня кончается срок пребывания в космосе. Но я буду работать там, — он показал в пол, — и, по возможности, поддерживать с вами общение, Вера-сан.
«Далась ему эта Вера-сан! Небось рад-радехонек, что избавляется от проблемы», — подумала она и спросила, сорвав листок манго:
— Так вы действительно считаете, что растения погибают, подвергаясь каким-то космическим излучениям?
— Да, Вера-сан. Все самые тонкие анализы не подтвердили наличия бактерий или вирусов. На них дышит космос. «Сириус» пронизывают частицы типа нейтрино, но не такие безобидные. Хотя исследования еще не закончены, другой гипотезы пока нет. — Он спросил, склонив голову набок: — У вас, Вера-сан, нет каких-либо предположений?
