Новый Адам - Вейнбаум Стенли (книги бесплатно полные версии .txt) 📗
Какое-то время он развлекал себя исследованием сути Жизни. Многие месяцы процессия кроликов и морских свинок в проволочных клетках следовала в его дом, чтобы в конечном итоге, пройдя через муфельную печь, покинуть его и найти последний приют в корзинах мусорщика. А проблема так и оставалась неразрешимой — ни у виталистов, ни у механистов не нашел он ответа. Ни в одном из этих маленьких зверьков не отыскал Эдмонд следов пребывания «жизненных соков», хотя признавал, что замученные им существа все же нечто большее, нежели просто машины.
«Вполне возможно, — размышлял он, — что жизненные соки есть по природе своей нечто более неуловимое, чем материя или энергия, для коих расставлены мои ловушки. Возможно, они есть составная часть и материи, и энергии — или ни того и ни другого, и все же я не могу безоговорочно признать существование неких величин, именуемых духовными».
«Различие между живыми существами и машинами, — подхватывал мысль его компаньон, — состоит в следующем: природа жизни заключает в себе некую призрачную субстанцию, движущую желанием живущих продолжать страдания и вынуждать других существовать после себя, а значит, тоже обрекать на страдания. Это и есть загадочная жизненная сила, в природе которой не заложена ни материя, ни энергия».
По мере того как продвигались его эксперименты, Эдмонд на какое-то время заинтересовался природой интеллекта. Он пришел к выводу о зависимости между разумом и размерами мозга и, используя вытяжки гипофиза, открыл вещество, способное стимулировать рост головного мозга. Он обработал препаратом кролика и долгое время наблюдал за маленьким уродцем, чей череп достиг таких немыслимых размеров, что несчастному существу приходилось ползать по клетке, с трудом подталкивая свой капитал лапами впереди себя. Это был продолжительный эксперимент. Только спустя несколько месяцев Эдмонд стал или замечать, или воображать, что кролик разглядывает его с оттенком некоего интереса. Да, кролик совершенно точно узнавал, кто его кормит, как не утруждал себя узнаванием ни один из его сородичей. Ненормальное существо своими черными, с застывшим в них страданием, глазами неотрывно следило за человеком. Более того, в страхе пыталось спрятаться, завидев, как его мучитель приближается с наполненным для очередной инъекции шприцем.
«Возможно, нечто подобное я смогу сделать и для тебя, — говорил Эдмонд, обращаясь к повизгивающей на его плече обезьянке Homo, — хотя подозреваю, что, навязывая разум, Судьба наносит живущим самый непоправимый вред, ибо, образно выражаясь, сбрасывает их в пучину страданий. Без сомнения, ты истинно счастлива, Homo, и потому оставайся такой, какая ты есть».
Эксперимент продолжался. Череп кролика рос, заставляя Эдмонда при виде маленького уродца болезненно морщиться. Вот почему он не удивился и не очень огорчился, когда, войдя в лабораторию, обнаружил, что каким-то непостижимым образом кролику удалось отодвинуть защелку клетки и выброситься на пол, где он теперь и лежал, с расколотой, хрупкой черепной коробкой и растекающимся ненормальным мозгом.
«Очень похоже, это и к лучшему, — думал Эдмонд. — Этот бедолага был ужасно несчастлив и, наверное, сделался немножко сумасшедшим».
И снова на полдороги он бросил свои исследования, чтобы возвратиться в царство строгих физических законов. А все началось с простого наблюдения, что металлический свинец, долгое время подвергающийся воздействию атмосферных осадков, становится слегка радиоактивным. Используя это наблюдение как путеводную нить, он получил свинец с активностью, равной одной четверти активности радия, но как ни старался превзойти полученный результат, продвинуться дальше не удавалось. Сейчас он намеревался разгадать загадку атомного ядра, воочию увидеть заключенную в нем колоссальную энергию, по сравнению с которой все остальные виды энергии не что иное, как падающие в океан дождевые капли. Он хотел не только высвободить эту энергию, но и научиться управлять ею — если в принципе такое возможно. Поставив перед собой задачу, Эдмонд принялся изобретать метод.
«Выбрав правильную тональность, — думал он, — скрипач способен вдребезги разбить хрустальный бокал. Несколько шагающих в ногу солдат способны разрушить величайший из мостов. Без сомнения, я смогу расщепить атом, если использую нужной величины резонансную вибрацию. Но как найти луч со столь немыслимой частотой? Космические лучи обладают такой частотой, но в силу рассеивания она ослабевает и становится для меня бесполезной. Я должен создать свой собственный источник».
И Эдмонд приступил к решению проблемы генерации подобного луча, решив использовать для этой цели энергию распада радона.
«А поскольку космические лучи есть не что иное, как порождение атомов, — думал он, — я, без всяких сомнений, смогу применить их в процессе деления».
Но радон, продукт загадочной эманации умирающего радия, был ему недоступен. Для получения радона требовалось как минимум десять граммов радия, а стоимость этих ничтожных десяти граммов превосходила все его скромные финансовые возможности. Значит, и начинать нужно было с поисков этих средств.
Кому-то подобная проблема могла показаться неразрешимой, но Эдмонд не относился к их числу. Он уже видел множество способов. Но из всех этих способов следовало выбрать идеально подходящий его требованиям. Желательно было получить постоянный источник дохода, не требовавший никаких дополнительных усилий. Гонорар за патент, с последующими процентами от выпуска, как нельзя лучше подходил для этих целей. Но что бы он ни запатентовал, его открытие должно быть защищено от воровства, подделки, а производимый продукт должен пользоваться немедленным спросом. И что самое главное, патент должен быть полностью защищен от раскрытия заложенных в нем принципов, ибо автор считал эти принципы опасными для общества, не так уж и давно покинувшего первобытные пещеры. Эдмонд не собирался вручать этому обществу мощные разрушительные силы.
«Наверное, я величайший из всех мизантропов, — с горькой усмешкой думал он, — но при всем этом у меня нет никакого желания уничтожать общество, позволяющее мне жить в относительном комфорте, которое готовит мне пищу, поддерживает мое жилище, снабжает светом и теплом. Только дайте этому зверью познать секреты атома, и следующая же война ввергнет цивилизацию в пучину первозданного хаоса».
И тогда Эдмонд обратил удвоенную мощь своего разума к активному свинцу, в результате чего был получен тонкий стержень размером с обыкновенную спичку. Далее из радиоприемника была извлечена вакуумная лампа, отсоединена от цоколя, после чего с величайшей предосторожностью свинцовый стержень был пропущен через электродную решетку, заменив собой вольфрамовую нить накаливания. С непостижимой ловкостью, на какую были способны странные пальцы Эдмонда, цоколь был возвращен на прежнее место, подающие питание на нить накаливания штыри разъединены, а из лампы откачан воздух.
«Перед вами источник постоянного электронного потока, — думал он, поворачивая в руках лампу. — Вполне возможно, что этим я смогу заинтересовать производителя электронных ламп, которому могут понравиться ее долговечность, отсутствие источника питания и которая не будет создавать помех и будет бесшумна в работе. Все это, безусловно, станет большим преимуществом в схемах простейших электрических цепей».
Он не стал утруждать себя проверкой собственного изобретения в действии, а передал необходимые диаграммы и описания в руки патентного стряпчего и с письмом отправил образец в контору «Стоддарта и К°» — крупного независимого производителя вакуумных ламп. Подготовив необходимую аппаратуру, он стал ждать, когда его облагодетельствуют необходимой суммой, а чтобы не терять зря времени, снова занялся проблемами соотношения материи и энергии.
