Выдумки чистой воды (Сборник фантастики, т. 1) - Вершинин Лев Рэмович (книги онлайн без регистрации полностью TXT) 📗
Сперва они стеснялись, забились по углам, но изморщиненный щедро налил им из огромной, в половину его роста, бутыли, где сладко пенилась какая-то гнилая ягода, и Ветры разом ошалели, пошли бушевать, толкаться, рвать друг у друга перья из крыл… Один толкнул другого так, что тот ввалился в книжный шкаф. Звон! Брызги осколков! Ветер жалобно завыл, вздымая окровавленное крыло. Соловей засвистал, закрыв глаза, не утирая слез.
— За такое полагается в три места, — укоризненно провозгласил кто-то в гуще шабашного сборища. — В харю, в спину и в двери.
— Да ладно, мужики. Хрен с ним, стеклом. Было бы здоровье, остальное за деньги купим, — гудел мрачноликий. — Тесно же, ступить негде, а тут этот ящик! — Он злобно стукнул кулаком по гробу: — А ну, несите его вон! Разлегся тут. На балкон, что ли? Чтоб не мешался. А ну, раз-два, взяли!..
Гроб с натугой подняли, потащили. Взвизгнул Соловей-Разбойник, заголосила Печальная. Черноглазка прижала ладонь к щеке… Водяной схватил ее за звенящее запястье и, не зная зачем, повлек за собой из комнаты. Беленькая девочка нагнулась над своими домами, прикрывая их.
Сквозь людей Водяной и Черноглазка куда-то побежали, где было пусто, и она прихлопнула дверь.
— Ой, не могу! Надоели, трепачи! Душно.
Она расстегнула пуговку на груди, и Водяного словно ударило по глазам. Чистый, чистый блеск алмазный, вот он, рядом!
Не зная, что делать теперь, протянул куда-то руки, и пальцы легли ей на плечи.
Черные глаза так сияли, что слезы прошибли Водяного.
— Ну что ты, — сказала она. — Ну что ты!
Он всхлипнул, не зная, что говорить, не помня себя, чувствуя, что сейчас разольется морем нежности.
Она опустила голову, закрыла руками лицо, а показалось — всю себя.
Тянул, тянул ее к себе, а она упруго гнулась, противилась, и вдруг как-то сразу сникла, сдалась, заблистала в его руках.
— Я тебя люблю! — вспомнил Водяной заветные, недавно подсказанные кем-то неведомым слова, и взмолился, утыкаясь губами в ее струной натянувшуюся шею: — Я тебя люблю!
Она что-то слабо прошелестела. Его сердце вылилось в слезах, струилось меж ее грудей! А она то сторожилась, то оплетала его своим алмазно-чистым телом.
Водяной бился, бился, словно рыба на берегу. Задохнулся совсем, но вот кончился колючий песок, вот она, вода!
— Я люблю тебя! — вновь выкрикнул он, а она, с закрытыми глазами, измученным ртом простонала:
— Ох… Господи! Милый, уйди! Не смотри! Ми-лый…
Водяной, холодея, поднял глаза.
Никого. Никого нет. Кого молит, кого гонит она, все еще вздрагивая?!.. Тело ее погасло. Осталась только темная тень меж простыней.
Повинуясь человечьему навыку, оставшемуся в наследство, Водяной оделся и вышел, оставив… кого? чью?
Вышел и пошел, горло пересохло. На кухне было грязно, но безлюдно. Глухая ночь. И спорщики утихли. Ощупью нашел Водяной кран. Тот злобно фыркнул, выпуская на волю струю.
Водяной захлебнулся.
— Водица! Родненькая! — завыл он. — Спаси! Нет сил!.. — Он с трудом выталкивал слова меж глотков. — Родимая! — Он бил руками по холодной железяке, но кран никак не пускал его к воде, а та, которая попадала в рот, была уже давно мертвой, задохшейся среди ржавых труб.
Оттолкнув кран, Водяной выскочил в коридор. Дотлевала под потолком лампа, и в свете ее он увидел среди вороха одежды на вешалке серую куртку, с левой полы которой… тихо-тихо, незаметно… капала вода.
Да как же он мог забыть?! Вот ведь еще примета, по которой знатцы могут признать Водяного, принявшего человеческий облик! Его куртка, она!..
Схватил ее, оболокся, словно влажной чешуей, — и сразу стало легче дышать. Вцепился в замок, наконец одолел — и бросился вон, оставив на двери красные вмятины от своих пальцев.
Беленькая девочка выглянула в коридор и помахала Водяному, но тот ее уже не видел.
Старый Ветер, сокрушитель деревьев, мчался по улице. Листодер посвистывал вслед.
— Деревья! Травы! Птицы! Это правда, что в прошлой жизни вы были людьми? Скажите о них хоть слово доброты!
Газоны стали дыбом, деревья рухнули в аллеях. Дятел в отчаянии заколотил по фонарному столбу:
— Нет, нет. Нет!
Водяной закинул голову, рванулся к звездам:
— На вас смотрят люди. На вас и в небо! Что же воздвигли они свой Город, словно кривое зеркало Вселенной?
Водяной бросился дальше, не дождавшись ответа. Он бежал, и ему все время хотелось вывернуть карманы, потому что туда, казалось, набился весь его сегодняшний день.
— Ветер! Вымети мои глаза или дай мне слез, облегчи!
Но Ветер сгинул уже где-то в темной ночи, а хмельные братья спали меж людей.
— донеслось как будто из-под земли, и закричал Водяной:
— Да как же можно так каждый-то день?!
Никто не ответил, только земля прослезилась.
И, словно бы все тяготы позабыв, возжелал наш герой пасть на колени и осушить эти слезы, но сердце подсказало: только поддайся жалости… только оглянись назад… и уже не уйдешь отсюда, вечно будешь утешать землю… И он рванулся вперед.
Скользя и чуть не падая, Водяной все же одолел луной затопленную площадь, ввалился в парк. И вот уже одна аллея осталась, а там лестница… утес…
И тут кто-то схватил его мертвой хваткой.
— А, попался! — сладострастно прорычала черная фигура, заткнутая в густой бересклет.
— Ты?! — разом обессилел Водяной. — Да ведь тебя же…
— Свергли? Спихнули? — захихикало чудовище. — Эти штучки ненадолго! Нашлись верные люди… подняли! Прах отрясли! Стерегут мой покой! — И он тяжелым кивком указал на сторожко дремлющего у его ног человека.
Глянул Водяной — это же Скелет, любитель писем! Да, от него помощи не дождешься!..
Забился, задергался наш герой, но все теснее сжимается ледяная удавка. Отставив ружье, уже не тенью, а всей своей чугунной лапой стиснул его монумент. Выше и выше тащит, труднее и труднее дышать… И вдруг…
Вдруг что-то тихо треснуло — потом громко хрустнуло — и рука, державшая Водяного, отломилась у самого плеча. Раскололась на части!
И под крик статуи: «Отяжелел-то как!.. Не удержать!..» — наш герой рванулся — и кубарем по склону, по лестнице, по ступеням — и облегченно рухнул у подножия утеса. У воды!
Обимур! Родной! Близехонько, вот. Бежит меж берегов, словно верный конь вороной.
Не веря себе, погладил Водяной шелковую волну. Господи, как хорошо. Как спокойно!
— Да, мне хорошо, мне спокойно, — ответила ему глубина голосом гостя незванного, утопшего вчера утром. — Затем я сюда и явился.
— А, это ты! — вскричал Водяной и с холодком счастья увидел, что дали за Обимуром просветлели: значит, уже начала разводить свои костры заря. — Я прошел твоим путем. Ноги сбил! И знаешь, среди людей я не встретил никого, кто признал бы тебя. Или они все уже тебя забыли?
— Вот и хорошо, — вздохнула пучина. — Вот и чудесно. Я и не пойду отсюда. Я тут останусь. Тобой.
— Что-о?!
В ответ тихо всхлипнула волна и ушла, оставив на камне мокрый след.
— Ты пожалел о прошлом? Так уходи, пусти меня! — взмолился Водяной.
— Нет, я жалею тебя, — был ответ.
— Пус-с-ти! — пнул Водяной волну, и она рассыпалась пеною.
Тишина. Молчание воды.
А ночь блекла, блекла, и вот наконец-то рассвет рванулся в небо. И, воздев руки, заголосил Водяной в стеклянную стынь:
— Обимур! Обимур! Человечище! Возьми свою долю, верни мою волю!
— А-а! — взревела глубина. — А! Не хочешь там? Не можешь? И я не могу!
И пошла вода!.. Всколебалась река, сшиблась волна с волной, и вышли они на берег, и рванулись к Городу. Ну а ведь известное дело: заберет силу вода, так ее и Белый царь-Огонь не уймет.
