Журнал «Если», 2001 № 09 - Глебов Борис (читать книги онлайн полностью без регистрации .txt) 📗

Папа Луизы действительно оказался гостеприимным и хлебосольным хозяином. Соскучившись по мужской компании, он все время рассказывал о жизни в лесу, расспрашивал Дужкина о его прошлом и по всякому поводу, а то и без оного хохотал и хлопал себя по голым волосатым ляжкам.

Впервые за последние две недели Саша отдыхал душой. В этом милом, простом семействе он сразу почувствовал себя своим, тем более, что очаровательная Луиза оказывала ему всяческое внимание и с восхищением слушала несколько преувеличенные истории о его похождениях.

В первый же вечер папа, которого звали Дэн, сотворил для нового члена крохотной общины отличное копье с наконечником из клыка завра. Дужкин, в свою очередь, подарил амазонке жилетку, разодранную всего лишь в трех местах. Луиза была в восторге. Она тут же надела на себя подарок и долго после этого жалела, что в пещере нет даже самого маленького осколка зеркала.

Расчувствовавшись, гость хотел было подарить что-нибудь из одежды и папе, на котором, кроме ветхой набедренной повязки, ничего не было, но на Саше остались только брюки с сорочкой и грязные носки. Подумав, Дужкин все же вышел из положения. Он подарил Дэну поясной ремень. Надо было видеть, как папа обрадовался подарку. Он вертел ремень в руках, сложив пополам, оглушительно щелкал им, пробовал на прочность, на зуб, ласково поглаживал его, все время цокал языком и с восторгом говорил:

— Вот это вещь!

Наконец, нацепив подарок на пояс, Дэн засунул за ремень кремневый нож и ржавую железную скобу для выкапывания корней.

Остаток вечера был посвящен разговорам о той далекой, покинутой жизни среди таких же людей, где не надо было бояться ни завров, ни ядовитых тварей, которыми так богат лес. С ностальгической дрожью в голосе они вспоминали о той жизни, где люди спят на белых простынях и едят жареные и вареные блюда по три, а то и по четыре раза в день. Где одежда — такая же обычная вещь, как вода и воздух, а обувь можно свободно купить в магазине, и даже без очереди. Вдохновенно перечисляя все эти прелести цивилизации, Дэн говорил с неуместным в подобном жилище пафосом, а его дочь даже пару раз всплакнула. И то ли из-за тесноты землянки, а может, случайно, она иногда прижималась к Дужкину прохладным плечом, и у Саши в этот момент лоб покрывался испариной, а плечо само по себе тянулось вслед за плечом Луизы.

Спать улеглись лишь тогда, когда на востоке занялась заря. Дужкину был выделен маленький уголок, где он, свернувшись калачиком, попытался уснуть, но воспоминания о мимолетных прикосновениях Луизы не давали ему покоя. Лежа на свежей подстилке с закрытыми глазами, он никак не мог избавиться от видения. В густом полумраке Саша отчетливо наблюдал парящее в воздухе, необыкновенно соблазнительное плечо девушки. И не существовало в этот момент в мире ничего, что Дужкин, ни секунды не раздумывая, не отдал бы за возможность обладать этой великолепной частью Луизиного тела.

«Бодрствуйте, ибо никто не знает, когда придет Хозяин», — сказано в Евангелии от Матфея, что означает: не отдавайте жизнь на откуп телу. И все же человеческое тело — хорошая вещь. Сколько наслаждения и невинного удовольствия оно может доставить человеку, если правильно им пользоваться и не допускать умышленного членовредительства. Тело может гулять в теплый летний день по бульвару, лежать на диване, есть вкусную пищу, нежиться в ванне, играть в разные интересные и полезные игры. Тело можно гладить, греть на солнышке, щекотать ему пятки и одевать в красивые одежды. Ко всему прочему, всякое нормальное тело само себя полностью обеспечивает всем необходимым. Оно работает, кормит себя, моется, одевается и даже размножается. А что же в таком случае делает душа? Собирает сливки.

Пожалуй, за всю историю мировой литературы не было написано ни одной книги, в которой прямо или косвенно не упоминалось бы о душе. Давно уже разобраны по косточкам все существующие душевные качества, определены грузоподъемность и емкость человеческих душ. Давно уже найдены применения как живым, так и мертвым душам, давно научились ее закладывать и отводить. Душой умеют кривить и отпускать бедную на покаяние, от ее имени дарят подарки и делают гадости. Так же давно для души изобретены занятия, пища и даже праздники. В душу научились влезать и заглядывать за нее — нет ли чего там полезного для жизни? Значительно ближе к нам по времени научились распознавать душевные болезни, иногда лечить их, и все равно чужая душа — потемки. Но если чужая — потемки, то своя — непроглядная темень.

За какие-то несколько дней общения со своими новыми друзьями Саша вдруг обнаружил в себе любовь к человечеству. Одну из тех восьми древнегреческих любовей, которая именуется агапао или агапической любовью. Правда, и до этого Дужкин никогда не страдал мизантропией. Просто у него не было причин любить человека только за то, что тот является существом одного с ним вида и имеет мозг весом около двух килограммов.

В общем, сам не ведая того, Саша последовал примеру Иисуса Христа и возлюбил ближнего своего, как самого себя.

Как предполагал автор трех законов движения планет Кеплер, по ассоциативному ряду неприступная скала более родственна орлу, чем канарейка.

За несколько недель жизни с красавицей Луизой и ее отцом Дужкин сильно изменился — он во всем стал походить на своих новых друзей. От носков он давно избавился, сорочка пошла на медицинские и отчасти хозяйственные нужды, а брюки при такой жизни быстро превратились в лохмотья. Лицо и руки Саши покрылись грязью и царапинами, а волосы свалялись и торчали космами в разные стороны. Дужкин легко привык обходиться без ложки и вилки, его перестала волновать стерильность продуктов и даже появившиеся в волосах насекомые не доставляли ему особых хлопот. Чесался Саша машинально, и по вечерам помогал Луизе (а она ему) вылавливать из волос шустрых кровососов. Дужкин даже полюбил это занятие. Сидя вечером в землянке, они вели задушевные беседы и продолжали развлекать друг друга все новыми и новыми историями из прошлой жизни. Только теперь уже без сожаления и горечи, потому что рассказы эти были больше похожи на чтение вслух фантастического романа, в котором говорится о малоизвестной жизни, далекой и недосягаемой, как соседняя галактика, но все же приятной и в чем-то забавной.

Землянка очень скоро перестала казаться Саше тесной грязной ямой. Напротив, он полюбил свой угол, в котором заботливая Луиза единожды в неделю меняла сухую траву и два раза в неделю выносила ее на воздух проветриться. Кроме того, у Дужкина появились кое-какие личные вещи, помимо подаренного ему охотничьего копья. На полочке из сучков у Саши хранилась прекрасная металлическая скоба для корешков и сшитая из толстой кожи завра единственная рукавица. Этой рукавицей можно было ловить мелких, очень агрессивных зверушек и собирать ядовитые грибы, которые после длительного вымачивания превращались в легкий наркотический напиток.

В общем, Дужкин прижился, и если бы не тихая тоска по дому, то жизнь эту можно было бы назвать счастливой. Тем более, что Луиза весьма благосклонно принимала его ухаживания.

Если бы годом раньше кто-нибудь сказал Саше, что он будет жить в лесной землянке и пожирать грязные корни тут же, едва откопав из-под земли, он бы, конечно, рассмеялся. Теперь же Дужкин от души хохотал, когда Дэн, искусно фантазируя, сочинял, как бы он жил в собственном дворце с бассейнами, фонтанами и прочими порождениями цивилизации. И действительно, возлежа в тесной землянке на подстилке из трав, глядя на крепкую полуголую Луизу, трудно было поверить, что где-то есть другая жизнь, и там по выметенным тротуарам прогуливаются чистенькие хрупкие девушки в нарядных платьях…

Человек быстро привыкает ко всему: к чистоте и грязи, к нищете и богатству, к жизни и смерти. Он легко привязывается к работе, месту жительства и даже кладбищу, после того, как его там похоронят. И все же самая главная привязанность человека — к человеку. Это она связывает шесть миллиардов живущих на Земле людей родственными узами и не дает человечеству развалиться на шесть миллиардов враждебных друг другу равнодушных единиц.