Меч Заратустры - Антонов Антон Станиславович (книга читать онлайн бесплатно без регистрации TXT) 📗
– Не думаю. Ты просто вбила себе в голову, что девственность оберегает тебя от бед. И даже теперь продолжаешь на это надеяться.
– А ты этого боишься и поэтому тебе так хочется лишить меня даже этой защиты.
– Я циник и мало верю в мистику. Но если хочешь, можешь думать и так. Никогда не вредно перестраховаться.
– И ты всерьез надеешься, что я буду тебе в этом помогать?
– Не думаю, что мне так уж требуется твоя помощь.
И он просто шагнул к ней и рывком протянул руку к ее шее.
А через минуту с чувством глубокого удовлетворения обнаружил, что, несмотря на стойкую потерю сознания, пленница действительно возбуждена.
74
Великий инквизитор Торквемада стремительно поднялся на судейское место и сухо уведомил присутствующих, что все препятствия к вынесению приговора по делу архиведьмы Жанны Орлеанской сняты.
Сама Жанна выглядела подавленной. Она, похоже, действительно верила в волшебную силу девственности. Во всяком случае, вчера вечером она была гораздо более дерзкой и самоуверенной, чем сегодня утром.
И это было самым лучшим доказательством, что Торквемада не врет.
В судебном заседании великий инквизитор не стал распространяться о методах снятия препятствий, но всему залу было известно, каким образом Торквемада лишил архиведьму сатанинской силы.
В этот раз ее привели на суд обнаженной, и многие в зале не отказались бы повторить подвиг великого инквизитора – но это было уже бессмысленно. А тяжкий грех оправдывается только высокой целью.
Об этом часто говорили капелланы Белого воинства, когда речь заходила о том, грех ли убийство еретиков. И если нет, то как быть с первой заповедью, а если да, то как быть с отпущением.
Возобладал принцип «Цель оправдывает средства», который со временем распространился и на другие грехи.
Королева Жанна была не первая девственница, которую инквизиторы лишили невинности в этих застенках, что когда-то были номерами-люкс на верхних этажах, где не требовались решетки на окнах, поскольку прыжок отсюда был бы заведомым самоубийством.
Правда, их обрабатывали не столь гуманно, толпой и без наркоза, и дефлорация была просто частью пыточного процесса.
А теперь встал вопрос, следует ли пытать Жанну, которая, с одной стороны, охотно признает себя ведьмой и наотрез отказывается принять истинную веру, а с другой стороны, не признает судилища белых воинов Армагеддона и не желает каяться в грехах.
Публика требовала зрелищ в полном объеме и жаждала увидеть пытку прямо в зале суда. А великий инквизитор с изумлением вопрошал:
– Каких ответов и на какие вопросы вы хотите добиться у этой женщины с помощью пытки?
Он обернул против кровожадных крестоносцев их же собственное оружие. Вчера они весь день кричали, что с этой подсудимой все ясно и осталось только вынести приговор – а теперь вдруг захотели ее пытать.
Но теперь на их прежнюю позицию перешли обвинитель и председатель суда. С утра уже они твердили, что все сказано, и к сказанному добавить нечего.
Последнее слово было за обвинителем, роль которого на этом процессе играл сам император Лев.
Он обвинял архиведьму в том, что она чародейством внесла смятение в ряды крестоносных воинов и навлекла на многих смерть, а других принудила отступить. Таким образом, она навела порчу на весь крестовый поход и собрала под свои знамена воинство бесовское.
Крестоносцам лестно было считать, что их разгромили не люди, а бесы и демоны во главе с архиведьмой. И свидетели, которых суд счел необходимым заслушать, чеканили, как по-писаному – про рога и хвосты превосходящих сил противника, про крылатых кентавров, про нагих ведьм на помеле и про черного единорога, на котором скакала сама архиведьма Жанна.
Гнедую Королеву, на которой ездила Жанна, каждый желающий мог увидеть во дворе резиденции, но это уже не имело значения.
Все крестоносцы поголовно были убеждены, что их победила нечистая сила, и теперь для них стала очевидна правота Торквемады, утверждавшего, что сначала надо избавиться от ересиархов и только потом приниматься за простых еретиков.
Они не понимали только, почему Торквемада возится с самой королевой ересиархов чуть ли не целую неделю. Ведь за это время она запросто может собрать новую армию бесов, которая если и не решится штурмовать святое место – резиденцию белых воинов Армагеддона, то наверняка попытается отбить ее по пути на костер.
Публика выкрикивала эти опасения с места, но у Торквемады был ответ и на это.
– Завтра воскресенье. Ни один бес не посмеет высунуть носа из преисподней.
Тут в зале раздался стоголосый вопль.
Как?! Великий инквизитор собирается тянуть с казнью до завтра?
Но идти на попятный было поздно. Крестоносцы сами заикнулись об угрозе внезапной атаки бесов. А воскресенье было единственным днем, когда, по их собственным поверьям, такая атака была в принципе невозможна.
Устало поднявшись на ноги, великий инквизитор провозгласил, наконец, долгожданный приговор:
– Как архиведьму и королеву ересиархов, нераскаявшуюся еретичку и безбожную язычницу, виновную в порче и колдовстве, в гибели и поражении доблестных воинов креста, священный трибунал Белого воинства Армагеддона именем святой и благословенной единой и неделимой Вселенской церкви приговаривает тебя к смерти без отпущения грехов и вечному проклятию и предает тебя в руки добрых мирян, дабы они милосердно исполнили приговор без пролития крови. Да будет так!
И тут случилась неожиданность.
– Я хочу исповедаться! – сказала приговоренная королева.
– Ты приговорена к смерти без отпущения грехов. А святая Вселенская церковь не исповедует некрещеных язычников.
– Я крещена в православной вере по древнему обряду иеромонахом Серафимом и тебе, великий инквизитор, это известно лучше, чем кому-либо другому. Я была пострижена в монахини, но даже после изгнания из монастыря никто и никогда не отлучал меня от церкви. И я прошу достойнейшего архипастыря Мефодия принять у меня исповедь.
– Мне присвоен сан кардинала единой Вселенской церкви, и я сам могу принять у тебя исповедь, – воскликнул Торквемада, стараясь казаться спокойным.
Действительно, он совершенно упустил из виду это обстоятельство. Когда-то ради освобождения Тимура Гарина из плена Жанна действительно крестилась в скиту иеромонаха Серафима в предгорьях Шамбалы и даже постриглась в монахини под именем инокини Анны.
А после восстания рабов, когда Жанна вернулась к вольной жизни валькирий и снова стала проповедовать альбигойскую ересь, никто не потрудился отлучить ее от церкви.
Всю эту историю в подробностях знали только Серафим и его босс архиепископ Арсений, но первый не имел права отлучения, а второй не хотел ссориться с командой Гарина.
И теперь Жанна имела полное право воскликнуть:
– Мне нет дела до единой Вселенской церкви! Я крещена в православной вере и в ней же хочу умереть. Почему владыка Мефодий не может принять у меня исповедь?
Сам владыка Мефодий уже шел к ней, бросая гневные взгляды на Торквемаду. Объединение мефодьевцев с католиками и вселенцами ради совместного истребления еретиков и иноверцев вовсе не означало примирения вер, и епископ спешил перехватить заблудшую овцу у конкурентов.
И только один великий инквизитор Торквемада понимал, что покаяние и отпущение грехов тут совершенно ни при чем.
Просто оскорбленная королева решила выполнить свою ночную угрозу. И тот, кого когда-то звали Пантерой, перехватив ее взгляд, почувствовал, что на этот раз другая хищная кошка, похоже, переиграла его.
Пожалуй, он все-таки зря покусился на ее волшебную девственность.
75
Жанну вели на казнь через территорию Мосфильма, и это только усиливало нереальность происходящего.
Мосфильм каким-то чудом уцелел, когда вокруг горело все от Минской улицы до Киевского вокзала, и Жанна невольно подумала об этом, глядя на понтифика Петропавла, который возглавлял процессию в парадном облачении и папской тиаре.
