Гибель Урании - Дашкиев Николай Александрович (читаем книги TXT) 📗
— Нет, хватит, достаточно.
— Погодите… — телескоп остановился, потом немножко передвинулся вправо. — Есть!
— Светлячок? — иронично спрашивает Торн.
— Взгляните сами! — Литтл неохотно уступает место. — Ну, что?
Торн молчит. Молчит долго, затаив дыхание. И, наконец, произносит так, будто не верит собственным глазам:
— Кольридж, посмотрите…
Тот, не торопясь, прячет блокнот, подходит к телескопу.
В поле зрения — обычная картина звездной Вселенной.
— Невероятно! — восклицает Кольридж.
Только у края кадра стал виден небольшой светлый диск. Так себе — крошечная тарелочка, что быстро ползет среди звезд. Без телескопа ее трудно даже заметить. Но появление этого необычного небесного тела знаменует факт невероятного веса: Союз Коммунистических Государств запустил свой первый обитаемый искусственный спутник.
— Объясните мне, наконец, что это за фокус? — не выдерживает Литтл. — Не могли же коммунисты построить его за одни сутки?!
Академик Торн молчит, посасывая угасшую трубку. А Кольридж сухо говорит:
— Фокуса нет, Литтл. Есть факт: мы, монийцы, в космос двигаемся медленно, словно слепые щенки, а коммунисты поднялись одним прыжком, и их уже не догонишь. Не догонишь, Литтл!.. Мы увидели сейчас то, что превосходит наидерзновеннейшую фантастику: победу человека над силой всемирного тяготения. Я уверен, что этот искусственный спутник строился, может, лет десять. Но в безвоздушное пространство он поднялся даже не за сутки, а за несколько часов. Именно поднялся — медленно и легко, словно воздушный шар.
— Не верю! — Литтл снова бросился к телескопу.
— Зря не верите! — фыркнул Торн. — Так и я двадцать лет назад не верил, когда мой учитель, знаменитый Ейнт, советовал мне взяться за гравитацию. Он утверждал, что сила притяжения вызывается наличием в ядрах атомов гравитонов — частиц, которые и до сих пор не обнаружены, но в принципе могут быть удалены из объекта. А я, дурак, — он хлопнул себя по большому выпуклому лбу, — не поверил… И вот: над Монией свободно пролетает искусственный спутник коммунистов. В любую секунду из него могут «швырнуть» такой гостинец, что аж зашипит все вокруг.
— Вон оно как! — иронично засмеялся Кольридж. — Академик Торн обеспокоен возможностью прямого попадания атомной бомбы в атомный центр Монии — Лос-Алайн!.. А не думаешь ли ты, что и коммунисты имеют право на недовольство, когда над их территорией начала ежедневно пролетать «Звезда Кейз-Ола»?
Мрачные и молчаливые спускались эти трое с покатой крыши коттеджа.
Но это была только одна из неожиданностей, которые им приготовила ночь.
Еще с веранды друзья услышали назойливые сигналы телевизиофона.
Звонил профессор Карейл — астроном, который первым сообщил о появлении искусственного спутника СКД.
— Где вас черти носят?! — закричал он яростно. — Немедленно включайте телевизор!
— Что случилось, Карейл?
— Включайте, я вам говорю!
— На какой канал?
— На какой угодно!
Кольридж пожал плечами и включил телевизор.
Перебежали по экрану цветные полосы, оформились в четкие контуры красного знамени. И в то же время прозвучали незнакомые мелодичные позывные.
— Да это же флаг коммунистов! — воскликнул Литтл.
— Внимание! Внимание! — послышалось из динамиков. — Вы слушаете и смотрите передачу с искусственного спутника Союза Коммунистических Государств. Передаем обращение Правительства СКД к президенту, Сенату и всех граждан Монии. Вчера, пятьдесят третьего числа Первого месяца Шестнадцатого года Атомной эры, в тридцать часов по международному времени с территории СКД стартовал гравитолет «Звезда Надежды» — летательный аппарат, построенный на новом, неизвестном ранее принципе регулирования и устранения силы всемирного тяготения.
Рванулся вверх красный флаг на экране. Открыл залитую светом Солнц долину среди высоченных гор, спокойное голубое озеро, а на его поверхности — серебристый диск с многочисленными окошками-иллюминаторами на ободе, с башнями радиотелескопов и радиолокаторов в центре. Постройка была громадная. Катер, который отплывал от нее, казался чуть ли не точкой.
Не слышалось ни одного звука, не пробежали даже волны по зеркальной поверхности воды, когда гравитолет поднялся над озером и, легонько покачиваясь, поплыл наискосок вверх.
— «Звезда Надежды», — говорил диктор, — вышла на орбиту сегодня, пятьдесят четвертого числа, в семнадцать часов двадцать две минуты по международному времени…
На экране теперь виднелась звездное небо и огромный, ярко освещенный диск на фоне затянутой в голубую дымку Пирейи.
— Искусственный спутник СКД — это научная лаборатория в Космосе и, одновременно, промежуточная станция для будущих путешествий дальше во Вселенную. Однако, несмотря на не опровергнутый до сих пор правительством Монии слух о том, что совещание миллионеров под руководством Кейз-Ола решила начать войну против СКД, правительство Союза Коммунистических Государств доводит до сведения всех, что гравитолет «Звезда Надежды» оснащен самым современным оружием, и на всякую попытку применить силу против него ответит использованием силы…
Картину звездного неба снова закрыл красный флаг, прозвучали позывные Союза Коммунистических Государств.
Программа повторялась еще много раз.
Кольридж выключил телевизор, сел в кресло, устало закрыл глаза.
— Сила против силы… — сказал он тихо, ни к кому не обращаясь. — Ну, как вы теперь расцениваете пацифизм мистера Кейз-Ола?
— Понятно… Теперь каждому дураку ясно, что магнитофонная запись Совещания «мудрейших» — фальшивка коммунистов, потому что иначе они бы не ссылались на нее.
— Пожалуй, я все же не дурак, потому что мне это и до сих пор не ясно… И еще мне не ясно, Торн, зачем ты доложил Кейз-Олу об антивеществе? Я просил тебя не делать этого…
Не было ничего оскорбительного в тоне голоса Кольриджа — ощущались только уныние и безнадежность человека, которая разочаровалась во всем на свете. Но на академика Торна эта фраза повлияла как удар кнута. Он покраснел, вскочил на ноги, закричал пискляво:
— Довольно!.. Довольно!.. В конце концов, институтом руковожу я!
— Вон как вы заговорили, Торн! — криво улыбнулся Кольридж. — Мы были друзьями семнадцать лет… Семнадцать лет мне казалось, что мы делаем общее дело, в котором есть частичка и моих усилий… Ну, что же — честь имею!.. — он неторопливо поднялся, унылым взглядом обвел комнату и вышел.
— Зря, Торн! — покачал головой Литтл. — Я очень хорошо знаю Кольриджа: если он разрывает отношения, то навсегда. А это был ваш настоящий друг… Мне жаль вас, Торн!.. Доброй ночи!
— Спокойной ночи! — буркнул академик.
Он остался один в большой гостиной, которая мгновенно будто потеряла свой уют. Сел к столу. Обхватил голову руками.
Действительно, зачем было надо говорить Кейз-Олу об антивеществе?
Торн сам не мог понять, как это случилось. Получив вызов от Кейз-Ола, он сначала испугался. Противно вспомнить: неровно застучало сердце, на лбу выступил липкий пот, а мозг пронзила мысль: «Конец! Тюрьма!» И, может, именно потому, что испуг оказался безосновательным, в следующую минуту его заслонило победное, тщеславное: сам Кейз-Ол приглашает выдающегося ученого Атомной эры совместно обдумать вопрос о запрещении атомного оружия!
Более двадцати лет работал Торн на Кейз-Ола, но видел его только на экране телевизиофона, да и то изредка. А сегодня утром пришлось сидеть рядом. «Отбросив всякую официальность! — заявил Кейз-Ол. — Каждый из вас ничем не хуже меня. Вы — мозг эпохи, я — ее сердце. Настало время сердцу покориться уму».
Их было десять на этом совещании. Десять действительно выдающихся физиков всего капиталистического мира. Семеро из них подписали протест против использования атомной бомбы. И именно к ним обращался мистер Кейз-Ол за советом.
