Прелюдия к Основанию [Прелюдия к Академии] - Азимов Айзек (читать книги онлайн полные версии .TXT) 📗

И когда Селдон поведал о своем злосчастном приключении, лицо Хьюммена просветлело от едва заметной улыбки. Он начал выговаривать Селдону:

– А тебе не пришло в голову, что все это подстроено? Ни одна Сестра никогда бы не решилась на такой поступок… если бы не приказ!

Селдон нахмурился и резко возразил:

– Знаешь, все это не так очевидно, как тебе кажется… Люди часто совершают странные поступки! Тебе легко издеваться теперь. А тогда ни у Дорс, ни у меня не было достаточной информации. Если ты не хочешь, чтобы я замолчал, постарайся меня избавить от насмешек!

– Согласен, старина! Я воздержусь от замечаний. Да, кстати, надеюсь, что книга не у тебя?

– Нет, конечно. Властелин Солнца забрал ее.

– Как много ты успел прочитать?

– Небольшую часть – времени не хватило! Это колоссальная книга, и… наискучнейшая!

– Я знаю! Думаю, что я прочел больше тебя. Она не только скучная – все, что в ней написано – сплошная выдумка. Весьма одностороннее изложение представлений официального микогенского общества об истории, лишенное здравого смысла и логики. Пожалуй, она лучше, чем что-либо, дезинформирует соплеменников об истинном положении вещей. Что именно о роботах заинтересовало тебя?

– Я уже говорил. Они упоминают человекообразных роботов. Роботов, которые внешне не отличаются от людей.

– Сколько их было? – спросил Хьюммен.

– Там не говорилось. Во всяком случае, я не дошел до этого места. Может быть, всего несколько экземпляров, но об одном из них в Книге упоминается как о «Ренегате». Мне показалось, что это имя носит отрицательное значение. Правда, я не знаю значения слова.

– Почему ты мне не рассказал об этом, – удивилась Дорс. – Если бы ты поделился, я могла бы объяснить. Это очень древнее слово, оно означает предательство. Древние были подвержены страхам в связи с этим словом. Предатель, так или иначе, стыдился своих поступков, ренегат же гордился предательством.

Хьюммен пытался возразить:

– Я восхищен твоими знаниями древних языков, Дорс, но если Ренегат действительно существует, если это гуманоид, то совершенно очевидно, что Старейшины не стали бы помещать в своем святилище предателя, – врага!

Селдон признался:

– Я не знал значения слова, но понял из книги, что «Ренегат» ассоциируется у микогенцев с предателем. Я решил, что они содержат его как свидетельство своего триумфа!

– Было ли какое-нибудь указание в книге на то, что Ренегат был повергнут?

– Нет… Возможно, я пропустил это место…

– Вряд ли! Любая победа микогенцев смакуется от страницы к странице!

– Кроме того, я встретил еще одно упоминание о Ренегате, – не без внутреннего колебания признался Селдон, – только не уверен, что правильно понял…

– Я же говорю, – перебил Хьюммен, – книга бестолковая!

– И все-таки, мне показалось, что они убеждены в способности Ренегата улавливать человеческие эмоции… перехватывать их.

– Любой более-менее выдающийся политик может обладать этим свойством, – пожав плечами, возразил Хьюммен. – Это называется – харизма, когда срабатывает.

Селдон вздохнул.

– Хотелось бы верить, что речь шла именно об этом… Кажется, я бы многое отдал за то, чтобы, отыскать этого древнего гуманоида и задать ему ряд вопросов.

– Для чего? – спросил Хьюммен.

– Для того, чтобы лучше понять изначальное галактическое общество, состоящее из нескольких Миров. На примере такой миниатюрной Галактики можно было бы попытаться вывести законы психоистории…

– А ты уверен в том, что получил бы достоверную информацию? Спустя тысячи лет, можно ли доверять памяти робота? За это время объем его памяти мог разрушиться…

– Верно! – неожиданно вступила в разговор Дорс. – Примерно то же, что происходит с компьютерными записями, помнишь, я тебе говорила? С течением времени ячейки его памяти могли переполниться, разрушиться, информация – затереться… Ты можешь извлечь информацию какой угодно давности, но чем древнее она – тем менее достоверна; неважно, о чем идет речь!

Хьюммен кивнул.

– Это основополагающий принцип информатики!

– Нельзя ли предположить, – задумчиво произнес Селдон, – что часть информации, самой важной, может быть защищена? Если мы имеем дело с очень большими объемами, то чем больше объем, тем надежнее защищаются отдельные его части?

– Ключ к пониманию – слово «отдельные». То, что могло быть описано (иными словами – сохранено) в Книге может не представлять для тебя ни малейшего научного интереса. И, наоборот, туда не вошла информация, которая необходима тебе. Аналогично и с памятью робота.

Селдон разочарованно развел руками:

– За что бы я ни хватался в поисках ответа, все пути приводят в тупик… Стоит ли продолжать, в таком случае…

– Сейчас все может казаться безнадежным, – Хьюммен говорил совершенно безразличным тоном, – но вот появляется гениальный человек, которого выдвигает само время, и все меняется. Тебе необходимо время! Кажется, мы подъезжаем к стоянке. Давайте-ка выйдем и перекусим.

После обеда (показавшегося после Микогена весьма посредственным), Селдон признался:

– Ты кажется, считаешь меня тем самым гением, которого выдвинуло время! А вдруг я не тот человек?

Хьюммен согласился:

– Все может быть! Но я не знаю другого. Альтернативы нет! Следовательно, я могу надеяться только на тебя!

Селдон печально вздохнул.

– Знаешь, меня это начинает все больше и больше захватывать…

Паровые штольни

Глава 61

Император Галактики чувствовал себя истощенным – психически истощенным.

Его губы устали от бесконечных благосклонных улыбок, которые он был обязан выдавливать из себя через определенные промежутки времени. Ему ломило шею от нескончаемых поворотов головы, когда он вынужден был изображать заинтересованность то в одном собеседнике, то в другом. Его уши болели от бесчисленных излияний, которые он обязан был выслушивать. Все его тело ныло от невероятно большого числа вставаний, необходимых для приветствия и протягивания руки навстречу входящим гостям. Все это составляло его постоянные обязанности при встрече Мэров, Вице-королей и Министров, их жен, мужей со всех частей Трантора и, что было еще хуже, из всех уголков Галактики. Тысячи гостей, все в разнообразных одеждах – от витиевато-украшенных до диковинных. Он должен был воспринимать резавшее слух бесконечное разнообразие акцентов, трудно переносимое из-за желания говоривших – следовать изысканным традициям Галактической Вселенной. Самым отвратительным было то, что Императору надлежало помнить содержание огромного числа обязательств, условностей, соглашений – часто с трудом разбирая услышанное. Весь церемониал был запротоколирован – все взгляды… жесты… При этом Демерзель неусыпно следил, чтобы все неуклонно соблюдалось.

Да – это участь всех Императоров. Разумеется, все это было предписано первому человеку нации не без его одобрения и согласия. Демерзель, разумеется, сказал бы, что у него обо всех гостях все записано и зафиксировано. Возможно, возможно…

Счастливчик – этот Демерзель! Император не мог покинуть Дворец и то пространство, которое относилось к его резиденции. Демерзель же мог отправиться в любую точку Галактики. Император был всегда на виду, всегда окружен свитой, его обступали бесчисленные визитеры: просто влиятельные или особо влиятельные. Демерзель оставался незамеченным, он никогда не позволял себе появляться на землях Дворца. Он был неслышен, невидим (поэтому вдвойне опасен). Если можно так сказать, Император, облеченный безграничной властью и привилегиями, оставался «внутренним» человеком. Демерзель же – человеком «внешним», не отмеченным ни титулом, ни наградами, но, фактически, всемогущим. Это забавляло Императора.