Фантастика 1986 - Непомнящий Тихон Алексеевич (лучшие книги .txt) 📗
Гиви всю жизнь провел у моря. Еще с несмышленых мальчишеских лет, а теперь их всего наберется уже около тридцати. Он чувствовал себя в море не хуже, чем на земле. А может быть, даже и лучше. Он не боялся моря, знал его и почти не уставал в нем. По крайней мере, не больше, чем на земле. Он любил его и в погожие дни, когда оно синело и сверкало за их забором, и в свинцовой непроглядности шторма, который сотрясал их дом. И вот теперь оно убивало его и готово было убить по его вине близкие, верившие ему существа. Здесь, в этом ничтожно маленьком мирке, ограниченном несколькими сотнями метров, сошлись воедино любовь, вера и смерть. Люди нашли для этого соседства точное слово — героизм.
Последняя настильная доска, оторвавшись от рамы, ударила Николая по голове и унеслась, словно бора, играя, щелкнул его своим твердым пальцем. В глазах потемнело, тело обмякло, ласты гирями потянули вниз. Гук, бессмысленно и слабо двигая руками, пошел ко дну.
Он пришел в себя на поверхности, вздохнул, закашлялся и почувствовал под спиной твердое и округлое. Гук понял, что его выталкивал дельфин. О, они большие мастера взаимопомощи в воде!
Эволюция, вернувшая воздуходышащих в море, научила их этому.
Превозмогая слабость и боль в груди — «надышался» водицей, — Николай добрался до понтона и повис на нем. Здесь бросало и било волной больше, но зато можно было отдохнуть, не двигаясь, вцепившись руками в понтон.
Время потеряло измерение. Как огромная накатная волна, оно растягивалось до бесконечности и сжималось до едва приметного всплеска. «А ведь долго мне не протянуть», — неожиданно отрешенно подумал Гук.
Гиви увидел двигавшуюся к нему лодку и с неведомо откуда прихлынувшими силами заработал деревянными ногами. В лодке сидел кок Брошка. Лицо его было таким пунцовым, словно он только что выскочил из парной. От него пышело жаром, а скорее всего он просто окоченел на ветру, и Гиви неожиданно вспомнил свой сон, привидевшийся перед тем, как его разбудил капитан. Теплые колонны из туфа под водой…
Намотав на руку переданный Брошкой конец, Гиви отдался во власть ветра и волн, и те снова понесли его к клети.
На этот раз они привязали капроновую веревку к раме. Наполовину оторвало второй понтон, и клеть теперь заваливало набок, невообразимо перекручивало, она превращалась в нечто опасно бесформенное. Неожиданно в ней вздулся большой сетевой мешок, заполнив половину. Эльма оказалась под этим упругим мешком, дно клети не давало ей уйти оттуда. Гиви и Николай смотрели, как бьется под сетью животное, но ничем не могли помочь ему. И тут Пират, выпрыгнув из воды, упал громадным двухсоткилограммовым телом на вздувшийся мешок, промял его, и в тот же миг Эльма выскользнула из-под сети.
Ураган и море совершенно обезумели. Они мчались на людей в клети, прижимали их к раме, где бушевали водовороты, буруны, горы пены. И в тот момент, когда каждый из них понял: это конец, — все прекратилось.
Привычный ураган показался им почти штилем. Мешок опал.
Они отплыли в середину клети. Едва держась в воде от усталости, Гиви хлопнул ладонью, подзывая дельфинов, и те появились рядом, спокойно выставились из воды. Однако тут же ветер и волны ускорились, опять вздулся мешок, а когда снова опал, Гиви увидел, что Николай показывает ему рукой вниз. Нижняя рама, почти оторвавшаяся от растяжек и сети, косо висела в воде. Дна не было. Гиви понял, что их сняли с мели, и подтаскивают к «Вечному поиску». Так вот откуда эти «мешки»! На корабле теперь видели, наверное, что у них здесь происходит… От одной этой мысли стало легче.
Было уже совсем светло. Наступавший серый день прорисовал бухту, захваченную ураганом, в уныло-однообразных тонах: серое небо, серое, опушенное белесой пеной море, бесцветные берега и деревья, гнущиеся и стремительно теряющие листву под ветром, туманно-расплывчатые горы, какой-то широкий корабль, как большой утюг, выброшенный на серый прибрежный песок…
Плавучая клеть двигалась в полукабельтове за кормой, тридцатимиллиметровый капроновый канат был натянут металлической струной, и все находившиеся на палубе, что бы они ни делали, как завороженные все время возвращались к нему взглядом.
— Капитан! По фалу, кажется, пошел Николай!.. — крикнул Брошка стоявшему рядом Вахтангу Гогия.
Гук медленно перебирал руками по капроновому канату, двигаясь к судну. Натужно подтягивался, замирал, выбрасывал впередруку, снова подтягивался, замирал… Метрах в тридцати от клети веревка поднималась над водой и исчезала в мглистом воздухе, уходила к далекому борту «Вечного поиска». Здесь Николай остановился. Гиви видел, как дергалась под ударами волн его голова. В истерзанном теле Гиви не осталось места для отчаяния, он только подумал: «Это нелепо, погибнуть у самого борта…» Он посмотрел на дельфинов, которые, выставившись из воды, казалось, наблюдали за уходящими от них людьми, и полез на понтон. Последнее, что он увидел из клети, была шлюпка, подходившая к висевшему на канате Гуку.
Напряженно натянувшаяся капроновая веревка показалась вдвое тоньше той, с которой он недавно мчался к клети.
Их долго растирали, поили крепким чаем. Но Николай еще много часов безучастно лежал под горой одеял и стеганок.
Гиви же согрелся и пришел в себя довольно скоро. Около девяти часов он был уже на палубе и с горечью и страхом наблюдал, как безжалостно стихия разрушает плавучую клеть. Со вздымающимися горбами погнутых труб, с захлестывающимися и вздувающимися сетями она выглядела настоящей западней для двух дельфинов. Все на судне думали сейчас об одном, почти молились: хоть бы они вышли из нее! А высокая бетонная стенка причала, надежная защита, находилась в нескольких десятках метров!
С носа «Вечного поиска» с большим трудом, невесть с какой попытки, завели на причал конец. Ветер останавливал линь с грузом на полпути, а потом швырялся им, словно бумерангом, в судно. Однако подойти к причалу и после того, как там стали выбирать девяностомиллиметровый носовой канат, оказалось непросто. Бора набрал силу и злорадно упирался всеми своими метрами в корму, не позволял ей подойти к стенке. Судно маневрировало, стали заводить конец с кормы. А там, среди искореженных труб и рваных сетей, ждали Пират и Эльма…
Гиви, отдавший этим двум животным так много из своих последних лет жизни, вцепившись в поручни фальшборта, клял себя за то, что не прихватил, уходя в воду, нож (он, опытный подводник) и был лишен возможности выпустить дельфинов перед тем, как покинуть клеть.
Дельфины вели себя превосходно. Они старались держаться в середине изувеченной клети, разумно и спокойно помогали друг другу освобождаться от сетей. Они казались уверенными в том, что их не оставят в беде. В их спокойствии Гиви виделась вера их в людей, и от этого ему сделалось невыносимо тяжело.
Совсем рассвело. Наступил серый день урагана. Гири иногда даже различал животных, но когда из клети через образовавшуюся в сетях дыру вышел Пират, не заметил.
— Один дельфин вне клети! — крикнул в мегафон Вахтанг Гогия.
Пират не уходил далеко от дыры, через которую вышел, словно приглашая Эльму последовать его примеру. И Эльма заволновалась. Она ринулась вперед, но в этот момент сеть вздулась кошелем, дыра ушла кверху и Эльма показалась в мешке. Она тщетно билась в капроновых сетях.
Гиви закрыл глаза. Только теперь он ощутил, как устал. Смертельно устал.
Аванес поднялся на мостик.
— Ну как тут?
— Погоди!.. — хрипло прервал его Вахтанг, глядя на бьющегося в сетях дельфина. И Аванес застыл рядом — он все понял.
Судно и сеть взлетали и падали на волне, время от времени из поля зрения людей исчезала картина безнадежно проигранной битвы животного с сетью. Развернуться в мешке двухметровая Эльма не могла, уйти оттуда задом — тоже. Но Пират не сдавался, спасал свою Эльму. Он стремительно разгонялся на коротком отрезке и боком, мощно ударяя о бок Эльмы, выбивал ее из мешка.
И с третьей или четвертой попытки это удалось ему. Еще через секунду Эльма, проскользнув в дыру между рамой и сетью, уже была на свободе.
