Дорога доблести - Хайнлайн Роберт Энсон (читать книги онлайн полностью без регистрации .txt) 📗
А вот у меня были случаи, когда я проявлял добродетель. Эта кошечка с осиной талией очень соблазняла меня. Я узнал, что она из той цивилизации, где женщины не выходят замуж, пока не докажут, что способны к деторождению, как это принято у нас на островах Южных морей и в некоторых странах Европы. Этим она никак не нарушает табу своего племени. Ещё больше меня привлекала другая девушка — очаровашка с дивной фигуркой, с отличным чувством юмора и одна из лучших танцовщиц Вселенной. Свое предложение она отнюдь не писала на всех стенах, а просто дала мне знать, что не очень занята и вполне заинтересована, использовав местный жаргон с талантливой недосказанностью.
Это освежало. Это было почти по-американски. Я справился (стороной) об обычаях её племени и узнал, что, хотя они очень строги в делах брака, в прочих отношениях нравы весьма свободны. В качестве зятя я бы там не подошел, но окно было бы открыто, даже если двери запирались крепко-накрепко.
В общем, я струсил. Я покопался как следует в своей душе и нашел там подтверждение наличия в себе такого же сокрушительного любопытства, как у тех женщин, которые делали мне предложения только потому, что я был консортом Её Мудрости. Миленькая маленькая Зай-и-ван принадлежала к числу тех, кто не носил одежды. Последнюю она выращивала сама — от кончика носа до крошечных пальчиков на ногах её покрывала мягкая блестящая серая шерсть, удивительно похожая на мех шиншиллы. Потрясающе!
Я не должен был причинять ей зла — такому славному маленькому существу.
В соблазне этом я признался Стар, и она мягко намекнула, что я, видно, отношусь к роду животных, усиленно шевелящих длинными ушами, поскольку Зай-и-ван славится как выдающаяся артистка даже среди собственного народа, который заслужил славу наиболее талантливых поклонников Эроса.
Я так и остался трусишкой. Роман с такой чудесной девочкой обязан основываться на любви, хотя бы частично, а тут была не любовь, а просто интерес к дивному меху плюс страх, что связь с Зай-и-ван может перерасти в любовь, а моей женой она не может быть, даже если бы Стар меня и отпустила.
А если бы не отпустила? На Центре нет законов против полигамии. В некоторых религиях такие законы есть, в других она поощряется, но смешивание культур приводит к такому же смешению религий, которые «погашают» друг друга наподобие того, как погашают друг друга разные обычаи. Культурологи утверждают, что закон о религиозной свободе инвариантен: религиозная свобода обратно пропорциональна силе самой распространенной религии. Это, видимо, есть частный случай более широкой инвариантности, заключающейся в том, что все виды свобод вырастают из конфликтов между культурами, поскольку обычай, которому не противостоит противоположный ему, становится обязательным и рассматривается как «закон природы».
Руфо с этим взглядом не согласен. Он считает, что его коллеги (у них в голове дырки) включают в уравнения вещи, которые не могут быть измерены количественно и даже недоступны для точного определения. Свобода — это счастливое исключение, так как тупая толпа во всех расах ненавидит и боится любых свобод, не только для соседа, но и для себя, и уничтожает их всюду, где это только возможно.
Но вернемся к нашей теме: на Центре пользуются любыми видами брачных контрактов. А чаще не пользуются никакими. Они практикуют и домашнее партнерство, и свободное сожительство, и проживание для целей деторождения, и любовь, и дружбу, но все это вовсе не обязательно с одним партнером. Контракты могут быть очень сложными, например, такими же, что заключаются у нас при слиянии фирм. Они могут включать в себя продолжительность, цели, обязанности, ответственность, число и пол детей, методы генетической селекции, проблемы подборки матерей, условия прекращения или продления отношений — все, кроме пункта о «супружеской верности». Здесь считается аксиомой, что это обязательство не может внедряться насильно, а значит, не подлежит и внесению в контракт.
И тем не менее, супружеская верность тут встречается чаще, чем на Земле, просто она не подзаконна. У них есть древняя поговорка «Женщины и кошки». Это значит «Женщины и кошки делают что хотят, а мужчины и собаки к этому приноравливаются». Есть и другая — «мужчины и погода», которая грубее, но столь же стара, поскольку погода на Центре уже давно под контролем.
Самый распространенный вид контракта — вовсе и не контракт. Он перевозит в её дом свои вещи и остается там, пока она не выбросит их за порог. Большая популярность этой формы объясняется высокой стабильностью таких браков — женщине, которая «выбросила его туфли», очень трудно найти нового мужа, достаточно смелого, чтобы выносить её скверный нрав.
Мой контракт со Стар был бы именно такого типа, в том случае, разумеется, если бы контракты, законы и обычаи были обязательны для Императрицы, чего нет и быть не может. Но вовсе не это стало причиной моей растущей тревоги.
Поверьте мне — я не ревнив. Но тем более меня раздражали все эти мертвяки, толпившиеся в мозгу Стар.
Однажды вечером, когда мы одевались, чтобы пойти куда-то, Стар рявкнула на меня. Я беззаботно болтал о том, как прошел мой день, в частности занятия по математике, и, без сомнения, был так же интересен, как ребёнок, рассказывающий о событиях в его детском саду. Но я пылал энтузиазмом — передо мной открывался новый мир, а Стар была всегда так терпелива со мной.
Но теперь она рявкнула на меня, да ещё баритоном!
Я так и замер.
— У тебя сегодня опять был сеанс импринтинга?! Казалось, я слышу, как она переключает рычаги скоростей.
— Ох, прости меня, мой любимый! Нет, я сегодня не в себе. Я — Его Мудрость CLXXXII.
Я быстро подсчитал.
— Это же четырнадцатый с тех пор, как мы вернулись из похода за Яйцом! А ты приняла только семь за все годы до этого. Какого черта ты воображаешь! Ты хочешь выгореть дотла? Стать идиоткой?
Она начала было повышать голос, но потом ответила мягко:
— Такого риска нет.
— А я слышал совсем другое!
— То, что ты слышал, Оскар, не имеет значения, так как никто не может судить ни о моих возможностях, ни о том, что такое импринтинг. Разве что ты говорил с моим наследником?
— Нет. — Я знал, что он у неё есть и подозревал, что он прошел сеанса два-три, в качестве предосторожности на случай убийства Стар. Но я с ним не встречался, встречи не искал и даже не знал, кто он такой.
— Тогда забудь, что тебе говорили. Это бессмыслица. — Она вздохнула. Любимый, если ты не возражаешь, я сегодня не буду выходить. Лучше лягу в постель и посплю. Старый вонючка CLXXXII — самая мерзкая личность из всех, кем я побывала. Блистательные успехи в критической ситуации, ты обязательно о нём почитай. Но внутренне он был злобной скотиной, ненавидевшей даже тех людей, кому помогал. Он совсем ещё свеж во мне, так что его следует крепко держать на цепи.
— Ладно, пойдем ляжем. Она покачала головой.
— Спать, — строго сказал я.
— Нет, я воспользуюсь самовнушением, так что к утру ты даже не вспомнишь, что он был тут. А ты пойди на вечеринку. Может, наткнешься на какое-нибудь приключение и забудешь про свою трудную жену.
Я пошел, но был слишком зол, чтобы думать о приключениях.
«Старая вонючка» не был самым худшим. Я могу постоять за себя, и Стар, хоть и амазонка, а все же недостаточно сильна, чтобы командовать мною. Если она начинала грубить, то получала хорошую выволочку. Вмешательства охраны я не опасался, поскольку с самого начала было установлено, когда мы дома одни — мы ведем частную жизнь. Присутствие третьего меняло дело, и если Стар была одна, то частная жизнь тоже исключалась, даже если она принимала ванну. Была ли её охрана женской или мужской — я не знаю, да и Стар это было безразлично. Охранников я даже не видел. Так что наши ссоры никому не были известны и, пожалуй, приносили нам даже пользу, давая разрядку.
«Святой» был ещё хуже, чем «Мерзавец». Это был Его Мудрость CXLI, и его отличали такое благородство и духовность, и он по этой причине так задирал нос, что я уехал на трехдневную рыбалку. Стар в жизни была полнокровной, живой и веселой, а этот тип не пил, не курил, жвачку не жевал, грубых слов не произносил. Так что над головой Стар все эти дни, которые она находилась под его влиянием, можно было видеть нечто вроде сияния.
