Купол надежды - Казанцев Александр Петрович (читать книгу онлайн бесплатно полностью без регистрации TXT) 📗
Академик нахмурился и вцепился рукой в бороду, зажал ее в кулак.
— Я не знал, что вы приедете, я бы сбрил, — вдруг непоследовательно сказал он, стараясь скрыть овладевший им гнев.
— Ну вот! Вы рассердились. Я так этого боялась.
— А вы думаете, я не должен был сердиться? Нонсенс!
— Нет. Я про себя. Вы могли на меня… Честное слово!
— Это за что же? — строго спросил Анисимов.
— За то, что я не просто к вам прилетела, как к дорогому мне человеку, а с поручением.
— Ну, знаете ли, девочка моя! Вы произнесли, как мне показалось в бреду, золотые слова Льва Толстого.
— Я могу их повторить: «Любить — значит жить жизнью того, кого любишь»!
— Так разве это не моя жизнь! — потряс письмом академик. — Ваш поступок для меня лучшее доказательство осуществимости моих несуразных мечтаний.
— Да? — робко прошептала Аэлита.
— Можно понять юных влюбленных, готовых на все, чтобы свидеться. Но насколько ценнее, значительнее готовность подняться хоть к звездам, чтобы защитить дело близкого человека. Я не ошибся?
— Нет, Николай Алексеевич, нет, милый, не ошиблись! Нет у меня никого ближе вас.
Они сидели друг против друга и зачем-то передавали из рук в руки письмо из Москвы.
Глава восьмая. ПОВЫШЕНИЕ
Дама-референт, сидевшая в приемной директора института, позвонила в партком Нине Ивановне Окуневой и передала, что профессор Ревич просит, если у нее нет более важных дел, заглянуть в кабинет директора.
Нина Ивановна давно ждала этого разговора, от которого Ревич под всякими предлогами уклонялся. После радиограммы Аэлиты из Антарктиды о случившемся там несчастье она не могла найти себе места, мысленно упрекая себя за бездеятельность, за то, что не использует прав партийного руководителя, не оправдывает занимаемого ею поста. Теперь сам Ревич приглашает ее. И она выскажет ему все напрямик и заверит, что Анисимов, как бы далеко он ни находился, не останется равнодушным к его бесчинствам, к разгону сотрудников, закрытию лабораторий, изменению тематики института во имя схоластической чистой науки. Она признается ему, что они с заместителем директора в отсутствие Ревича отправили Аэлиту в Антарктику к Анисимову. Ее не вернуть!
Приняв таблетку успокоительного лекарства, Нина Ивановна решительным шагом направилась к директору.
Ревич торопливо вышел к ней из-за стола, очаровывая золотой улыбкой:
— Простите, что потревожил вас, товарищ комиссар. Но… главковерх требует. И нас обоих: начдива вместе с Фурмановым.
Нина Ивановна поморщилась.
— Я имею в виду президента Академии наук СССР, Нина Ивановна, — быстро переменил тон Ревич. — Машина ждет внизу.
«Если у вас нет более важных дел!» — с усмешкой вспомнила Нина Ивановна формулу приглашения. Какой чисто английский оборот речи!
— Нужны какие-нибудь материалы? — спросила она.
— Не думаю. Мне об этом неизвестно.
— Я готова, — сказала Нина Ивановна, пожалев, что так и не успела высказать Ревичу свое негодование. Но после приема у президента, а может быть, даже во время приема, она скажет все, что требует ее партийная совесть. Однако не в пути, не в машине.
Ехали до Академии наук молча.
Ревич ежился. Он затылком чувствовал недоброе настроение секретаря парткома, но, сидя впереди, рядом с шофером, не оборачивался. И это было символичным. Ревич уже не оглядывался, идя намеченным путем. Он возлагал на встречу с президентом большие надежды и давно добивался приема. Неприятной помехой было лишь приглашение секретаря парткома, у которой ни докторского, ни профессорского звания нет. Рядовой кандидат наук!
А то, что Ревич как ученый всем был обязан Нине Ивановне, создавшей лабораторию «вкуса и запаха», которую теперь он передавал на завод, Ревич из памяти вычеркнул.
Автомобиль свернул между двумя многоэтажными зданиями и оказался перед каменными столбами ворот Академии наук. Старомодный особняк с колоннами стоял в глубине на фоне деревьев Нескучного сада, спускавшегося круто к невидимой отсюда реке.
Президент Академии наук обладал редким тактом: принимая у себя ученых, он умел превращать прием в свидание равных коллег.
Так и сейчас, когда Ревич и Окунева вошли в его небольшой, отделанный дубом кабинет (для заседаний существовал конференц-зал, где собирался президиум академии), он радушно вышел из-за стола, поцеловал Нине Ивановне руку и обменялся крепким рукопожатием с Ревичем, которого уважал как одаренного ученого.
— Я прошу извинить меня, Геннадий Александрович, за то, что встреча наша все откладывалась. Мне даже хотелось самому приехать к вам, если бы это не выглядело инспекционной поездкой.
— Что вы! Что вы! Вы были бы желанным гостем, — расшаркался Ревич.
Все уселись. Ревич старался угадать в манере обращения с ним президента признание своей правоты в перестройке института. Не зря же он пригласил сюда и Окуневу. Надо думать «для вразумления».
— Осведомлен о ваших смелых начинаниях, Геннадий Александрович, — начал президент.
Ревич удовлетворенно кивнул.
— Понимаю, как вам нелегко возглавлять институт, где под вашим началом работает не один академик.
— Вот именно! Не хватает авторитета нашего замечательного корифея науки Николая Алексеевича Анисимова.
— К сожалению, Николая Алексеевича с нами нет. Так что придется авторитет создавать оставшимся на месте.
Ревич внутренне торжествовал: несомненно, речь идет об академическом звании ему, пусть временному, но директору института.
Президент, словно прочтя его мысли, продолжал:
— Думаю, что руководителю института не повредит избрание его членом-корреспондентом Академии наук СССР. Разумеется, не в связи с занимаемой должностью, а в признание его научных заслуг, которых не занимать стать.
«Вот оно! Каково почтенной Нине Ивановне с ее партийной оппозицией его начинаниям слушать это?» — И Ревич не удержался, чтобы не бросить на Окуневу победный взгляд.
— Правда, всякий процесс избрания связан с досадной затратой нервной энергии, — продолжал президент.
— Ради чистой науки готов на все! — заверил Ревич.
— Собственно, от вас, Геннадий Александрович, потребуется не так уж много. Некоторая перемена обстановки.
— Это совпадает с моими принципами, — признался Ревич. — Потому я и сделал некоторые перемены обстановки во вверенном мне институте.
— Мы, я имею в виду президиум академии, хотели бы вам всемерно помочь в перемене обстановки.
— Ценю признание моих усилий. Заранее согласен на любую помощь.
— Тем лучше. Значит, я могу расценить ваш ответ как предварительное согласие с нашим предложением возглавить вам, уже не временно, академический институт синтетической пищи — так назовем его — с задачей непосредственного получения ее из первоэлементов по Тимирязеву.
— Всегда был его последователем. И ценю ваше понимание.
— Мы предполагаем создать такой институт в Якутии, — невозмутимо продолжал президент.
Ревич едва сохранил на лице внимательное выражение, которым он маскировал до сих пор рвущееся наружу торжество.
— Для Дальнего Севера, где нет развитого сельского хозяйства, такой научный центр будет иметь особое значение. И чистая наука, о которой вы радеете, окажется там необыкновенно практической.
Ревич почувствовал, что остатки волос зашевелились у него на голове. Он снял очки в золотой оправе и стал старательно протирать стекла. Он был ошеломлен, не зная, как реагировать на почетную ссылку. Склонный к выгодным для себя оценкам и выводам, он готов был допустить, что это его начинания произвели такое впечатление, что ему теперь предлагают институт. А раз так, то можно и поторговаться. Если уж уйти с занимаемого места, то получив достаточную компенсацию, побольше, чем звание членкора, о котором он мечтал и которое президент только что посулил ему.
— Нет слов, чтобы выразить мою радость за оказанное мне доверие и признание выбранного мной научного пути, но… достоин ли я столь лестного предложения? Не кажется ли вам, что возглавить новый академический институт приличествует заслуженному академику, а не какому-то там профессору или даже членкору?
